считает себя связанным договором о невмешательстве. Начинается отправка в Испанию советской военной техники и советников.
Внутри Советского Союза продолжается ликвидация неугодных И. В. Сталину людей. 23 сентября был арестован еще один соратник В. И. Ленина К. Б. Радек (Собельсон). На следствии он дал согласие выступить с любыми разоблачениями и дать показания против кого угодно. Стал центральной фигурой по делу «Параллельного антисоветского троцкистского центра», назвав при этом в числе заговорщиков огромное количество имен. В «благодарность» за сотрудничество К. Б. Радек был приговорен всего к 10 годам лишения свободы. В последнем своем слове он сказал: «Я борюсь не за свою честь, я ее потерял, я борюсь за признание правдой тех показаний, которые я дал». Это не спасло Радека, в лагере в мае 1939 года он был убит уголовниками.
25 ноября Германия и Япония подписывают Антикоминтерновский пакт, включающий секретные протоколы, направленные против СССР. А 5 декабря VIII Чрезвычайный съезд Советов принимает новую «Сталинскую» Конституцию СССР.
В конце января 1937 года в Москве проходит второй открытый процесс («процесс 17-ти» по «Антисоветскому троцкистскому центру»). В числе обвиняемых Г. Л. Пятаков, К. Б. Радек, Л. П. Серебряков, Г. Я. Сокольников (Бриллиант) и другие. 13 человек приговорены к смертной казни, в их числе Г. Л. Пятаков и Г. Я. Сокольников, остальные к длительным срокам заключения.
В 20-е годы основу командных кадров Красной Армии составляли люди, пришедшие к управлению войсками на волне революции в годы Гражданской войны, беззаветно преданные идее, но не имевшие должного военного образования. Так, в 1932 году германская разведка считала, что сила Красной Армии к тому времени «поднялась до такой степени, что она в состоянии вести оборонительную войну против любого противника… При своем численном превосходстве Красная Армия в состоянии вести победоносную наступательную войну против своих непосредственных соседей на Западе (Польша, Румыния)…»
Дальше в докладной отмечалось: «…настало время по созданию инициативного и волевого командира всех степеней. Однако… налицо опасность, что это не удастся своевременно провести… До сих пор армия страдает тем, что, начиная от командира взвода и кончая командиром полка, командир не является еще полноценным. В своей массе они способны лишь решать задачи унтер-офицера. Несмотря на все мероприятия, проблема о командире Красной Армии еще не разрешена».
Несколько выше в этом документе была оценка старшего командного состава РККА. По докладу германской разведки, все командующие округами, корпусами и подавляющее число командиров дивизий имели опыт командования частями и соединениями в годы Гражданской войны, которая «не может быть показательной в моральных вопросах, но дала много хороших примеров действий больших масс войск на пространственных просторах, сочетания действий пехоты, кавалерии и артиллерии».
После завершения Гражданской войны большинство советских военачальников прошли обучение на различных курсах и в военных академиях, получили большой практический опыт на учениях. Именно поэтому при подготовке к будущей войне основные усилия разведок многих стран, и прежде всего Германии, были нацелены на ослабление корпуса высшего командного состава Красной Армии.
О репрессиях в Красной Армии периода 1937–1938 годов написано очень много литературы. Большинство из авторов этих трудов сознательно сгущают краски и односторонне трактуют исторические события. Я не хочу ни повторять их труды, ни оспаривать достоверность того или иного положения. Я признаю, что репрессии в Красной Армии в этот период были, но для меня более важно то, как повлияли они на боеспособность РККА в последние предвоенные годы.
Нужно признать, что после процесса над Тухачевским и другими военачальниками 1937 года никто в СССР в наличии военно-троцкистского фашистского заговора в РККА уже не сомневался. Все политические процессы того периода проходили под этим знаменем и обрели огромный размах. В результате этих процессов расстрелянными и в лагерях оказались сотни крупных советских руководителей, десятки тысяч руководителей более низкого звена, миллионы простых граждан. Это быстро ослабляло Советскую страну во всех сферах ее деятельности, но прежде всего нанесло ущерб военной науке, военно-промышленному комплексу и непосредственно высшему звену управления РККА.
Также необходимо отметить, что репрессии 1937–1939 годов нанесли большой ущерб международному престижу СССР в глазах его союзников. Так, чехословацкая сторона, от которой поступили документы по обвинению Маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского, уже во второй половине 1937 года высказала большую озабоченность по поводу ослабления Красной Армии. По этому поводу произошло крупное столкновение на конференции представителей чехословацкой и советской военных разведок, проходившей в Праге в декабре 1937 года. Вскоре после этого чехословацкий генеральный штаб настолько охладел к союзу с СССР, что отказался создавать комиссию по согласованию планов обороны обоих государств, опасаясь, что эти планы, при наличии в СССР такого количества шпионов среди высших военачальников, тут же станут известны противнику.
Дело Тухачевского внесло во французскую политику глубокое беспокойство, привело к тяжелому кризису в отношениях между Францией и СССР.
Отрицательных взглядов по отношению к репрессиям в СССР придерживался официальный Лондон. В начале мая 1938 года английский министр иностранных дел Галифакс пытался убедить чехословацкого посланника в Лондоне Яна Масарика в том, что чистки снизили боеспособность Красной Армии настолько, что существенный вклад Москвы в будущую войну с Германией становится очень проблематичным. Такого же мнения придерживались и в Вашингтоне.
Информация о раскрытии военного заговора и репрессии против представителей высшего командного состава РККА сильно обеспокоили правительство Франции и привели к замораживанию франко-советских отношений. Уже через два дня после казни Тухачевского и его товарищей французский посол Кулондор посетил наркома иностранных дел СССР М. М. Литвинова с тем, чтобы разъяснить ему «плачевное впечатление», которое возникло в странах, дружественно настроенных к СССР, вследствие произошедшего процесса и жестокой расправы. Конечно, судьба Тухачевского и других француза волновала меньше всего. Его волновал другой вопрос – как следует расценивать выдвинутые против генералов обвинения в шпионаже? Максим Максимович не смог ответить ничего конкретного, кроме заключения, что ликвидация германофильской группы в руководстве Красной Армии должна пойти на пользу франко-советским отношениям.
Французский дипломат не унимался. Через две недели он задает вопрос первому заместителю наркома иностранных дел СССР В. П. Потемкину: «В какой степени казненные офицеры замешаны в заговоре с Германией?» Потемкин только ответил, что Тухачевский и его сообщники хотели организовать государственный переворот и пойти на союз с Германией. Французское правительство под впечатлением от событий, произошедших в СССР, решило максимально осторожно вести контакты с Советским Союзом по военной линии. Уже на осенние маневры французских войск, проводившиеся в 1937 году, советская делегация приглашена не была.
Реакция западных стран по отношению к СССР сразу же стала известна Германии. Германский посол в Москве граф Шуленбург неоднократно отмечал это в своих письмах. Германский посол в Париже Бройер 14 апреля 1938 года писал в Берлин министру иностранных дел Германии: «В течение последнего года… (появились. –
Таким образом, в 30-е годы И. В. Сталин сделал все возможное для установления и укрепления своей личной диктатуры в Советском Союзе. Эта работа проводилась одновременно по нескольким направлениям. Физически и морально уничтожались люди, которые имели большой авторитет в партии и которые могли составить конкуренцию И. В. Сталину. Во-вторых, на место выбывших назначались новые люди на основе личной преданности вождю. В-третьих, проводя внутреннюю политику, И.В. Сталин порой действовал методом «кнута и пряника», то повышая, то ослабляя требования к народу. При этом создавалась иллюзия борьбы генерального секретаря с чиновниками на местах. В результате этого И. В. Сталину удалось к концу 30-х годов довести личную власть в стране до абсолютной стадии, а страну вывести в ряд самых динамично развивающихся стран Европы.
