Ernest Thompson Seton
Rolf in the Woods
Эрнест Сетон-Томпсон
Рольф в лесах
Перевод с английского
под редакцией Н. Чуковского
Рисунки в тексте автора
Обложка и титул художника А. И. Шмидштейна
Печатается по изданию ГИЗ. М. — Л. 1929 г.
I. Вигвам под скалой
Было раннее весеннее утро. Рассветало. Сейчас взойдёт солнце. Куоне?б, последний в роде Мианос- Сайневе, вышел из своего вигвама, стоявшего под защитой скал, которые окаймляли восточную окраину Эземука. Поднявшись на самую верхушку огромного утёса, он остановился, молча ожидая, когда над морем между Коннектикутом и Сионеки блеснут первые лучи восходящего солнца.
Наконец, золотые лучи сверкнули из-за гряды облаков. И Куонеб запел хвалебную песнь восходящему солнцу:
И он всё пел и пел, колотя в маленький том-том[1]. Он повторял свою песнь до тех пор, пока из-за облаков не выплыло солнце.
Тогда краснокожий вернулся назад в свой вигвам, приютившийся под защитой утёса, и, вымыв руки в чашке из липового дерева, начал готовить свой простой завтрак.
Над огнём висел медный вылуженный котелок; когда вода в нём закипела, индеец бросил туда горсть молотой кукурузы и несколько слизняков. Пока варился завтрак, он взял ружьё, осторожно перебрался через скалу, защищавшую его вигвам от северо-западного ветра, и зоркими, как у сокола, глазами окинул обширный пруд, образовавшийся благодаря плотине, построенной бобрами на маленьком ручейке Эземук.
Пруд до сих пор ещё был покрыт зимним льдом, и только в более тёплых, мелководных местах виднелась уже вода. Индеец думал найти там уток. Но уток не было. Зато у окраины льда он увидел тёмное пятнышко. Это была мускусная крыса.
Пробираясь ползком вокруг пруда, индеец скоро очутился на расстоянии выстрела от мускусной крысы. Но он вдруг раздумал стрелять и вернулся к себе в вигвам, чтобы переменить ружьё на оружие своих отцов — лук, стрелы и длинную верёвку.
Несколько быстрых шагов — и он опять в тридцати футах от мускусной крысы. Он привязал верёвку к стреле. Потом свернул её кольцом и натянул лук… Ззз!.. Стрела полетела, потянула верёвку, разворачивая её, и вонзилась в тело мускусной крысы. Всплеск воды — животное скользнуло под лёд.
Но другой конец верёвки был уже в руках охотника; он слегка потянул, и мускусная крыса показалась из воды. Индеец убил её палкой и вытащил из пруда. Если бы он стрелял в неё из ружья, добыча его пропала бы безвозвратно.
Вернувшись домой, он съел свой скромный завтрак и накормил небольшую, похожую на волка, рыжую собаку, привязанную тут же внутри вигвама. Затем он осторожно стал снимать шкуру с убитой мускусной крысы. Он надрезал кожу на задней части туловища животного и, вывернув наизнанку, стянул её с мяса, как перчатку. Потом он растянул шкуру на палке и повесил сушить. Когда шкура высохнет, он продаст её. Мясо животного он положил в тень, себе на обед.
Вдруг в лесу послышались чьи-то шаги, и оттуда, раздвинув кусты, вышел человек высокого роста, с грубыми чертами лица, красным носом и закрученными кверху седыми усами. Увидя индейца, он остановился, взглянул с презрением на убитую им дичь, пробормотал себе под нос: «крысоед» и направился к вигваму. Но медленно и отчётливо произнесённое индейцем «проваливай!» заставило его изменить свои планы. Он проворчал что-то о «краснокожих бродягах» и повернул к ближайшей ферме.
II. Рольф Киттеринг и его дядя
Был «Вороний месяц» — март у белых. Приближался «Травяной месяц», и от морского берега неслись уже к северу треугольные стаи журавлей. Они радостно кричали о том, что «Голодный месяц» прошёл и весна уже на земле. На высоком сухом сучке клохтал глухарь, в лесу барабанил пёстрый дятел, куропатка кричала где-то между сосен, а в небе шумели крыльями дикие утки. Индейцу хотелось петь.
И вот Куонеб, вспомнив вдруг о чём-то, направился к югу вдоль горного хребта, затем поднялся на каменистый холм и там нашёл голубоглазый, улыбающийся цветок жизни, первый цветок весны. Он не сорвал цветка, — а сел и стал смотреть на него. Он не смеялся, не пел, не говорил. Он только сидел, сидел и не спускал с него глаз… Он пришёл сюда уверенный, что найдёт здесь цветок. Красота цветка взволновала индейца.
Он вынул трубку и кисет для табака. И тут вспомнил, чего ему не хватает, — кисет был пуст. Он вернулся к себе в вигвам, снял с полки семь шкурок мускусных крыс и одну шкурку выдры и направился по тропинке к обширной открытой равнине, известной под названием Стрикленд-Плена. Пройдя Стрикленд- Плен, он перебрался через скалы и вышел в маленький торговый городок Мианос.
Он вошёл в дверь, над которой висела вывеска:
Сайлас Пек
ТОРГОВЫЙ СКЛАД
Мужчины и женщины, толпившиеся; в лавке, что-то продавали и покупали. Индеец стал скромно в стороне и ждал. Наконец мистер Пек крикнул ему:
— А, Куонеб! С чем пришёл сегодня?
Куонеб развернул принесённые им шкурки. Торговец осмотрел их внимательно и сказал:
— Опоздал… к весеннему сезону. Даю семь центов за каждую крысу и семьдесят пять за выдру.
Индеец собрал шкурки с таким решительным видом, что Сайлас поспешил сказать:
— Слушай, я дам по десяти за мускусную крысу.
— Десять за крысу и доллар за выдру. И, кроме того, товар, какой мне понравится, — был ответ.
Сайлас боялся, как бы его посетитель не перешёл на другую сторону улицы, где была вывеска:
