фельдмаршалы в плен не сдаются.
Паулюс чувствовал себя морально подавленным и физически уставшим. Лицо его подергивалось в нервном тике. Видно было, что человек этот уже надломлен. Наконец ему задали последний вопрос:
— Почему вы не улетели, когда еще имели возможность это сделать?
Он ответил:
— Я солдат и должен был нести свой крест и бремя вместе с моими подчиненными.
Как уже говорилось выше, после пленения Паулюса одна группа фашистских войск все еще продолжала сопротивляться. Поскольку фельдмаршал не отважился призвать недобитых гитлеровцев сдаться в плен, наши войска разгромили эту группу. Великое сражение завершилось.
Я поехал в Сталинград Во время боев мне приходилось видеть город только с воздуха Теперь, до основания разрушенный, он был неузнаваем. От домов остались лишь кучи кирпича и щебня По некоторым улицам невозможно проехать.
В городе скопилось немало всякой военной техники. Нас, авиаторов, заинтересовали прежде всего самолеты. Здесь можно было увидеть почти все типы боевых машин гитлеровской авиации. Немало увидели мы и наших самолетов. Мне невольно вспомнилось предложение одного из офицеров штаба поискать в освобожденных от врага населенных пунктах наших сбитых летчиков.
На поиски снарядили группу солдат во главе с врачом. И действительно, нашли пятерых летчиков. Они оказались настолько изможденными, что на них тяжело было смотреть. Фашисты держали их в холодном помещении. Пленные спали прямо на цементном полу, укрывшись кое-каким тряпьем, медленно умирали. Нам удалось спасти их и выходить. Через месяц они уехали отдыхать, в часть вернулись здоровыми и отлично воевали.
В первый день после окончания сражения было как-то непривычно тихо. Мы сидели с начальником штаба на своем КП и, не торопясь, подводили итоги боев. Принесли почту.
Перелистывая «Огонек», я увидел необычный рисунок: около пушки стоит солдат и закрывает ствол кружочком картона. Лицо у него довольное. Под рисунком подпись: «Шабаш!»
Но война еще не кончилась. Верно сказал поэт о тех днях:
3 февраля было получено распоряжение: К. К. Рокоссовскому, Н. Н. Воронову, В. И. Казакову и мне вылететь в Москву для доклада На следующий день мы были уже в столице. В первую очередь я явился к командующему ВВС Красной Армии Новикову. Смотрю, он уже в погонах, а мы пока в старом обмундировании. Александр Александрович вызвал адъютанта и приказал приготовить мне новую форму.
Я чувствовал страшную усталость.
— Ладно, — разрешил командующий, — отдохни.
Я поехал в гостиницу, улегся на кровать и проспал с вечера до 10 часов следующего дня. Проснулся, смотрю, на стуле висит новенький китель с погонами генерал-лейтенанта Оказывается, мне присвоено очередное воинское звание. Вскоре мы, сталинградцы, встретились и поздравили друг друга. Рокоссовский стал генерал-полковником, Казаков — генерал-лейтенантом артиллерии.
Когда подвели итоги грандиозной битвы, выяснилось, что за 200 огненных дней летчики 114 тысяч раз вылетали на боевые задания. Они обрушили на врага 31 тысячу тонн бомб. За время боев под Сталинградом наша авиация уничтожила 3567 немецких самолетов.
Коммунистическая партия и Советское правительство высоко оценили вклад авиации в историческую победу на Волге. Десять дивизий всех видов авиации были преобразованы в гвардейские. Так в наших Военно-Воздушных Силах появились первые гвардейские соединения.
220-я истребительная дивизия 16-й воздушной армии была преобразована в 1-ю гвардейскую. Меня такая весть особенно порадовала. В 1941 году, в боях под Москвой, я командовал дивизией и тогда один из ее полков стал 1-м гвардейским. 228-й штурмовой дивизии присвоили наименование 2-й гвардейской штурмовой. Два этих славных соединения явились ядром 16-й воздушной армии, созданной в ходе великой битвы на Волге.
Многие авиационные части получили почетные наименования Сталинградских. В нашей армии стали гвардейскими семь полков. Среди них — 434-й истребительный, которым командовал И. И. Клещев. Он был преобразован в 32-й гвардейский. Невольно подумалось: не дожил славный командир до этого светлого дня, но как много сделал для того, чтобы часть заслужила гвардейское звание.
Особо отличившиеся летчики удостоились звания Героя Советского Союза, многие авиаторы были награждены орденами и медалями. Кавалерами Золотой Звезды стали замечательные мастера маневренного боя — Макаров, Моторный и Семенюк. К началу 1943 года у каждого на боевом счету было по полтора десятка лично сбитых вражеских самолетов.
Незадолго перед тем учредили орден Суворова Первыми этой награды удостоились полководцы, руководившие нашими войсками в Сталинградском сражении, — Г. К. Жуков, А. М. Василевский, К. К. Рокоссовский, А. И. Еременко. Как высокую честь воспринял я награждение меня орденом Суворова II степени, стремился всеми силами оправдать доверие Родины.
За господство в воздухе
Центральный фронт был создан на базе Донского. Его войска, а с ними и 16-я воздушная армия перебазировались из Сталинграда к Курску.
Февраль 1943 года выдался вьюжным.и снежным. Станешь на расчищенной дороге и ничего не видишь вокруг из-за высоких снежных валов на ее обочинах. Лишь по этой кажущейся бесконечной белой ленте движутся вереницы автомашин. Свернуть в сторону опасно: в сугробах застревали даже танки.
Оценив обстановку, К. К. Рокоссовский распорядился отправлять батальоны аэродромного обслуживания на Елец и Курск не только автомашинами, но и железнодорожными поездами. Прибывая на места нового базирования, наши аэродромщики сталкивались с большими трудностями. Надо было укатать взлетно- посадочные полосы, а предварительно убрать с них мощные пласты снега. Непрерывно гудели тракторы, воины БАО сутками не покидали аэродромов.
В состав воздушной армии в марте вошли 3-й бомбардировочный корпус, 299-я штурмовая и 286-я истребительная дивизии. Ими командовали соответственно генерал А. 3. Каравацкий, полковник И. В. Крупский и И. И. Иванов. Двух первых я хорошо знал, а третьего — Ивана Ивановича — встретил впервые. Но скоро убедился, что это знающий командир, пользующийся большим авторитетом среди личного состава соединения.
Штаб нашей армии разместился на восточной окраине Курска, где уцелело несколько деревянных домов. Рядом находился действующий аэродром. Такое соседство было для нас, конечно, небезопасным. Зато сюда сходились все нити управления, и мы имели прекрасную связь.
Разведывательные части мы перебазировали из Сталинграда в первую очередь. Они помогли нам раскрыть замыслы врага Противник стремился всеми мерами, в том числе и ударами с воздуха, остановить наше наступление. На орловском направлении у него действовала крупная группировка авиации. Были случаи, когда гитлеровцы бросали против советских войск сотни самолетов.
Командующий фронтом поставил задачу: усилить борьбу с немецкой авиацией. К имевшейся здесь истребительной дивизии мы решили добавить 283-ю Камышинскую, которая прибыла из Сталинграда в Елец. Но немедленно вылететь оттуда она не могла: аэродромы заносила метель. Рокоссовский потребовал: «Давай истребителей, наши войска несут потери». Я доложил командующему, что мой за-заместитель генерал И. К. Самохин находится в Ельце и сообщает, что из-за снегопада невозможно вылететь. Константин Константинович удивился:
— Можно же поймать хоть полчаса хорошей погоды?
Вечером я приказал Самохину готовить дивизию к перелету. Утром он снова доложил, что стартовать нельзя: метет поземка.
А у нас в Курске стоит прекрасная погода, снег на солнце блестит так, что слепит глаза. На КП поступают сообщения: авиация немцев очень активна. Все наши истребители в воздухе. Рокоссовский опять ко мне:
— Когда прибудет дивизия?
Докладываю: вылететь не может.
