Алтайцы — 69
Шорцы — 71
Тувинцы — 79
Долганы — 95
Якуты — 91
Мутантный аллель ССR5-32 обнаруживается в европейских популяциях и у белых американцев с частотой от 2 до 15 % (в среднем 9 %). Данная мутация приводит к тому, что на поверхности клетки отсутствует хемокиновый рецептор, который использует для проникновения в нее вирус иммунодефицита ВИЧ-1. Гомозиготы практически неуязвимы для данного вируса, а у гетерозигот болезнь развивается на два-три года позже, чем обычно.
По оценкам разных исследований данная мутация возникла 2000 лет назад или даже заметно позднее — 700 лет назад. Европейская локализация ее возникновения не вызывает сомнений. Краткий срок существования мутация свидетельствует в пользу срабатывания механизма естественного отбора по данной мутации. Вероятно, преимущество выживания индивидов с данной мутацией было обусловлено устойчивостью к какой-то болезни, которая использовала тот же хемокиновый рецептор.
В Африке и Японии мутантный аллель не выявлен, у коренного населения Азии он наблюдается значительно реже — чаще всего отсутствует вовсе, а в отдельных популяциях не превышает 5 %. Среди тувинцев, уйгур, азербайджанцев, казахов, узбеков частота аллеля колебалась от 3 до 8,5 %, среди татар, русских и белорусов — от 12 до 14 %. Локальные максимумы встречаются у шорцев (19 %) и зафиксированы у одной из популяций хантов (12 %). Таким образом, устойчивость к вирусу иммунодефицита является расово-диагностическим, а иногда и популяционным признаком.
Подобные малозначимые до времени мутации в дальнейшем могут становиться для человечества решающими — в том числе и в процессе отбора более жизнеспособных или просто новых рас. Вполне вероятно, что подобные мутации, а вовсе не межвидовая конкуренция, сохранили жизнь современному человеку и свели на нет популяции неандертальцев.
Наряду с множеством генов, по которым в популяции идет постоянное расщепление, в ней имеется генетический базис — немутировавшие гены. Поэтому популяцию нельзя характеризовать полиморфизмом, сколь бы причудливым и разнообразным он ни является. Популяция характеризуется мономорфизмом — общим и неизменным генотипом.
Племя появляется как социальная эволюция рода, достигшего такой численности, что возникают обособленные поселения, разрывающие привычную родовую панмиксию. Любые изоляционные механизмы (пространственные, экологические, генотипические) приводят к разделению исходной популяции на небольшие по численности субпопуляции, в которых интенсивность процессов дрейфа генов значительно возрастает, способствуя созданию генетической структуры родов в малочисленных общинах.
В пределе родовая популяция «клонируется» с одного генетического клише — от одной пары прародителей, несущих в себе мономорфизм своего племени и случайную выборку в соответствии с естественным племенным полиморфизмом. Род становится «разработанной темой» одной из племенных генетических вариаций.
Род, состоящий из семей и лиц, состоящих в близком или лишь относительно отдаленном родстве, не исчерпывает всего генетического разнообразия, заложенного в популяции. Именно поэтому изолированные поселения демонстрируют физиономическое сходство соседей, но по кровным параметрам — связь с тем многообразием, которое заложено в более широкой племенной общности. Напротив, племя характеризуется общностью крови, но значительным физиономическим (и в целом антропологическим) разнообразием.
Род, «проварив» в течение многих поколений свой генофонд, менее уязвим к разного рода катаклизмам: ему уже нечего терять из своего генетического разнообразия, его генофонд типичен и воспроизводим в каждом следующем поколении, независимо от численности этого поколения.
В меньших по численности поколениях дрейф генов происходит за более короткие промежутки времени и случайные мутации быстро становятся общим достоянием или же, напротив, просто теряются. То есть, падение численности, стабилизирует род. Для племени, напротив, ограничение рождаемости может действовать фатально. Разнообразие может быть утеряно, точнее, смещен его баланс — при снижении рождаемости начинается дрейф генотипа в соответствии со случайным наследованием части того разнообразия, которое при достаточной рождаемости проявлялось в полной мере.
Малозаметное явление, которое происходит в роде, когда в нем теряется необходимая численность очередного поколения — утрата тех генотипов, которые соединяют его с племенем. Племя разрывается на отдельные роды, в каждом из которых усекаются «хвосты» случайных воспроизведений родового генотипа, а генный дрейф случайных мутаций (служащий основой общей генетической истории) между родами пресекается.
Если бы племя состояло только из родов, оно было бы только механической суммой таких родов и не имело бы общей генетической основы. Таковая основа возникает в связи с теми миграциями генов, которые имеются между родами. В то же время избыточная интенсивность таких миграций (рост числа мигрантов и межродовых смешений), подрывают родовую структуру. Племя перестает различать близких родственников и чужаков, что чревато изменением культурной парадигмы, распадом бытовой культуры. Этот процесс мы отчетливо можем наблюдать в современном мегаполисе, где основная масса коренного населения утрачивает родовые традиции, уступая тем самым в консолидации пришлым группам инородцев, создающим замкнутые и враждебные коренному населению анклавы.
В племени существуют естественные границы между родами — и культурные, и ландшафтные. Это сдерживает дрейф генов. Но полное его прекращение уничтожило бы племенное единство — каждый род получил бы свою генетическую историю. Соответственно, племя характеризуется ядром и периферией — пограничные в племенном ландшафте роды так или иначе обделены результатами генного дрейфа от собственного племенного ядра и зависимы от мигрантов от соседних родовых сообществ соседних племен. Если образ «чужака» расплывчат, то родовая община может постепенно уйти в иное племенное пространство.
Раса разнообразна, но едина в своих биологических параметрах, выработанных тысячелетиями приспособления к определенным природным условиям и сохраненных в родовом наследстве. В то же время, расовое разнообразие не позволяет надежно устанавливать идентификацию на уровне отношений «свой-
