Сиддхартха видел, как она прекрасна, и сердце его радовалось. Он низко поклонился, когда носилки приблизились к нему, и, снова выпрямившись, взглянул на светлое прелестное лицо, на миг заглянул в умные, осененные высокой дугой бровей глаза, вдохнул в себя аромат неизвестных ему благовоний. С улыбкой ответила на его поклон прекрасная женщина, - еще миг, и она скрылась в роще, а вслед за нею скрылись и слуги.
Чудесное предзнаменование для моего вступления в этот город! - подумал Сиддхартха. Его потянуло войти тотчас же в рощу, но он сдержался. Только теперь дошло до его сознания, как глядели на него слуги и прислужницы при входе, сколько пренебрежения, недоверия и презрения было в их взглядах.
- Ведь я пока еще самана, - думал он, - я все еще имею вид аскета и нищего. Не таким я должен оставаться, не в таком виде я могу вступить в рощу! И он засмеялся.
Первого встречного по дороге человека он расспросил о роще и о том, кто эта женщина, и узнал, что это загородный сад знаменитой куртизанки Камалы и что, кроме него, ей принадлежит еще дом в городе.
После этого Сиддхартха вступил в город. Теперь у него была цель.
Преследуя эту цель, он старался втянуться в городскую жизнь, смешивался с толпой на улицах, останавливался на площадях, отдыхал на каменных ступенях у реки. К вечеру он подружился с одним подмастерьем цирюльника, которого впервые увидал за работай в тени лавки, а потом снова встретил молящимся в храме Вишну и которому он рассказывал историю про Вишну и Лакшми. Ночь он провел у лодок на берегу реки, а рано утром, прежде чем в лавку цирюльника явились первые клиенты, он дал подмастерью обрить ему бороду, постричь волосы, причесать и натереть их благовонной мазью. Потом пошел и выкупался в реке.
Когда вечером прекрасная Камала в носилках направлялась в свою рощу, Сиддхартха стоял уже у входа и на свой поклон снова получил кивок куртизанки. Вслед за этим он сделал знак одному из слуг, который шел последним в ее свите, и попросят его доложить своей госпоже, что с ней желает говорить молодой брахман. Через некоторое время слуга вернулся, предложил дожидавшемуся Сиддхартхе последовать за ним, и молча повел его в павильон, где лежала на диване Камала, после чего оставил их одних.
- Не ты ли это вчера стоял у входа и кланялся мне? - спросила Камала.
- Да, я уже вчера видел и приветствовал тебя.
- Но ты, кажется, вчера носил длинную бороду и волосы были покрыты пылью?
- Совершенно верно, ты очень наблюдательна: ты видела Сиддхартху, сына брахмана, который оставил свою родину, чтобы стать саманой и в течении трех лет был таковым. Но теперь я оставил эту дорогу и пришел в этот город. И первым лицом, встреченным мной перед тем, как я вступил в город, была ты. И вот что я хотел сказать тебе, придя сюда, о Камала. Ты первая женщина, с которой Сиддхартха говорит не с опущенным взором. Никогда больше я не стану опускать глаза, когда встречу на пути прекрасную женщину.
Камала улыбнулась и стала играть веером из павлиньих перьев.
- И только для того, чтобы сказать мне это, пришел ко мне Сиддхартха? спросила она.
- Чтобы сказать тебе это и чтобы поблагодарить тебя за то, что ты так прекрасна.
И если тебе благоугодно будет, то я попросил бы тебя, Камала, быть моей подругой и наставницей, ибо я еще совершенный невежда в том искусстве, которое ты знаешь в совершенстве.
При этих словах Камала громко расхохоталась. - Вот уж не случалось со мной, чтобы пришел самана из лесу и захотел учиться у меня! Ни разу еще не бывало, чтобы ко мне явился самана с длинными волосами и со старой рваной повязкой вокруг чресел! Многие юноши приходят ко мне, бывают между ними и сыновья брахманов, но они являются в прекрасной одежде, в изящной обуви, с благоухающими волосами и с полными кошельками. Вот какого рода юноши посещают меня, о самана.
Сиддхартха же ответил:
- Вот я и получил от тебя первый урок. Да и вчера я уже кое-чему научился, благодаря тебе. Я обрил бороду, причесался и умастил волосы. Мне, о прекрасная, недостает теперь только немногого - хорошей одежды и обуви, да денег в кошельке.
Знай же, более трудные задачи ставил себе Сиддхартха, а не такие безделицы, и справлялся с ними. Как же мне не достичь того, что я вчера поставил себе целью:
стать твоим другом и узнать от тебя радости любви. Ты увидишь, какой я способный ученик, Камала - я научился более трудным вещам, чем то, чему должна научить меня ты. Итак, скажи, - Сиддхартха такой, как он есть - с умащенными волосами, но без платьев, без обуви и денег, тебя не удовлетворяет?
Со смехом воскликнула Камала:
- Нет, почтеннейший, этого мне мало. У него должны быть платья, прекрасные платья, прекрасная обувь, много денег в кошельке, и подарки для Камалы. Теперь ты знаешь, самана из лесу. Ты запомнил это?
- Да, я запомнил это! - воскликнул Сиддхартха. - Как я могу не запомнить того, что сказано такими устами? Твои уста как свежевскрытая смоква, Камала. И мои уста алы и свежи; они подойдут к твоим, увидишь. Но скажи мне, прекрасная Камала, неужели ты совсем не боишься саманы, пришедшего из лесу, чтобы учиться любви?
- Почему же я должна бояться саманы, глупого саманы из лесу, который пришел от шакалов и еще совсем не знает, что такое женщина?
- О, он силен, этот самана, и ничего не боится. Он мог бы взять тебя силой, прекрасная девушка. Он мог бы похитить тебя, мог бы заставить тебя страдать!
- Нет, самана, этого я не боюсь. Разве стал бы какой-нибудь самана или брахман опасаться, что кто- нибудь может придти, схватить его и похитить у него его ученость, его благочестие, его глубокомыслие? Нет, ибо все это составляет его неотъемлемую собственность, из которой он уделяет лишь столько, сколько хочет и кому хочет. Точно так же с Камалой и радостями любви. Прекрасны и алы уста Камалы, но попробуй поцеловать их против воли Камалы - ни капли сладости не почуешь ты в поцелуе, который при иных условиях может быть таким сладким. Ты любознателен и способен, Сиддхартха - узнай же и то: любовь можно вымолить, купить, получить как дар, найти на улице, но взять силой нельзя. Ты избрал бы ложный путь. Нет, было бы жаль, если бы такой красивый юноша, как ты, взялся за дело совсем не так, как следует.
Сиддхартха с улыбкой отвесил ей поклон.
- Ты права, Камала, было бы жаль. Очень даже жаль! Нет, ни одной капли сладости с твоих уст я не хочу лишиться, так же, как и ты должна изведать всю сладость моего поцелуя. Итак, решено: Сиддхартха вернется, когда у него будет все, чего ему пока не хватает - платье, обувь, деньги. Но скажи, прелестная Камала, не можешь ли ты дать мне еще один маленький совет?
- Совет? Отчего же? Отчего не дать совета бедному, невежественному самане, пришедшему из леса от шакалов?
- Посоветуй же, милая Камала - куда мне идти, чтобы как можно скорее найти те три вещи?
- Друг, это многие хотели бы знать. Ты должен делать то, чему научился, и требовать в уплату денег, платья и обуви. Иным путем бедному не добыть денег.
Что же ты умеешь?
- Я умею размышлять. Умею ждать. Умею поститься.
- И больше ничего?
- Больше ничего. Впрочем, я еще умею сочинять стихи. Согласна ты дать мне за стихи поцелуй?
- Согласна, если твои стихи понравятся мне. Ну-ка, скажи их!
И Сиддхартха, после краткого раздумья, произнес следующие стихи:
В тенистую рощу свою вошла прекрасная Камала.
У входа же в рощу стоял самана -- юноша смуглый.
Низко, лотоса прекрасный завидев цветок.
Склонился последний, улыбкой его наградила Камала.
Чем жертвы богам приносить, самана юный подумал,
Приятней стократ поклоняться прекрасной Канале!
Громко захлопала Камала в ладоши, так что золотые браслеты зазвенели.
- Твои стихи прекрасны, смуглый самана. И, право же, я ничего не теряю, если заплачу тебе за них
