через третьи руки.
— Конечно, нет! Мастер, мне не нужно узнавать что-то от кого-то, мне достаточно поговорить с отцом.
— Расскажи мне.
— О чем?
— О том, что тебе сказал Габриель в доме Ноны.
— О, вы и об этом знаете?
— Треме…
Я рассказал. Хотя бы просто потому, что я в самом деле знаком с Анарием лично. Я говорил, что знаю всех князей клана Ламий, и при этом я просто не мог не знать Хранителя Семьи, этакого буквально крестного отца. Анарий — это единственный человеческий маг-телепат, который при должном желании может меня переплюнуть. Просто до сих пор не известно точных границ его умений, силы и таланта.
С Анарием просто нельзя разговаривать на 'ты', это позволено лишь немногим хамам вроде Данте, этому магу около пяти тысяч лет! Он вырастил не одно поколение королей Империи! Это поистине великий человек.
Я его уважаю. Я отношусь к нему как к знакомому профессору. Хотя он мне в самом деле не учитель, отношения у нас с ним именно такие — как учитель и ученик. Я могу прийти к нему за советом; уйдя из дома, я первое время жил здесь, после подался в путешествия с Габриелем. Я хоть и ни его воспитанник, но мне здесь рады. И мать Данте ко мне неплохо относится.
Анарий — маг-универсал. То есть он не только телепат, он еще и повелевает стихиями, что свойственно только людям.
— Я до последнего надеялся на его благоразумие… — вздохнул Анарий, когда я закончил свой рассказ. — Я не думал, что он решиться на подобное…
— Вы обещали мне все рассказать, — напомнил я.
Я прекрасно контролирую свои эмоции, и свое любопытство в первую очередь. Я прекрасно понимаю, что Анарий может быть занят или связан обещаниями. Я терпелив, я подожду, пока не придет время все рассказать мне. У него такая тактика — да и по возрасту положено ему считать, что он все лучше всех знает.
— Да, я помню, Элизар…
Ей-богу, я начинаю ненавидеть двери, особенно не вовремя открывающиеся и громко хлопающие.
— Мастер, Ева просит вас отвлечься. Она сказала, что причина крайне важная, — сообщил Лешек и тут же исчез.
— Элизар, — мученически вздохнул Анарий. — Ты подождешь еще две минуты? Потом мы можем даже выпить.
— Конечно, — согласился я. Даже если бы я был против, ничего от этого бы не изменилось.
Анарий довольно бодро для старикашки поднялся с места, и я остался один.
За то время, что я вдохновлено повествовал, чувствительность вернулась ко мне почти полностью. Я посгибал во всех местах руки и ноги, убедился, что ничто нигде не скрипит. Кожа приобрела нормальный молочный оттенок, без морщин и бесцветных пятен, сквозь которые просвечивает все внутренне содержимое. Я попробовал сесть на столе, аккуратно придерживая иголку воткнутой, подвинулся ближе к подставке. Ноги коснулись пола.
Я прикрыл глаза, пытаясь разобраться со своими ощущениями. Первичный шок давно прошел, если я и был удивлен, обнаружив себя здесь, то сейчас — нет. Я уже говорил, что напугать или удивить меня трудно. Хотя… я боялся, и даже самому себе я бы в этом не признался.
Загадочная Ева, Данте и Талаль, Анарий, который носится туда-сюда… Данте, который заботится о ком-то. Но боялся я именно её. И ненавидел. Она убийца, и это ничто не изменит.
Я расслабился, позволил так долго сдерживаемым чувствам поглотить меня хоть частично. И тут, как по мановению волшебной палочки, перед моим внутренним взором вместо темной пустоты появилась нечеткая картинка. Я словно в плохом фильме увидел, как Анарий разговаривает с девушкой прямо перед дверью. Девушка была одета в синее платье до колена с завышенной талией, волосы были собраны в тугой хвостик на самом затылке. Я с трудом признал в ней Еву…
Через секунду подключился звук:
— Анарий, я не знаю, как, но я в самом деле это чувствовала. Я не понимаю, совсем не понимаю. Я могла бы поверить в совпадение в первый раз, тогда это была моя ошибка, но почему сейчас это произошло? Такое впечатление, что там осталась частичка меня!
— Не волнуйся, до тех пор, пока Габриель не вернется, я не вправе никуда его отпустить. Но, Ева, постарайся не попадаться ему на глаза. Мы все понимаем, ты в этом не виновата, но ему потребуется время, чтобы это понять. И винить в этом мы его не можем.
— Я знаю. Можно придумать тысячи объяснений, но сути это не изменит — я убила его сестру, и то, что я в этот момент была не я, ничего не меняет.
— Девочка моя… — Анарий прижал девушку к груди, погладил по волосам. — Ты все прекрасно понимаешь… Но я не знаю, что можно с этим сделать. Прости меня…
— Я буду в библиотеке.
…Я резко открыл глаза на звук двери.
— Ты спишь? — спросил Анарий. — Слушай, давай переместимся в другое помещение, Лешек должен продолжать работу… У нас с тобой предстоит очень серьезный разговор, и лучше, если он пройдет под градусом.
Я неопределенно подал плечами, поднялся. В трубке жидкость уже перемешалась с пузырьками, и стоило бы вытащить иголку, но… вкус мне слишком понравился, и я сделал это с большим сожалением.
Анарий повел меня по коридору, идя впереди меня на шаг. Обстановка была для меня привычна. Каменные стены, факелы через каждые два метра, которые не горят, а светятся ровным магическим светом. Потолок выполнен аркой и изящным рисунком, вырезанным по камню…
Показалась развилка, добавилось естественного света. Над перекрестком потолок был выполнен из толстого матового стекла. В левом ответвлении спиной к нам стоял Данте, а за ним… Ева!
Я застыл на месте. Умом я понимал, что не могу, что сейчас не время для разборок, но… в душе у меня было очень больно, больно от того, что я в метре от убийцы, но не могу…
Данте медленно обернулся, увидел меня. Ушедший немного вперед Анарий вернулся и тоже замер в нерешительности. Я смотрел на нее… напряжение, читаемое в её изумительных глазах шоколадного цвета, словно передалось мне.
— Элизар, даже не думай, — медленно, по слогам выговорил Шарша.
Ева дернулась в сторону, к стене, выпрыгнула из-за спины вампира. Наверное, именно это послужило сигналом для меня, для меня, вампира, находящегося под гнетом чувств… я говорил, что зомбирование, даже частичное, разрушительно действует на психику. И для меня не прошли бесследно некоторые махинации с чувствами, а я в последнее время прибегал к ним слишком часто, в ущерб другим чувствам, неосознанно умаляя те, что не глушил.
Так или иначе, но я среагировал быстрее, чем понял это, и с моей руки слетела изящная серебристая стрелка — стильное и очень модное заклинание 'Ледяные стрелы'.
Ева могла бы увернуться с легкостью, я видел её скорость, но она почему-то застыла, неотрывно смотря на стрелу. Мгновением позже на меня кинулся Анарий, повалив на пол и закрутив руку мне за спину. Падая, я увидел, что Данте подставил руку под стрелу в двадцати сантиметрах от лица Евы, и даже не дернулся, когда заклинание прошило его руку почти насквозь.
— Данте? — послышался обеспокоенный голос мага сверху.
— Все в порядке, — отозвался вампир. — Ева, можешь открыть глаза.
Я извернул голову, чтобы видеть все это. Девушка, не размыкая век, кинулась прочь, и даже не наткнулась на стены, скрылась в коридоре. Потом Анарий с меня слез. Зря…
Как только я выпрямился, Шарша так вдарил мне в челюсть, что я отшатнулся назад, не устояв на ногах.
— Не приближайся к ней, понял?! Иначе я тебя убью, Элизар Треме! — прошипел ламия и
