Может быть, вы могли бы найти себе другое место для эскизов вместо библиотеки?
Марк говорил достаточно мягко, но коробка цветных карандашей выскользнула из ее рук. Она автоматически наклонилась, чтобы поднять. Что он сказал? Вторжение в его личную жизнь?
По-видимому, вместо того, чтобы попытаться создать брак, она посягнула на неприкосновенность частной жизни Макса. Она попросту забыла свое место. Боль возникла в глубине и распространилась, разрывая ее обнаженными когтями. Верити сделала глубокий вдох, почти ожидая, что ее грудь разорвется, и выпрямилась. И взглянула ему в лицо, не зная, что сказать. Затем выпалила:
— Я была счастливее в роли вашей любовницы.
— Прошу… прощения? — осторожно переспросил он.
Верити чуть не физически чувствовала, как он шокирован. Отвернувшись, она стала повторять свои слова:
— Я была счастливее в роли вашей…
— Я слышал, что вы сказали!
Нож, вонзившись, горел глубоко внутри ее. Верити ответила:
— Неужели? Тогда это было ваше извинение?
Какая неожиданность!
— Извинение? Ах ты, маленькая…
Похоже, Максу недостало слов, и Верити решила ему помочь:
— Шлюха? Сука? — Она все время оставалась спиной к нему, перебирая карандаши в своей коробке. Цвета мешались в ее глазах.
— Я не собирался говорить что-нибудь в этом роде. — Голос Макса прозвучал гораздо ближе.
Она повернулась, вцепившись пальцами в коробку, и увидела, что он идет к ней со странным выражением лица.
— Нет, милорд? Вы не верите в то, что говорит ваш разум?
Ну вот. Она сказала это. Бросила перчатку. Ей хотелось лишь, чтобы эта перчатка была латной, как у тех доспехов, что стояли в зале, и чтобы она могла швырнуть ее ему в лицо.
Зато теперь Верити могла контролировать дыхание. Если она сосредоточится на каждом вздохе, каждом шаге, то, возможно, сумеет уйти прежде, чем жар, щиплющий ее веки, превратится в огненный ливень. Прежде чем она сгорит в нем.
Верити попыталась. И не смогла. Снова. Каким-то образом она овладела своим голосом:
— Прошу прощения, милорд. Пожалуйста, передайте мои извинения вашему брату и заверьте, что я больше его не побеспокою.
Высоко подняв подбородок, она прошла мимо него, стиснув зубы, и глаза ее горели болью.
Макс стоял и смотрел ей вслед, потрясенный до глубины души. Она хотела не только безопасности, а чего-то большего? Хотела ли она того же, чего хотел он? Что бы это ни было…
Глава 9
В день своего рождения Макс вышел к завтраку, настроенный мирно и благостно. Похоже, он, наконец, убедил свою жену, что они должны жить раздельной жизнью.
— С днем рождения, Макс, — обратился к нему Ричард.
Макс слегка улыбнулся:
— Тебя тоже, Рикки. Э… твой подарок сюда не поместится. То есть она бы поместилась, но Хенни поклялась, что и сама, и горничные уволятся в полном составе, так что я оставил ее в конюшне.
— Хенни? — ухмыльнулся Ричард.
Макс хихикнул:
— Нет, жеребенок от Энджелфайр. Она будет красоткой. И как раз под твой вес. И порода хороша.
Ричард покраснел:
— Черт возьми, Макс! Ты не можешь подарить мне эту кобылку. С ее родословной она могла бы стать чемпионом! Второй Молли Долгоножкой! Выбери…
— Да брось, Рикки! — отмахнулся Макс. — Она твоя.
Ричард притих, все еще бормоча о чрезмерной щедрости идиотов. Игнорируя его ворчание, Макс взял со стола один из лежащих перед ним пакетов.
Он бросил виноватый взгляд на место, предназначенное для Верити. Оно оставалось пустым. Но прислуга поставила прибор для нее. Пустой стул и нетронутое серебро будто насмехались над ним.
Он отвел взгляд и обнаружил, что Ричард смотрит на него.
На мгновение у Макса в голове смешались мысли. Потом он понял, что все еще держит пакет. Развернув его, он обнаружил небольшую резную статуэтку, изображающую двух спаниелей, свернувшихся вместе. Он бросил взгляд на камин, у которого лежали оригиналы, вытянув лапы и развесив уши. И усмехнулся. Только Ричард мог подарить ему это.
Он сказал:
— Теперь я знаю, почему ты оставлял такой беспорядок в библиотеке. — Больше не нужно было говорить ни слова. Ричард и так поймет.
Рядом лежал еще один большой плоский пакет. Нахмурившись, Макс поднял его:
— Что это?
Ричард пожал плечами:
— Открой и узнаешь. Он был там, когда я вошел. Альмерия, что ли? Она могла передать его через Хенни.
Макс в недоумении открыл пакет. Показалась рамка — это был рисунок. У него перехватило дыхание… но как Ричард мог не знать об этом? Или он знал? Однако не в его характере было соглашаться на подобные вещи.
Макс уставился на карандашный портрет своего брата, на котором тот, сведя брови, сосредоточенно вертел что-то в руках. При более детальном рассмотрении Макс увидел, что брат был занят резьбой по дереву; художник даже запечатлел завитки древесной стружки, высвеченные солнечным лучом. Он снова посмотрел и улыбнулся. Он знал, где был сделан рисунок. Эркер в библиотеке. Там последнее время весь пол был засыпан стружками. Никакой другой подарок не оценил бы он настолько дорого. Но кто художник? Этот эскиз лишил его дара речи. Он почти физически ощущал солнечный свет, лившийся из него…
Оставив размышления, он обратился к брату.
— Спасибо, Рикки, — просто сказал он.
Ричард удивился:
— За что?
Макс поднял картину:
— За это.
Ричард перегнулся через стол.
— Я тут ни при чем. Что это такое?
Макс почувствовал странный укол предчувствия.
— Но ты должен был знать. Кто это сделал? — И, уже спросив, он вспомнил рассыпанные карандаши, и весь его мир перевернулся.
Ричард не спеша поднялся и обошел стол.
— Кто сделал — что… Боже мой! — Он недоверчиво уставился на эскиз. — Так вот почему она на меня смотрела! Маленькая… — Он прикусил язык и указал на что-то в правом нижнем углу.
Макс знал, кто это сделал, но, несмотря на это, его сердце сковал стальной обруч, когда он увидел, на что указывал Ричард. Переплетенные инициалы «В и С».
— Ты не знал? — спросил он, смутившись. Какой дьявол сказал ей про его день рождения? И —
