— Какими партнерами будут гатчинцы? С ними можно иметь дело?
— Без сомнений, из всех государственных образований, в которых я побывал, ГВО наиболее вероятный наш союзник и деловой партнер. Поэтому, именно Гатчинскому анклаву я уделил особое внимание в своих отчетах.
— Серьезное заявление, капитан.
— Это только мое мнение, а решать, конечно же, вам.
Симаков-старший сделал большой глоток чая, посмотрел на зелень сада, раскинувшегося под балконом и продолжил:
— Допустим, мы наладим торговые и дипломатические отношения с ГВО, тем более что посольство Старика уже завтра прибудет в Новороссийск. Что мы можем получить с гатчинцев и какая нам выгода в том, чтобы поддерживать их?
Прежде чем ответить на этот, кажущийся простым вопрос, я задумался, еще раз вспомнил правителя ГВО Старика, взвесил все «за» и «против», и сказал:
— Поддерживая Гатчинский Военный Округ, мы ничего не теряем, а приобретаем очень многое. Алжирская нефть пойдет на Балтику, по крайней мере, будет поступать туда до тех пор, пока гатчинцы или калининградцы не восстановят добычу своего сырья и не наладят переработку. Это произойдет не сразу, займет два-три года, и за это время из них можно вытянуть пару боевых кораблей, которые могут быть использованы против Средиземноморского Альянса. Это раз. Во вторых, для ВМБ «Гибралтар» нужна артиллерия, а у гатчинцев она имеется. В третьих, люди, которых можно сманить к себе. В четвертых, ГВО противовес Всероссийскому диктату, который никогда не даст Москве встать на Балтике двумя ногами.
— Далеко смотришь, Мечник, — заметил правитель ККФ. — Ты считаешь, что Москва может быть нам опасна?
— Сейчас, опасен может быть кто угодно, и то, как Внуки Зари вцепились в Воронеж-45, яркое подтверждение моим словам. А что касается Москвы, то для построения сильного государства у них есть все, что только необходимо. Оружие, технологии, люди, идеология, промышленность, электричество, топливо, армия, учебные заведения, а самое главное, лидер, который знает, чего он хочет добиться. Пока диктатор Степанов скован дикарями, но, не смотря на то, что его войска отступают, Москва может нанести по «зверькам» такой удар, от которого они долго не оправятся. После этого Всероссийский диктат всерьез займется окрестными землями, которые начнет собирать, так что рано или поздно, наши интересы столкнутся.
Внимательно слушающий меня Симаков, прищурился, цыкнул зубом и спросил:
— А гатчинцы разве не такие?
— Они не ставят своей конечной целью собрать Россию в единое целое любой ценой, а Старик и его окружение имеют некоторое понятие о том, что такое честь. Понимаю, что в политике это не котируется и в расчет не берется, но гатчинцы не идут по трупам, и хотят только одного, спокойно жить и развиваться.
— Подумаем над твоими словами капитан, крепко подумаем. Позже я тебя еще не раз буду вызывать для разговора, так что будь готов. Вспоминай все, что видел и слышал, записывай на бумагу и передавай своему начальнику, — кивок в сторону Еременко. — Сейчас, отдыхай.
Аудиенция была окончена. Я встал, следом за мной начальник ОДР и, в сопровождении все того же дворецкого, мы направились на выход. Все то время, пока шли по замку, мы молчали. Вышли во двор, сели в машину Еременко, которая стояла у входа и покинули жилище Симаковых.
Мой особняк находился неподалеку, и через пять минут я мог бы быть дома, но на полпути Еременко остановил свой «джип», и предложил прогуляться по Кубанской набережной. Мы вышли из автомашины и двинулись вдоль новенького металлического ограждения у реки. Кругом веселый народ гуляет, мамаши с детьми на лавках сидят, любители рыбной ловли пытаются выудить хорошую рыбешку, погода радует, и свежий речной воздух приносит приятную прохладу. От такого невольно начинаешь расслабляться и не ждешь беды или неприятностей.
— Ну, что Саня, — спросил меня Еременко, — ты рад, что домой вернулся?
— Я этого еще до конца не осознал, Иваныч. Мысли все время на дорогу перескакивают, за воинов думают, и за маршрут. Пройдет неделя, может быть две, приду в себя, и только тогда почувствую себя свободней. Пока, напряжение еще не отпускает.
— Ко мне какие либо претензии имеются?
Подумав, я ответил:
— Нет. Все в полном порядке. Ты делал то, что был должен делать, а я подчинялся твоим приказам. Конечно, была вероятность того, что отряд сгинет в пути, но мы выжили, так что жалоб, претензий и заявлений не имею.
— Прежде чем домой отправишься, неотложные вопросы есть?
— Вопросов много, но если неотложных, то таких только четыре.
— Ого! — рассмеялся генерал. — Четыре это много, могу и запутаться. Давай по порядку.
— Первое, Симаков действительно желает объявить себя императором?
Еременко оглянулся по сторонам, остановился на месте и ответил:
— Старый Симаков императором не станет, а вот его сын и наследник, лет через пять будет коронован. Сначала будет закон о дворянстве, и мы с тобой войдем в первую сотню новой аристократии. Народ привыкнет к сложившемуся положению дел, диктатор окончательно уйдет в тень, а император Илья Первый сменит его у руля власти.
— Ничего так задумка…
— Неплохая.
Генерал снова начал неспешное движение по набережной, и я задал следующий вопрос:
— Иваныч, до меня дошли слухи, что в столице появились разумные псы. Это правда?
— Верно, так и есть. Представители диктатора договорились с Лидером, и тот выделил пятнадцать своих потомков для охраны высших чинов государства и приближенных к Симакову людей. Что наш правитель дал Лидеру, можешь не спрашивать. Этого я не знаю, и знать не хочу. Не моя зона ответственности. Однако пользы от разумных псов оказалось столько, что на первых порах все были в шоке. За неполный год вскрыто три заговора, обнаружены четыре диверсионные группы сатанистов и уничтожена шпионская сеть Халифата.
— И где сейчас разумные псы, а то ни одного не видел?
— Временно всех из города убрали. Народ волноваться стал, дикие слухи гулять пошли, а наши доморощенные олигархи, у кого рыло в пушку, начали стремительно покидать столицу и разъезжаться в свои вотчины.
— Ясно. Тогда вопрос номер три. Как так получилось, что меня и отряд засветили? Почему, вдруг, совершенно неожиданно для нас, отряд встречают цветами, и кто мы такие знает каждый второй гражданин в Конфедерации?
Еременко почесал затылок, хмыкнул и произнес:
— Так уж получилось, Саня. Когда на нас Средиземноморский альянс напал, не смотря на то, что мы заранее готовились к этому военному конфликту, нам было очень тяжело. Народ устал от войны, а тут, как назло, ни одного светлого пятна, и ни одной победы в боях с Босфорской эскадрой. Полный ноль. Были нужны реальные герои, и пришлось выставить тебя. Так ты стал знаменит, а дальше, журналисты и репортеры уже сами все раскопали.
— Все? — удивился я.
— В рамках разумного. Что должно быть тайным, таковым и останется, а вот про Кавказ, службу в гвардии, бизнес и твои подвиги на Средиземном море, широкой общественности известно очень много. Поначалу, никакой торжественной встречи для вас не планировалось, но как только вы в Ростове появились, в столице такая суета началась, что пришлось это дело брать под контроль госбезопасности. Как говорится, если не хочешь или не можешь остановить движение, возглавь его.
Мы развернулись и направились обратно к автомашине генерала. Кое-что для меня прояснилось, и я задал последний свой вопрос:
— Что планируется относительно меня и отряда на ближайшие месяцы?
— Для начала, вами займутся средства массовой информации. Завтра с самого раннего утра
