— У Старейшины нет права бездействовать. — Из-за этой его самодовольной улыбочки у меня руки чешутся его стукнуть. Пока я пытаюсь придумать, как бы поостроумнее парировать, он жестом приказывает мне подождать и, отвернувшись, нажимает кнопку за ухом.
— Угу, — мычит Старейшина кому-то в вай-коме. — Ясно. Да, конечно.
Потом снова поворачивается ко мне.
— Мне нужно на уровень корабельщиков. Сиди здесь и читай о лидерах Сол-Земли. Я оставил тебе пленку в учебном центре.
— Но… — В последнее время Старейшина проводит на уровне корабельщиков куда больше времени, чем раньше. — Все в порядке?
Снова оценивающий взгляд. Старейшина словно взвешивает, достоин ли я знать, о чем он думает, разделить груз его проблем. И в его согбенных плечах, в том, с каким трудом он волочит хромую ногу, я вижу: точно так же, как я он чувствует на себе весь вес этого корабля. Хотя, нет — он чувствует его даже сильнее. Он носил его на себе много дольше, чем я, и не только за себя, но и за того Старшего, что умер и не смог заменить его.
На мгновение я вижу Эми его глазами — как проблему.
— Нам нужно будет поговорить, когда оба сюда вернемся, — голос у него теперь серьезный, обеспокоенный. Старейшина переступаете ноги на ногу, но не двигается к люку.
— О чем?
— Скоро начнется Сезон…
— Ааа. — Я уже в курсе. Живя на уровне фермеров, вполне естественно было узнать об отношениях самца и самки. На ферме я видел, как этим занимаются коровы, козы, овцы на пастбищах. Надо было быть идиотом, чтобы не заметить. Несколько женщин из тех семей, с которыми я жил на уровне фермеров, рассказывали мне о репродукции. Тогда мне казалось, что все это довольно мерзко, но они уверяли, что неловкость пройдет, и когда наступит мой Сезон, я буду готов. В партнерши мне дадут женщину из поколения Харли — для нее это будет второй Сезон. Теперь, повстречав Эми, я, кажется, понял, что они имели в виду под словом «готов».
— В течение Сезона ты увидишь… эээ… — Старейшина замолкает.
— Я знаю, что такое Сезон. — Мне точно так же неловко. Узнать о спаривании от почтенной фермерши — это уже пытка, а слушать об этом от Старейшины — вообще кошмар немыслимый.
— И все же нам надо будет поговорить. — На этот раз Старейшину перебивает вай-ком. Он нажимает кнопку и говорит что-то так тихо, что мне не расслышать.
— Эй, — окликаю я. — ЭЙ!
Он жестом просит меня подождать секунду и снова принимается бормотать.
— Кончай меня игнорировать, — требую я громко.
Вздохнув, Старейшина отключает вай-ком.
— Мне нужно идти.
— Так ты расскажешь, что случилось?
Старейшина снова издает тяжелый вздох, словно я — надоедливый ребенок.
— Слушай, — добавляю я. — Меня уже тошнит от всех этих тайн.
— Ладно, — отвечает он, тяжело ковыляя к люку. — Читай. Поговорим, когда вернусь. — И прежде, чем я успеваю возразить, его уже нет.
Пластырь сотворил чудо: головная боль почти прошла. Но мне совсем не нравится, что это так просто — значит, Старейшина вполне может снова прибегнуть к такому наказанию. Наверное, стоит самому запастись пластырями.
Первая мысль — пойти в Больницу. Там хранятся все медикаменты, что есть на корабле. Док держит их под замком, но если Ориону удалось достать психотропные, неужели я не раздобуду пару обезболивающих пластырей? Вот только проблемы у меня начались именно из-за того, что я пошел в Больницу. Тогда мысли мои перекидываются на комнату Старейшины. У него там есть запас лекарств.
Но забраться к нему в комнату значит нарушить неписаный закон уединения.
Да, допустим, я дергал за ручки дверей на четвертом этаже Больницы (хорошо, хорошо, в одну из комнат я залез), но никогда еще мне не случалось входить в чье-то личное пространство, не получив сперва разрешения.
Но потом в мыслях у меня всплывает совет Ориона. Со Старейшиной придется быть похитрее, если я хочу чего-то добиться.
Вставая и направляясь в сторону комнаты Старейшины, я уверяю себя, что только поверну ручку, даже дверь не стану открывать, но еще раньше, чем эта мысль успевает оформиться у меня в сознании, я уже понимаю, что лгу себе, просто чтобы не терять мужества.
Когда я тянусь к двери, руки у меня дрожат.
— Входящий вызов: Харли, — щебечет приятный женский голос в моем вай-коме.
— Привет, Харли. — Надеюсь, дрожь в голосе по вай-кому не слышна.
— Что на тебя нашло в Больнице?
— Потом расскажу.
— Что это за новая девчонка? Откуда она взялась? Я думал, Док уже зарегистрировал всех наших психов.
— Харли, у меня дела.
Он хрипло смеется.
— Дела! Как же! Ты просто хочешь заграбастать ее себе!
Слишком близко к истине, так что я отключаюсь.
Дверь Старейшины прямо передо мной, словно издевается.
Теперь руки у меня не дрожат. Дверь распахивается. В нее встроен старомодный замок времен Сол- Земли, но, к счастью, Старейшина забыл его запереть.
Оглядываю комнату. Да, я совсем не этого ожидал. Оказывается, Старейшина — тот еще неряха. Прямо как я. Улыбаюсь. Перешагнув через кучу грязной одежды на полу, я направляюсь к самому опрятно выглядящему предмету в комнате — к письменному столу. На нем стоят лишь три вещи: небольшая темная пластиковая баночка, вроде тех, в каких Док хранит лекарства, большая стеклянная бутылка с прозрачной жидкостью и коробка. Я узнаю ее: это за ней он тогда возвращался перед тем, как я опустил потолок и нашел фальшивые звезды. Та самая коробка, которую мне не удалось рассмотреть — в ней, как мне тогда показалось, наверняка хранятся те ответы, что помогут мне стать настоящим командиром.
Я рывком открываю коробку, ожидая… ну, Уж точно чего-то обалденного. Но внутри нет ничего кроме маленькой модели, похожей на двигатель, но более цилиндрической, чем те двигатели, что я видел на фермерских тракторах. Модель поражает своей детальностью. Нажимаю кнопку сбоку, и она раскрывается, представляя взгляду внутренности двигателя. Касаюсь разных кусочков. Если я правильно помню то, что учил, это, должно быть, модель быстрого реактора со свинцовым теплоносителем, такого, какой стоит на «Годспиде». Если да, то я сейчас ближе, чем когда-либо за всю свою жизнь, к сердцу корабля, которым мне однажды предстоит командовать.
Закрываю створки макета, наверное, не так бережно, как следовало бы.
Еще одна вещь, которую Старейшина от меня скрывает.
Осматриваю остальные предметы на столе. Жидкость в большой бутылке пахнет, как «пары» — странный напиток, который готовят некоторые из корабельщиков. Старейшина никогда не разрешал мне его пробовать. Сделав маленький глоток, я едва не выплевываю все прямо на незаправленную постель Старейшины. Горло пылает, волоски в носу встают дыбом, а когда жидкость докатывается до желудка, меня чуть не выворачивает наизнанку.
В баночке — десятка два психотропных пилюль.
Ну, зато теперь я знаю, почему Док со Старейшиной не позволили мне отказаться быть Старшим, когда я стал принимать ингибиторы. Старейшина — такой же псих, как и я! Стискиваю упаковку в ладони. Он ведь знал, как тяжело мне было смириться с тем, что Док оставил меня в Палате на целый год. Я столько сил потратил на то, чтобы побороть нужду в таблетках.
Почему он не мог просто сказать мне, что и сам их принимает?
Ненавижу тайны и ложь.
