оказалось непростым делом. Генерал-фельдмаршал фон Вицлебен, который одним из первых примкнул к заговору и намечался на должность главнокомандующего вооруженными силами, находился в резерве и не имел в своем подчинении войск. Командующий войсками на западе генерал-фельдмаршал фон Рундштедт не пожелал нарушать присягу, данную фюреру. Так же ответил и генерал-фельдмаршал фон Манштейн. Совсем неожиданно согласился примкнуть к заговору генерал-фельдмаршал Роммель, но он не пользовался доверием у многих заговорщиков. Поэтому ему сообщили, что оппозиционеры только намерены арестовать фюрера и потребовать от него публичного отречения от власти. Роммель одобрил эту идею, но он категорично возражал против убийства Гитлера.
Основной идеей заговора было, после устранения Гитлера, заключение перемирия с западными союзниками. Часть заговорщиков считала, что после этого армии союзников присоединятся к войскам вермахта, ведущим военные действия на востоке, с тем чтобы не допустить распространения большевистской заразы в Европе. Но другая часть, в том числе и сам Штауфенберг, больше ориентировалась на то, что после убийства Гитлера удастся договориться с Советским Союзом, так как И. В. Сталин много раз повторял, что его страна ведет войну не с германским народом, а с фашистами. При этом они ссылались на декларацию, принятую после встречи Черчилля и Рузвельта в Касабланке 24 января 1943 года, заявившую о ведении войны до безоговорочной капитуляции Германии. Советский Союз присоединился к этой декларации только в октябре 1943 года, что вселяло в заговорщиков надежды в возможность договориться с Москвой в обход Лондона и Вашингтона.
План заговора носил кодовое название «Валькирия» (по скандинавско-германской мифологии, дева, витающая над полем сражения в выборе тех, кому суждено погибнуть). После покушения на Гитлера в Растенбурге войска, преданные заговорщикам, должны были занять ключевые точки Берлина, рейхсканцелярию, министерства, штабы СС и гестапо. Генералов, не поддержавших заговорщиков, было решено арестовать.
Но время шло и развертывались события, которые играли не в пользу заговорщиков. К июню 1944 года гестапо, постоянно производя аресты, подобралось к ядру заговора. Еще весной Гиммлер предупредил опального Канариса, что ему известно о заговоре и что его люди наблюдают за многими подозрительными генералами и офицерами вермахта. 4 июля Рим был занят союзниками. 6 июля началась высадка армий союзников на севере Франции, и наконец был открыт второй фронт в Европе.
А. Гитлер в свойственной ему манере потребовал немедленно ликвидировать плацдарм, захваченный союзными войсками. Но Рундштедт и Роммель были вынуждены признаться, что не в силах это сделать. Гитлер был потрясен свалившимся на него известием. Роммель предложил отвести войска, и прежде всего танки, за пределы огня корабельной артиллерии союзников с тем, чтобы организовать оборону в глубине и там попытаться остановить наступление противника. Но Гитлер не хотел ничего слушать. Вместо этого он разразился пространной речью о стойкости немецкого солдата и силе Фау-1, которые заставят англичан прекратить наступление во Франции.
Роммель, выслушав путаную речь фюрера, решился заговорить о необходимости переговоров с противником. Но Гитлер ответил, что переговоры вне компетенции фельдмаршала, основная задача которого – сражаться. Дальнейшие разговоры на эту тему становились бессмысленными.
В то время А. Гитлер находился в бункере в Маржевале. Немецкие войска вели обстрел территории Англии ракетами Фау-1. Одна из таких ракет, сбившись с курса, неожиданно 17 июня упала на бункер фюрера. И хотя жертв не было, но Гитлер поспешил оставить опасное место и переехал в свою резиденцию в Берхтесгаден.
23 июня началась Белорусская стратегическая наступательная операция на советско-германском фронте. Оборонявшиеся там немецкие войска группы армий «Центр» оказались на грани разгрома. 29 июня Рундштедт и Роммель вновь предложили фюреру реально оценить положение и попытаться положить конец войне. Но и на этот раз Гитлер остался глухим к словам своих фельдмаршалов. Два дня спустя Рундштедт был отстранен от командования Западным фронтом и заменен генерал-фельдмаршалом фон Клюге.
Имеются сведения, что причиной отставки Рундштедта стал его телефонный разговор с Кейтелем, который пытался узнать: что ему делать после того, как удар четырех танковых дивизий СС по войскам англичан не достиг намеченной цели?
– Нужно немедленно заключать мир! – в сердцах выпалил Рундштедт.
Об этом разговоре сразу же стало известно Гитлеру, который как раз беседовал с Клюге, вернувшимся после болезни из отпуска. Он был тут же назначен вместо «не оправдавшего надежд» Рундштедта.
15 июля Роммель направил Гитлеру телеграмму по телетайпу, в которой сообщал: «Войска повсюду сражаются героически. Но неравная борьба подходит к концу. Я прошу вас сделать необходимые выводы незамедлительно. Как командующий группой армий, считаю своим долгом заявить об этом со всей ясностью».
17 июля Роммель, возвращавшийся в свой штаб из Нормандии на автомобиле, был тяжело ранен в результате обстрела из самолета союзников. Так заговорщики лишились еще одного активного «штыка» – генерал-фельдмаршала, способного на решительные действия.
Высадка союзников в Нормандии также была большой неприятностью и для Штауфенберга, который считал, что в 1944 году она не произойдет или что во время высадки англо-американские войска понесут такие большие потери, что не смогут развивать наступление в глубину. Но его надежды не оправдались. После этого заговорщики Бек и Гёрдлер усомнились в целесообразности заговора, решив, что убийство Гитлера только ускорит крах Германии. Но они были уверены, что под угрозой распространения большевизма на запад союзники все же пойдут на переговоры с новым правительством Германии и что, даже при оккупации страны, удастся избежать ее разрушения и огромных жертв среди немецкого народа. Но молодые заговорщики во главе с Штауфенбергом были другого мнения. На основании докладов генерала Трескова, который стал начальником штаба 2-й армии на советско-германском фронте, они понимали неизбежность развала этого фронта и настаивали на ликвидации Гитлера прежде, чем советские войска выйдут на западные границы СССР.
– Мы должны показать всему миру и будущим поколениям, что борцы немецкого сопротивления осмелились предпринять решающий шаг, рискуя собственной жизнью, – заявил генерал. – Важно само действие. Все остальное по сравнению с этой целью ничего не стоит.
Заговорщики решили действовать немедля. Они спешили также и потому, что в Германии и оккупированных ею странах в это время все выше поднимало голову коммунистическое подполье, руководимое из Москвы. И чем больше сил набирало это подполье, тем меньше шансов оставалось у заговорщиков договориться с Москвой.
Но заговорщики в своих действиях пошли дальше. В июне вопреки совету Гёрдлера и других старых генералов они решили установить контакт с коммунистами. Сам Штауфенберг решился на этот шаг только для того, чтобы знать больше о планах других противников фашистского строя и при возможности использовать их силы для расширения базы восстания после свержения Гитлера. Он даже решился на встречу с руководителями коммунистического подполья, которая состоялась 22 июня в Берлине. Оказалось, что коммунистам многое известно о заговоре против Гитлера, но они хотели бы узнать больше и встретиться с крупными военачальниками. Сам Штауфенберг на встречу не пошел, поручив представлять его Рейхвену. Но гестапо стало известно об этой встрече, и все ее участники были арестованы, а позже казнены.
В конце июня 1944 года Штауфенберг был произведен в полковники и назначен начальником штаба командующего армией резерва, что позволяло ему отдавать приказы от имени командующего и открыло доступ в резиденцию Гитлера. Но к этому времени заговорщики поняли, что одновременно с фюрером им предстоит уничтожить также Геринга и Гиммлера, которые располагали реальной военной силой и могли помешать захвату власти. Все это собирался сделать Штауфенберг во время очередного совещания у фюрера.
11 июля его вызвали в Оберзальцберг для доклада фюреру. Он прихватил с собой бомбу. Но Гитлер в этот день на совещании отсутствовал. Террористический акт было решено не производить.
В следующий раз для доклада фюреру Штауфенберг был вызван 15 июля. На этот раз заговорщики настолько были уверены в успехе акции, что решили передать сигнал «Валькирия» за два часа до начала совещания. По этому сигналу танки из танкового училища, расположенного в Крампнице, должны были
