вывернула запястье и ударила раскрытой ладонью в спину между костлявых лопаток парня.
Во время удара Ева другой рукой выдернула свое оружие из тела врага, держа тонкий серебряный штырь как трость. С криком, с трудом и выплюнутой кровью, но он устоял на ногах. Обернувшись, бросил злой взгляд на Еву. Нападать не стал, зато…
Рука не успела дотянуться до ворота, он не успел ничего сказать, видно, где-то на руке была рация или что-то вроде этого. Стальная серебреная игла Евы выдрала ему рукав с прибором, ремешком от него и кожей с запястья. Хрупкая электроника кончила свой век, распятая на многострадальной стене.
Он формировал печати, необходимые для концентрации внимания с ошеломляющей скоростью, и руки почти слились в один мельтешащий ком из пальцев. В глазах была такая ясность смерти, что только слепой не поймет — либо он умрет, либо Ева… Эта ненависть, как будто осязаема, не только руками потрогать можно, но и увидеть. Ева даже бровью не повела.
Он невнятно прокричал несколько слов, гортанных и сухих, как пустынный ветер. Если я не ошибся и правильно распознал язык да еще и перевел, то это было нечто 'танцующее зло', или 'танцующее небытие', в общем, что-то танцующее…
Ева, похоже, прекрасно поняла смысл слов, а несколькими мгновения позже понял и я, увидев действие заклинания. Бли-ин…! Нет, это не зло, и не небытие, это 'Танец призрака', это Дисциплина Призыва.
— Ничего страшного, что ты лишила меня возможности связаться с господином, — сказал парень, тяжело поднимаясь. — Молчание лучше всяких слов скажет им, что что-то не так. Повелитель Эдвин прекрасно знает, что здесь происходит…
— Перетопчется твой Гарлан! — рявкнула Ева, отступая назад маленькими шагами. Она была расслаблена, казалось, её совершенно не беспокоят неясные серые тени, поднявшиеся по периметру круга вокруг нас. Раз, два… десять! Десять теней!
— Мне нужно семнадцать секунд, — сказала Ева. Я не сразу понял, что она обращается ко мне. Я почти умудрился встать, опирался на руку и одно колено, во все глаза смотрел на драку, которая уже закончилась.
— Что? — переспросил я.
— Дай мне чуть времени, — ответила она, не глядя на меня, и закрыла глаза, сцепи руки замком у груди. Парень злорадно ухмыльнулся, поднял руку в подчиняющем знаке. Дать ей время? Да я и не мешаю, что не скажешь об этих призрачных уродах…
У меня все еще кружилась голова, а боль от ударов немного отупляла, реакция была заторможенной. Чего уж говорить о моей способности кого-то защитить! Рохля, а не вампир! Мне даже стыдно на какой-то момент стало.
А потом уже было не до размышлений. Судорожно считая в уме до семнадцати, я попытался отбить атаку первого из призраков. Хорошо хоть их хозяин не лез под руку. Тени ринулись не одновременно, некоторое чуть затормозили, что было мне только на руку. Собрав остатки магии, какие только были, я одер свои руки в воображаемые перчатки, чтобы не пораниться, когда буду отбивать призрачные мечи. А они такие здоровенные!
Семь ударов я отбил, досчитав до десяти, потом с криком 'Сволочь!' мне в шею прилетел узкий кинжал. Я дернулся в сторону, пустив меч в бок от себя, открывая неподвижно стоящую девушку для атаки.
И опять мне повезло несказанно, как и с неожиданным появлением Евы — башку мне не снесли, но шею пропороли очень даже неплохо. Густая темная кровь Каина, проклятая кровь обожгла мою кожу, потекла по груди и спине. Кинжал даже не застрял в моем теле, где-то позади брякнулся об асфальт, издав характерный звук.
Вот сейчас вы скажете, что это за везение такое, черт возьми? Уж какое есть, хорошо хоть вообще не умер на месте… В общем, этого кинжала хватило в самом плохом смысле этого изречения — отвлекшись, я совершенно по дуратски открылся, и один из призраков чикнул меня по груди самым кончиком меча. Что-то не сходиться — вроде задел и в самом деле самым кончиком, а ощущения, будто нанизал раза три на свой меч!
…В любом случае, семнадцать уже точно было.
Дальше я помню лишь короткими отрывками.
У меня словно глаза на затылке прорезались, причем с вставленными линзами — я очень четко увидел огромные глаза, в которых от центра того, что именовалось зрачком, расползалась, как улитка, медленно тройная спираль, рассеивая вокруг золотой цвет. Не могу передать страх, который меня охватил в тот момент.
Ева резко выбросил руки перед собой. Призраки, будто повинуясь ей, кинулись в указанном направлении, а потом закричал тот парень. Все десять клинков разом проткнули его в разных местах.
После смерти призывающего техника сразу рассеялась. Но этого я уже не увидел — я даже не почувствовал удара об асфальт — только эти золотые глаза, чем-то обеспокоенное лицо.
— Нет, нет, Элизар! Не закрывай глаза, слышишь? Нет, не умирай!
Пробуждение было не из приятных, это точно. Даже после мясорубки в Тревизо (Италия), когда меня чудом вытащили вполне живым, а не по кускам, как большинство остальных вампиров, и то тело так не болело.
Это было первое, о чем я подумал, как только сознание очухалось ото сна. Вторая мысль была несколько более здравой: 'Значит, загробная жизнь для вампиров все же есть? Но Рай или Ад?'
И, наконец, третья мысль: 'Но почему же мне так больно, если я умер?!! Черт возьми!!!'
Теплый палец провел линию от лба до подбородка, потом на шее нащупал какое-то уплотнение, скользнул ниже, чуть усилив нажим, потом на грудь легла вся ладонь. От этого стало больнее раза в два, не меньше, и я закричал. Так мне показалась, по крайней мере. На самом деле изданный мной хриплый возглас даже за стон принять было нельзя.
Потом я почувствовал, как по губам, подбородку и шее бежит что-то теплое, с очень знакомым запахом. Вообще, это приятный аромат окружал меня с головы до ног. Наконец жидкость пробралась между губ, обожгла горло, и я воспротивился новой пытке. Глотать эту хоть и вкусную, но невероятно горячую субстанцию я не хотел.
— Ты жить хочешь, или нет?! — зло и с нотками безнадежности в голосе прорычал кто-то. — Да глотай уже, идиот!
Жестко надавили около основания шеи, и я рефлекторно сделал глотательное движение, и в рот влилась новая порция огня. И огонь поднялся в животе, быстро расползаясь по сосудам во всем теле, я опять закричал. Но вместо какого-либо характерного звука послышалось бульканье, и я поперхнулся, рука опять надавила на грудь. Она хоть и была теплой, но по сравнению с тем, что бушевало у меня внутри, казалось прохладной.
Потом было достаточно долгое забытье, когда я даже понять не мог, кто я такой, и дикая боль, которая постепенно сосредоточилась только в двух местах — в груди и на шее справа. Не резкая, а сводящая с ума, тянущая и пульсирующая, каждую секунду напоминающая о себе.
Через некоторое время я опять смог думать, или, по крайней мере, не забывать образы, всплывавшие в голове между перепадами боли.
'Я умер, да? Чушь какая, почему же так больно-о… И кто это? Жаль, наверное, я в Бога не верил, мог бы списать это на ангелов… '
'Вот опять чья-то рука, нежная и теплая… Определенно, где-то рядом с Раем, такой запах… как у нее…'
'У нее!!! Дьявол, какой идиотизм! Да этого не может быть!!!'
— Эй, ты меня слышишь?! — резкий звук прервал и без того спутанные мысли умирающего. — Ну открой глаза, дьявол тебя возьми!
Меня довольно бережно, но настойчиво потрясли за плечи, не отрывая от… от того, на чем я лежал. Я бы рад открыть глаза, чтобы и в самом деле определиться, наконец, с небом и преисподней, но почему-то не мог. Будто на глаза пудовые гири положили, или к векам привязали… возможно ли такое в принципе, мне в голову не пришло, пока не пришло.
