Вспоминает И. Орлов: «Затем Сталин на простых автомашинах переправился по оврагам и речкам в Юхново к генералу Соколовскому и Булганину. Там был при штабе фронта госпиталь для тяжелораненых. Сталин посетил этот госпиталь. Там были на лечении красноармейцы без рук, без ног. Сталин ознакомился с ранеными и произнес как бы сам себе: «Это и есть война со всеми бедами, которые терпит русский парод». Вскоре Сталин там почувствовал себя плохо. Хотели вызвать врача, но Сталин отказался от медпомощи. Впереди был город Ржев и контрнаступление наших войск. Надо было освобождать Смоленск и другие ворота на Москву. 4 августа 1943 г. мы с С. Ефимовым поехали на станцию Мителево. Перед нами стоял спецпоезд. Огня в нем и тепла нет. Прибыл Сталин. Зашел в вагон. Спросил: «Из обслуги кто-либо есть в вагонах?». Молниеносно перед Сталиным вырос, как из-под земли, бравый старик с казацкими усами и с бородой, расчесанной надвое. Старик оцепенел, представ перед Сталиным. Он взял руку под козырек и вытянулся в струнку. Сталин: «Как с освещением в вагоне?». Старик: «Товарищ Сталин, будет освещение». Сталин: «А как с теплом в вагоне?». Старик: «Будет сию минуту тепло». Старик, очевидно, это был старший проводник; продолжал стоять перед Сталиным навытяжку, держа руку под козырек. Сталин спокойно подошел, взял руку служаки от козырька, опустил ее и заметил: «Зачем так много чести для нас?». Старика точно ветром сдуло. Сразу появились электросвет и тепло.
Затем Сталин поехал на Калининский фронт к генералу Еременко. Из письма сержанта 135-го полка НКВД П. Резника: «Сталин прибыл в деревню Хорошово в дом Кондратьевой и остановился там на одну ночь. Мы, автоматчики полка, по дороге один километр охраняли Сталина.
Сталин захотел покушать. Ему Ефимов, Орлов сварили щи и вместе со Сталиным они пообедали уже в 23 часа. Рано утром прибыли Еременко, Ворошилов. Берия торчал около дома. 5-го августа 1943 г. Сталин выехал на «эмке» в сопровождении пограничника генерала Зубарева.
Отправляясь от Дома, Сталин поклонился мне и приложил свою руку к сердцу. После отъезда Сталина мы вповалку легли отдыхать в доме Кондратьевой».
Закончилась война. Политбюро решило его наградить Золотой Звездой. Сталин, узнав об этом, выругался: «Сволочи, подхалимы». Звезду не принял. Пояснил: «Я на фронте не был, в штыковую атаку не ходил». Попытки Маленкова, Поскребышева, Калинина вручить Звезду Сталину потерпели неудачу.
Уинстон Черчилль, касаясь Сталина, заметил: «Сталин выходил победителем из самого безвыходного положения».
Липа вековая
Много бумаги попортила пресса, чтобы запутать общественное мнение, сбить с толку слабохарактерных людей. В прессе сообщалось, что Сталин пытался 19 октября 1941 г. покинуть Москву и выехать в Куйбышев. Так по крайней мере пишет Петр Проскурин в романе «Имя твое». Я был свидетелем противоположного. Спецпоезд за Абельмановской заставой на территории дровяного склада охраняли П. Лозгачев, В. Туков, Г. Кузнецов, И. Хрусталев, П. Шитоха. Сталин там не появлялся.
Самолет «Дуглас», предназначенный для Сталина, под управлением летчика В. Грачева стоял на центральном аэродроме. Его охрану несли мои подчиненные 10. Корольков, А. Сусанин, А. Жуков. Сталин туда тоже не приезжал. Личному шоферу А. Кривченкову Сталин сказал: «Остаюсь с русским народом в Москве. Пока я в Москве, враг не пройдет. Пройдет только через мой труп». То же ответил Сталину Г. К. Жуков из Перхушкова по прямому проводу из своего штаба фронта. Эти два титана решали вопрос о Москве. Конечно, на позициях были Полосухин, Белобородов, Рокоссовский. Так что мы как очевидцы однозначно опровергаем П. Проскурина и прочих щелкоперов из прессы. Правда, в Куйбышев выехал комендант Можжухин и готовил там бомбоубежище. Но там уже в октябре 1941 г. были М. И. Калинин, К. Е. Ворошилов и другие министры.
Октябрь 1941 года
Только один Сталин в Москве вел себя мужественно. Г. К. Жуков, смотря на Сталина, сражался под Москвой героически, конечно, повседневно просил у Сталина подмогу. Но самым главным трусом оказался Берия. В. П. Пронин пишет в журнале военной истории: «Нас в середине октября пригласил Сталин в Кремль. Берия еще в приемной наводил панику: «Если мы не сдадим Москву, Гитлер нас перебьет, как цыплят». Некоторое время Сталин, Молотов, Берия находились в особняке на Кировской ул. около метро. Но когда около особняка упала фашистская авиабомба, разорвалась, контузила Г. Маленкова, члены Политбюро разместились в других местах.
Но иногда Сталин работал и на даче «Кунцево». Однажды на дачу была сброшена однотонная авиабомба, которая, к счастью, упала с внешней стороны забора и не взорвалась. Кругом грохали зенитные орудия, но Сталин в этих условиях продолжал работать. Так он работал ночью на даче с 15-го на 16-е октября 1941 г. С ним находились В. Круташев, Н. Кирилин, В. Румянцев. Берия вызвал с Калининского фронта от Масленникова 13-й погранотряд. Часть пограничников взяла под охрану дом на Лубянке. Другая часть находилась внутри здания Лубянки. Основная часть пограничников находилась за Рогожско- Симоновской заставой в Москве.
По свидетельству полковника Макеева, в 1941 г. заместителя начальника ПВО города Москвы, Берия не раз звонил по телефону и просил не стрелять из зениток около его особняка на Садово-Кудринской ул. Значит, Берия иногда ночевал в этом особняке на Садово-Кудринской улице.
Берия был ужасным паникером. С 15 на 16 октября 1941 г. Берия провел срочное совещание первых секретарей РК ВКП(б) гор. Москвы. Вспоминает первый секретарь Свердловского РК ВКП(б) Илья Новиков: «Берия нас вызвал в НКВД, где заявил в присутствии А. Щербакова:
«Связь с фронтом прервана. Утром раздайте продукты из магазинов населению бесплатно». Из воспоминания Г. М. Попова, который занимал должность секретаря ЦК ВКП(б): «Нас со Щербаковым вызвал Берия и сообщил: «Немецкие танки в Одинцове». Я только, что возвратился из Усова. Никаких немецких танков в Одинцове не было».
Трагедия в Большом театре
Военизированная пожарная охрана взяла под противопожарную безопасность Большой театр примерно с 1937 г. До этого был комендантом ГАБТа и отвечал за противопожарную безопасность Кудряшев. С появлением военного коменданта ГАБТа функции охраны Кудряшев передал А. Т. Рыбину. Общее число бойцов ВПК во главе с А. Цехошем составляло 70 человек. Она подчинялась УПО гор. Москвы. Она работала на договорных началах с дирекцией ГАБТа, по заключенному договору с УПО города.
Театр встал на капитальный ремонт 20 апреля 1941 г. Работы выполнял коллектив с площадки Дворца Советов. Прорабом все время был Н. Щелкан.
ГАБТ был огорожен деревянным забором от Копьевского переулка до Петровки. Были две проходные будки — одна у Копьевского переулка с постовым Д. Проненко. Другая с фасадной части театра. Дежурил там бывший костюмер Собинова вахтер Н. Смирнов. Во дворе к театру было завезено множество стройматериалов и тавровые балки.
С 22 июня 1941 г. бойцы ВПК перешли на казарменное положение. Размещались на первом этаже слева в балетных арткомнатах. У ВПК была своя связь. На пульте включения номеров телефонов дежурила Т. Закорлюк.
У 9-го подъезда дежурил И. Теплов из ВПК. Утром обычно бойцы В. Новиков, П. Копылов собирали обгоревшие остовы зажигалок и вывозили на тачке на улицу для транспортировки. И так 500 дней и ночей А. Цехош, Г. Кравченко, П. Стрелец, С. Поваров, В. Зеленый, И. Решетняк, М. Михайлин, Б. Целовальников, Корсаков, Старостин, Коротков, Кашпар, Митюхин из ВПК, в том числе Зайцев по профилактике день и ночь
