Память святого Маруфа епископа и святых мучеников, пострадавших в Мартирополе
Святой Маруф был епископом Тагрита [1], главного города Месопотамо-Софосенской области: эта местность находилась на границах греческой империи и языческой Персии; в ней благочестивый епископ, как светильник, сиял светом своего богопознания: язычников-персов он своею проповедью обращал в христианство, ходатайствовал за христиан пред персидскими царями и всюду старался ввести мир и безмятежие. Так, при Феодосии Младшем Маруф два раза был посылаем к Издегерду [2] для заключение мира между двумя империями, и своим благочестием и умом приобрел полное уважение у Издегерда. Персидским магам это расположение царя к святому Маруфу очень не понравилось, и вот они решили погубить благочестивого епископа; после того, как Маруф исцелил Издегерда от опасной головной болезни, которой не могли исцелить маги, решено было употребить меры против него. Однажды, когда царь по обыкновение взошел в храм для поклонения огню, он услышал голос:
— Вон царя, — нечестива любовь его к христианскому священнику!
После этого изумленный Издегерд хотел было удалить от себя Маруфа, но обман скоро был обнаружен, и маги были казнены; после этого между огнепоклонниками стала распространяться христианская вера.
В 414 году Маруф в другой раз исполнял должность посла при дворе Издегерда. Маги снова было восстали на святого епископа, но умысел их был опять неудачен, и Маруф еще более приобрел доверие пред персидским царем. В это же время святой Маруф вместе с епископом Авдою молитвою веры исцелил бесноватого сына Издегерда; после этого Издегерд намеревался даже принять крещение и дозволил свободно исповедывать христианскую веру в Персии.
Пользуясь таким расположением персидского царя, святой Маруф всюду распространял Христово учение, восстановлял храмы, ниспровергнутые во время гонения Сапора, созывал соборы.
В это же время он собрал останки святых мучеников, пострадавших при царе Сапоре, и перенес их в созданный им город Тагрит, где он и сам скончался около 422 года [3].
Память 17 февраля
Страдание святого великомученика Феодора Тирона
Нечестивые цари Максимиан и Максимин [1] разослали по всему царству своему повеление, чтобы все, принявшие закон Христов, были освобождены от казни, если только они вкусят от идольских жертв, тех же из них, кто откажется от сего, предать суду. В то время святой Феодор Тирон [2], незадолго перед тем избранный в воины, был назначен в мармаритский полк, бывший под начальством препозита [3] по имени Вринка; сей полк стоял тогда в Амасии, городе Понтийском [4]. Когда святой Феодор был приведен в тот полк, то неверующие стали принуждать его, чтобы он принес жертву идолам; истинный же воин Христов Феодор, верный Богу, исполнившись Духа Святого, сказал во всеуслышание:
— Я — христианин, и мне велено не приносить жертвы мерзким языческим богам, ибо я покланяюсь Иисусу Христу, Истинному Богу и небесному Царю.
Тогда препозит Вринка стал убеждать святого:
— Послушай меня, Феодор, возьми с собой всё свое оружие и, как воин, приди и принеси жертву богам.
Святой Феодор отвечал ему:
— Я воин моего Царя Христа, и не могу быть воином какого-либо другого царя.
На сие препозит Вринка сказал:
— Вот эти все воины — христиане, и однако же они — воины римского царя.
— Каждый знает, кому он служить, — ответствовал святой Феодор, — я же служу моему Небесному Царю и Владыке — Богу и Единородному Сыну Его — Иисусу Христу.
Тогда сотник Посидоний, стоявший тут, спросил:
— Разве твой Бог, Феодор, имеет и Сына?
Святой Феодор отвечал:
— Он воистину имеет Сына, Слово Истины [5], чрез Которое Он сотворил всё.
Препозит спросил его:
— Можем ли мы познать Его?
На сие святой ответствовал:
— Я желал бы, чтобы Бог дал и вам такое разумение, дабы вы познали Его.
Тогда Посидоний спросил его:
— Если мы познаем Его, то можем ли мы оставить царей наших и приступить к Нему?
— Ничто не препятствует вам, — отвечал святой Феодор, — оставив тьму и временных земных царей, приступить к живому Богу, Царю и Владыке вечному и быть воинами Его, подобно мне.
Тогда препозит Вринка сказал сотнику:
— Оставим его (Феодора) на несколько дней, пусть он поразмыслит и сам решит, что ему делать.
Во всё то время, которое дано было Феодору для размышления, он молился непрестанно и славословил Господа; а нечестивые, дыша яростью на некоторых других граждан, веровавших во Христа, взяли их и отвели в темницу; когда их вели, святой Феодор, идя в след за ними, поучал их вере и терпению, и убеждал, чтобы они не отвергались своего Небесного Царя — Христа. Когда они были заключены в темнице, святой Феодор, выбрав удобное время, зажег ночью капище матери богов [6]. Некоторые граждане видели, как святой поджигал храм, и донесли на него властям. Тогда градоначальник Кронид, боясь, как бы ему не пришлось отвечать за Феодора, взял его, привел к игемону Публию и сказал:
— Господин мой, сей муж, избранный недавно в воины, человек вредный; с злым умыслом он пришел в наш город, сжег храм матери богов наших и обесчестил богов; взяв его, я привел к твоему величеству, чтобы он по божественному повелению владык вселенной — по приказанию царей, воспринял вполне достойную казнь за свою дерзость.
Игемон, призвав препозита Вринку, спросил его:
— Ты ли позволил воину Феодору сжечь храм матери богов наших?
Тот отвечал:
— Часто я увещевал его, и наконец назначил ему срок, чтобы он, поразмыслив, принес жертву богам. И если он поступил таким образом, то, значит, он совершенно отвратился от богов наших и презрел царское повеление; посему ты, как судия, исполни то, что приказали цари.
Тогда игемон, воссев на судилище, призвал к себе блаженного Феодора и спросил его:
— Почему, когда нужно было принести богине жертву и кадило, ты принес ей огонь?
Святой Феодор ответствовал:
— Не стану скрывать, зачем я сделал это. Я зажег дрова, чтобы огонь опалил камень. Неужели так
