они объезжали быстрину, Куонеб два раза ударил по лодке, что значило: «внимание!», а затем указал на берег. Там, в пятидесяти ярдах от последнего, стоял олень и смотрел на них. Он стоял неподвижно, словно красная статуя, ибо в это время шерсть у оленей всегда бывает красноватая. Куонеб сделал три-четыре сильных взмаха веслом, и лодка быстро подалась вперёд. Тогда он протянул руку за ружьём, но олень мигом повернул назад большими прыжками, и скоро в чаще леса мелькнула в последний раз белая кисточка его хвоста. Рольф сидел как зачарованный. Всё случилось так внезапно… так близко… и словно призрак расплылось в лесу. Он даже вздрогнул, когда олень исчез.
Несколько раз по вечерам видели они мускусную крысу, а один раз в воде мелькнул какой-то чёрный блестящий предмет, похожи на чудовищную пиявку, которая скользила то вверх, то вниз по реке.
— Выдра, — шепнул Куонеб и приготовил ружьё, но выдра нырнула в воду и не показывалась больше.
На одном из привалов их разбудил какой-то странный топот и неприятное щёлкание у самой головы. Они встали и увидали дикобраза, который возился со сковородкой, стараясь сгрызть соль, оставшуюся на ней. Скукум, привязанный к дереву, напрасно протестовал против его вторжения и изъявлял полную готовность примерно наказать нарушителя прав чужой собственности. Путешественники до тех пор не отделались от назойливого посетителя, пока не повесили все кухонные принадлежности в таком месте, где он не мог их достать.
Один раз они слышали короткий пронзительный лай лисицы, а раза два — тихий жалобный вой волка, вышедшего на охоту. Диких птиц они встречали множество, и, когда кто-нибудь из них охотился вблизи лагеря, скудный стол их украшали утки.
На второй день они видели трёх оленей, а потому Куонеб на третий день зарядил на всякий случай ружьё и отправился на рассвете в лес. Рольф хотел следовать за ним, но индеец покачал головой и сказал:
— Разведи огонь не раньше, как через полчаса.
Двадцать минут спустя Рольф услышал выстрел, а немного погодя в лагерь вернулся индеец с задней ногой оленя. Перед тем, как двигаться дальше, они прошли милю вверх по реке, забрали остальную оленину и присоединили её к грузу. Они видели ещё семь оленей, но не тронули их, хотя Рольф горел нетерпением испробовать свои охотничьи силы. Во время одного перехода в лесу он, или вернее Скукум, выследил несколько тетеревов, которые сидели на деревьях. Путники остановились. Пока Скукум отвлекал своим лаем внимание тетеревов Рольф сбил птичьими стрелами пять штук, которых присоединили к остальным запасам. Все мысли Рольфа были заняты оленями, и ему хотелось во что бы то ни стало пойти на охоту одному и вернуться домой с грузом оленины.
Вскоре после этого с ним случилось следующее происшествие. В тот момент, когда они на рассвете огибали поворот реки, они увидели на каменистом прибрежье чёрную медведицу и двух медвежат, которые то и дело нагибались в воду, собирая, надо полагать, речных раков.
Куонеб, не встречавший медведя с детства, когда отец его охотился в лесах горного кряжа позади Мианоса, пришёл в большое волнение. Он перестал грести и, сделав знак Рольфу, чтобы тот также оставил вёсла, направил лодку к такому месту, откуда она не была видна медведям, и вышел на берег. Привязав лодку у берега, он взял ружьё, а Рольф — охотничьи стрелы, и оба, держа Скукума на привязи, направились в лес. Стараясь держаться под прикрытием деревьев, чтобы их не было видно, они шли по возможности тише к тому месту, где видели медведей. Шли они, конечно, против ветра, ибо в противном случае медведи не подпустили бы их близко. Так постепенно приблизились они к семейной группе и ждали благоприятного случая, чтобы послать первый выстрел. Пробираясь с величайшею осторожностью вперёд, они, по своему расчёту, находились уже в каких-нибудь двадцати пяти ярдах от медведей, которых не было ещё видно из- за густых кустарников. Охотники решили двинуться ещё дальше, но тут медведица перестала вдруг есть и подозрительно потянула носом воздух; ветер переменился и принёс ей запах, в значении которого она не могла сомневаться. Уф, уф, уф! — громко запыхтела она в знак предостережения и пустилась в лес со всею скоростью, на которую была способна. Охотники поняли, что они открыты, и с громким криком выскочили из-за кустов в надежде заставить медведицу взобраться на дерево. Медведица между тем улепётывала в лес галопом, словно лошадь, а за нею с лаем нёсся Скукум. Медвежата, оставшись одни и потеряв из виду мать, совсем растерялись от шума и, бросившись к ближайшему дереву, вскарабкались на него. «Теперь, — подумал Рольф на основании слышанных им рассказов, — медведица вернётся назад и вступит в рукопашный бой».
— Вернётся она обратно? — спросил он с волнением.
Индеец засмеялся.
— Нет, она совсем убежала. Чёрные медведи — большие трусы; они никогда не вступают в бой, если могут избежать этого.
Медвежата на дереве остались, следовательно, в полной зависимости от доброй воли охотников.
— Нам не нужно больше мяса, да и не снести его; пусть их себе живут, — сказал Рольф и прибавил: — найдут они мать?
— Разумеется. Они слезут с дерева и завопят на весь лес. Медведица пробежит не больше полумили и остановится. К ночи все будут вместе.
Первая охота на медведя кончилась. Не было сделано ни одного выстрела, медведицу не ранили, не прошли и одной мили и не потеряли ни одного часа. А между тем охота эта вызвала столько волнений, сколько ни разу не приносили все последующие охоты, которые предпринимали на медведей Куонеб и Рольф.
18. Следы на берегу
Река Джезупа отличалась очень спокойным течением; она брала своё начало в болотистой местности и была бы очень удобна для плавания в лодке, не будь она запружена стволами деревьев. Некоторые из них были срублены много лет тому назад, указывая на то, что старые трапперы пользовались именно этим путём. В одном месте путники наши были неприятно поражены, заметив на берегу свежую порубку, но мрачное настроение их превратилось в радостное, когда они, внимательно присмотревшись, увидели, что это работа бобров.
В этот день они проехали десять миль. Вечером они расположились лагерем на берегу озера Джезупа, гордые и счастливые сознанием того, что они — полноправные владельцы этой местности Несколько раз слышали они в эту ночь вой волков, которые находились, по-видимому, на отдалённом берегу озера. Утром они отправились пешком исследовать окружающую местность и, к великой радости своей, встретили пять оленей, следы которых виднелись со всех сторон. Здесь был, очевидно, олений рай, хотя они встречали не меньшее количество следов и других животных, как выдра, норка, самка канадского оленя с оленёнком и так далее. Они были поражены таким обилием дичи. Постепенно двигались охотники всё дальше и дальше, вкушая заранее все предстоящие им удачи, когда вдруг наткнулись на нечто, сразу отравившее их радость: они увидели след человека, свежий след сапога из коровьей кожи. Факт, способный довести до безумия, ибо след этот указывал на то, что сюда ещё раньше прибыл какой-то траппер и, следовательно, первый может предъявить свои права на этот участок, и право его будет признано лесным законом. Они прошли целую милю по этому следу. Он всё время вёл вдоль берега; шаги были большие; иногда человек, по-видимому, бежал, придерживаясь направления западного берега. Здесь они нашли место, где человек сидел и съел изрядное количество двустворчатых ракушек и поспешно двинулся дальше. На том месте, где он сидел, не было, однако, заметно ни малейших следов ружейного ложа или другого какого-либо оружия. Почему были на нём обуты сапоги? Охотники редко надевают их.
Две мили прошёл индеец вместе с Рольфом, находя местами указание на то, что ненавистный незнакомец не шёл, а почти бежал. Затем они повернули назад, огорчённые тем, что видели. Удар этот казался им сначала непоправимым, но затем они решили, что им открыты три пути: искать новый участок дальше на север; удостовериться, не могут ли они взять себе другую сторону озера, и узнать, кто и что такое этот незнакомец. Они остановились на последнем. Они отвязали и нагрузили лодку и пустились в путь, чтобы исследовать, нет ли где на берегу озера избушки траппера, питая в то же время слабую
