— Зачем так упрямо отказываться от счастья? — сказал он. — Вспомните мое предложение и примите его, пока это в вашей власти. Завтра священник соединит наши руки… Будучи в моей власти — а это так, не правда ли? — в ваших интересах принять его.

Аделина отвечала на это только слезами; она отчаялась смягчить его сердце, воззвать к жалости, но боялась и раздражить его гордость пренебрежением. Он повел ее — и она позволила ему это — к накрытому столику и, усадив, стал потчевать разнообразными яствами, особенно же напитками, к которым то и дело прикладывался сам; Аделина взяла только персик.

Маркиз принял ее молчание за тайное согласие на его предложение, и к нему вернулась вся его живость и остроумие; он бросал на Аделину долгие и пылкие взгляды, повергая ее в замешательство и негодование. Посреди этого пира вновь зазвучала тихая музыка, полились нежнейшие, исполненные страсти мелодии, но теперь они утеряли над Аделиною власть, присутствие маркиза слишком подавляло и мучило ее, чтобы поддаться убаюкивающей гармонии. Песня, которая зазвучала сейчас, написана была с тем томным искусством, которое, как полагают некоторые сластолюбивые поэты, способно скрывать и в то же время воспевать порок. Аделина слушала ее с презрением и неудовольствием, и маркиз, заметив это, немедленно дал знак исполнить другую композицию, коя, объединив силу поэзии с очарованием музыки, могла бы отвлечь Аделину от происходившего и заворожить ее сознание, доведя до сладостного исступления.

Песня вольного духа[70]

Раскинув легкие крыла, Скольжу, незрим, в лучах эфира: То в глубину пещер, где мгла Царит от сотворенья мира, То в бездну изумрудных вод, Послушных воле Посейдона, То Индия меня влечет, То брег Лапландии студеной. Порой лечу я, быстрокрыл, За Фебовой каретой следом В тот край пылающих светил, Что мудрецам земным неведом. Порой снижаюсь — и в тиши Дышу прохладою ночною, Пока не видно ни души В долинах сонных подо мною. Подчас на берегу ручья Прилягу под склоненным древом И тихо наслаждаюсь я Воды задумчивым напевом. Подчас у моря, на скале, Когда придет пора заката, Слежу, как медленно во мгле Тускнеет солнечное злато. Когда ж последний отблеск дня На глади замершей растает — Морские нимфы для меня Свою музыку заиграют. О раковины дев морских! Не сыщешь в мире звуков слаще: Восторг и мука дружат в них, Рыданий стон и зов манящий. Порой влекут меня леса, И я слетаю, словно птица, К ночным полянам, где роса Сквозь тень густую серебрится. Порой брожу я под луной В развалинах старинных башен, И легкий вздох мой в час ночной Для путников случайных страшен: Им чудятся в лесной глуши Явленья призраков унылых, Стон неприкаянной души Иль мертвецов возня в могилах То ужасая, то маня, Парю в сияющем эфире — Но лишь певец на склоне дня Мой зов расслышит в дольнем мире*.

Когда голос замер, зазвучало печальное соло рожка, исполненное с дивной выразительностью. Звуки как бы волнами плыли в воздухе — то сплетались в полнозвучную мелодию, то совсем замирали, но потом взмывали опять и наполнялись такой чарующей негой, что Аделина прослезилась, а маркиз разразился восторженными восклицаниями. Он обвил рукой стан девушки и хотел привлечь ее к себе, но Аделина выскользнула из объятий и, бросив на маркиза взгляд, исполненный непоколебимого достоинства,

Вы читаете Роман в лесу
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату