плавании сразили меня наповал, от неожиданности я перестала барахтаться и… села на дно. Как оказалось, лодка развалилась у самого края омута, откуда я выудила Вельку, и достаточно было пары гребков, чтобы выбраться на мелководье. Вместо этого мы на протяжении пяти саженей отважно боролись за жизнь над пучиной в полтора аршина глубиной.
– Прекрасно, – пробормотала я и, не в силах подняться, на четвереньках поползла к берегу. Подруга, спотыкаясь, шлепала следом.
Повалившись на траву, мы минут двадцать пролежали пластом, тупо глядя на сгущающийся над озером закат, потом Велька виновато шмыгнула носом:
– Вольха, а я ведь тоже не удержалась, засветила в нее заклятием Арварден… вернее, только начала плести…
Я рассмеялась и села. Закат, кстати, был изумительно хорош – особенно если учесть, что он не стал для нас последним. Вода, подражая небу, окрасилась во все оттенки золотого и медного, к которым уже начали примешиваться алый, малиновый и пурпурный. Непромокаемые сапоги стояли где-то на дне омута, а местная плотва с интересом ознакамливалась с моей диссертацией. Зато меч по-прежнему висел в ножнах за спиной. С неимоверным облегчением нащупав рукоять, я возвела глаза к небу, дабы возблагодарить святого Фендюлия, но вспомнила его ехидную физиономию и сдержалась.
Велька отделалась еще меньшим ущербом – она не раздевалась, а сумку для трав, в которой на всякий случай болталось несколько флаконов со снадобьями, еще на мостках пристегнула к поясу. Высушиться было делом пары секунд.
– И что же нам теперь делать? – жалобно вопросила травница. – Лодка развалилась, а рыбаков поблизости не видать… сомневаюсь, конечно, что они бы сюда добровольно подплыли, но ради такого дела можно и принудительно.
– Придется тут заночевать, – со вздохом решила я. – Утром, пожалуй, я смогу доплыть до того берега и взять напрокат лодку, но сейчас вряд ли способна на такой подвиг. Да и волны что-то разгулялись.
– Ночевать? Здесь?! – пришла в ужас Велька. В Школе ее даже в двухдневный поход было не затащить, прелести шалашей в комплекте с комарами мою подругу совершенно не вдохновляли.
– Ну не прямо на этом месте. Можно пойти поискать развалины скита, пока светло. Будет хоть крыша над головой. Заодно…
– Вольха!!!
– Ладно, молчу. – Я встала и протянула Вельке руку. – Будем надеяться, сегодня оно не завоет.
Если бы я собственными ушами (да что там ушами, до мозга костей пробрало!) не слышала, что здесь творится ночью, лучшего местечка для отдыха не стоило и желать. За каемкой пологого берега, идеально подходящего для шашлыков и сопутствующему им веселью, начинался редкий березняк, переходящий в частый ельник. Пока Велька, углядев какую-то пышную флору, упоенно выколупывала ее из земли, я прогулялась по леску, разведывая обстановку. Незаметно от подруги разослала несколько импульсов, сплела стандартное заклятие зова, провоцирующее нежить на близкое знакомство с нахальной ведьмой, но его вопиюще проигнорировали. Впрочем, это еще ничего не значило – тварь могла дремать в подземном логове или вообще обладать иммунитетом к поисковой магии. Но, по крайней мере, обычных упырей или гарпий, как и волков с медведями, можно не опасаться.
Я задумчиво прошлась вдоль елок, выискивая просвет, но тщетно. Деревья так плотно переплелись колючими лапками, что даже зайцу не проскочить. Неужели вся сердцевина острова столь безнадежно заросла?
Поисковый импульс угверждал обратное. Сажени три добротнейшего плетня, а дальше пустота. Похоже, дайны целенаправленно сеяли не только «зерна истинной веры», но и банальные шишки. Но как-то же они сами сквозь них пробирались!
Ко мне присоединилась торжествующая Велька с добычей. Я присмотрелась и возмущенно ахнула:
– Это и есть твоя редкая травка?!
– Ага. – Травница с блаженным лицом молодой матери прижимала к груди огромный куст лопуха с длинным копьевидным корнем.
– Бель, да на пустыре за селом его целые заросли, мы со Смолкой еле продрались! Я потом полчаса штаны от репьев чистила!
– Да? – несколько смутилась подруга. – Надо же, а я и не знала… С моей стороны села он не растет. Зато посмотри, какой красавец!
Я покорно полюбовалась уникальным экземпляром, услужливо подсунутым под самый нос.
– А елка тебе не нужна?
– Ну, смола и семена используются в некоторых зельях… – всерьез задуматась травница.
– Так выкопай несколько штук, заодно и дорогу расчистишь.
Велька выразительно погрозила мне кулаком, попутно изучая неприступный ельник.
– А если заклятием раздвинуть?
– Не пойдет, слишком плотно переплелись. И стволы вон какие толстые, сломаются. Надо искать лазейку.
– Может, лучше в березнячке заночуем? – робко предложила подруга. – Не нравятся мне эти елки…
– Мне тоже. Поэтому и надо посмотреть, что же за ними такое… пока оно не вылезло посмотреть на нас.
Велька тоскливо покосилась на озеро. Увы, отважных рыбаков, наперегонки спешащих к нам на помощь, там не обнаружилось, а волны все решительнее атаковали берег. Травнице ничего не оставалось, как догнать меня и пойти рядом, вздрагивая от каждого шороха.
Либо сегодняшняя полоса невезения наконец-то закончилась, либо, напротив, стала набирать размах, а мы об этом еще не догадывались, но через каких-то сто шагов я наткнулась на лаз высотой около локтя и вершков десять в ширину. Возле самой земли, ровнехонький, словно его с разгону пробило требушетное ядро. Намертво сцепленные ветки не дали обезноженным стволам упасть, а иглы пожухли, привлекая внимание.
Странная дыра понравилась нам еще меньше ограды.
– Ты уверена, что это парадный дайновский вход? – дрожащим голосом попыталась сострить Велька.
– Разве что для перебравших знаменитого храмового вина. – Я щелкнула по веточке пальцем, и она мгновенно облысела. – Ему не больше года, иначе иглы осыпались бы сами, а ствол начал подгнивать. Но и не меньше месяца.
– А выть стало примерно полгода назад, – сориентировалась Велька. – Думаешь, это связано?
Но я не любила строить догадки на пустом месте и уже присвоила себе сомнительную честь первопроходца, точнее, первопролазца, на всякий случай выставив перед собой меч.
По ту сторону он снова вернулся в ножны. За елками оказалась огромная поляна, выше колена заросшая бурьяном, как бывает с заброшенными огородами. Видимо, некогда ее середину занимал невысокий холм, но отшельники трудолюбиво обгрызли его по кругу, срыв пологие склоны до отвесных стен в полтора человеческих роста и укрепив их гранитной кладкой. Между крупными камнями были вмурованы осколки помельче, слагавшиеся в причудливые узоры, – особенно вокруг низких, в гномий рост, проемов. В одном месте даже сохранилась дверь, а прямо перед нами – приставленная к крыше лестница в виде дубового бревна с зарубками.
Дракон не так уж здесь и напакостил, скит провалился всего в двух или трех местах. Видимо, больше всего дайнов удручила гибель храма, с трудом угадывающегося в живописном ворохе обугленных бревен, поросших травой и кустами.
Проверив импульсом один из проемов, я пригнулась и юркнула внутрь. Коридорчик длиной в сажень вывел меня в небольшую, довольно уютную комнатушку с камином, ошметками истлевшего коврика на глиняном полу, широким столом и позабытым на нем подсвечником и с деревянной кроватью из цельного бревна, сверху донизу обросшей блеклыми поганками на тонких кривых ножках. Вполне пригодное для ночлега местечко.
На выходе я столкнулась с Велькой.
– Ну что?
– Пока ничего.