И все же на краткое время люди решили, что проблема решена. Колонизация новых миров стала возможной, Великий Исход начался. За семь десятков лет пятьдесят шесть открытых разведчиками миров приняли около полумиллиарда землян. Теперь на Земле оставалось чуть более миллиарда – это все, что наша древняя, истощенная, искалеченная планета была способна выдержать. Казалось, что путь к спасению человеческой цивилизации найден.
Но лишь до тех пор, пока мы не осознали, что рассыпали свой мир на мелкие осколки, навсегда утеряв возможность собрать их воедино. Разлетевшимся по Вселенной крохотным искрам Разума суждено было угаснуть. Постепенно приходило понимание того, что лишь несколько сотен лет отделяет маленькие колонии – а значит и все человечество – от начала угасания и деградации…
Двести пятьдесят – число, конечно же, условное. Поиски новых кандидатов шли непрерывно, и ряды «Десанта» изредка пополнялись. Случалось и так, что некоторые из нас погибали в чужих мирах. Алекс Норкофф вошел в штат «Десанта» всего лет шесть назад. Как раз тогда руководство, обескураженное незначительностью результатов, решило сменить тактику и расширить зону поиска. На вычисленные астрофизиками планетные системы десантники стали отправляться парами на небольших кораблях- разведчиках. Обычно группа составлялась из опытного десантника и новичка. Именно Алекс стал тогда моим первым напарником. Как оказалось, и последним…
– Что ему понадобилось на Вероне? – спросил я.
– Не знаю, – Вайда не смотрела на меня, и я был уверен, что она лукавит. – Но сейчас он именно там.
Значит, Верона. Абсолютно гиблое место для пришельцев со стороны. Итака со своими ураганами, иссушающим летним зноем, убийственным холодом зимы, песчаной лихорадкой – курорт по сравнению с ней. Верона вполне земноподобная планета – сила тяжести, атмосферное давление и содержание кислорода нас вполне могли бы устроить, если бы не смертельно опасная для человека биосфера. Но дело вовсе не в зубастых и клыкастых тварях, которых, к слову, на Вероне предостаточно. И даже не в микрофлоре, которая уничтожала людей так же быстро и эффективно, как хищники. Убийцей, по сути, была вся планета. В атмосфере оказалось слишком много паров синильной кислоты, которую в огромном количестве производили и выделяли растения. Почва и вода насыщены цианидами. Человек мог находиться там лишь в полностью изолирующем облачении. Из всех известных людям планет Верона оказалась самой враждебной. Поэтому планов ее колонизации не существовало. Единственное сооружение, построенное людьми на планете – База Корпуса спасателей. Персонала она не имела и функционировала в автоматическом режиме. Если Алекс действительно на Вероне, искать его следует именно там…
– Кстати, почему вас не любят в Городе? – внезапно спросила Вайда. – Я случайно узнала, что среди первых поселенцев был ваш однофамилец. Он ваш родственник? Это из-за него? Чем он всем так насолил?
– Просто на Итаке не любят одиночек, – сказал я. – Это особенность местной психологии и сложившегося образа жизни. Я в него не слишком вписываюсь.
Впрочем, Вайда тут же сменила тему, чему я был очень рад.
– Вы мне поможете? – спросила она.
– Не вижу необходимости, – ответил я. – Существует тысяча других способов связаться с ним. И если он не отвечает, значит, у него есть на то свои причины. Каковы бы ни были ваши с ним отношения, вмешиваться в них я не хочу.
Она задумалась, наморщив лобик.
– Вы всего не знаете, – медленно проговорила она. – Я не хотела говорить сразу и, видимо, совершила ошибку. Алекс в опасности. В очень большой опасности.
– Вот как!
– Это правда. Его разыскиваю не только я, но и Синдикат. Их люди следят за каждым нашим шагом. Именно поэтому я здесь, у вас. Мне просто больше некому доверять.
Синдикат – это серьезно. Если она не лукавит, Алекс действительно попал в сложное положение. Что-то мне подсказывало, что Вайда действительно говорит правду.
– Что нужно Синдикату от Алекса?
– Они просто хотят его убить. Алекс нашел что-то очень важное. Синдикат намерен уничтожить информацию вместе с ее источником. Если ему не поможете вы, то не поможет никто. Мы должны отыскать его раньше – это единственный выход! Он рассчитывал на вашу помощь, он рассказывал о вас так много…
Я задумался. Десантники не оставляют друг друга в опасности. И хотя я сейчас не удел – временно или постоянно, – Алекс все равно навсегда останется моим партнером. Нас слишком мало, чтобы не ценить жизнь друг друга.
– Почему вы молчите? – спросила Вайда. – Что вы решили?
– Вы мне просто не оставили выбора, – усмехнулся я. – Я помогу вам найти Алекса. Но прежде вам нужно окончательно поправиться.
– Хорошо, – она вытянулась на кровати и закрыла глаза. – Надеюсь, когда-нибудь вы мне расскажете, почему решили стать отшельником, – пробормотала Вайда напоследок.
Может быть, когда-нибудь и расскажу, подумал я. Правда, не понимаю зачем. Вряд ли ей удастся понять, что означает тихое, всепоглощающее отчаяние от осознания тщетности усилий, усталость несбывшихся надежд и просто человеческая усталость – и все это накапливается в течение десятков лет. Мы все рано или поздно начинали испытывать чувство вины за неудачу наших попыток спасти свою цивилизацию, мы раньше и намного острее других ощущали неизбежность конца, пусть и отнесенного во времени на тысячелетие. У каждого из нас наступал момент, когда он должен был уйти. Некоторые из нас возвращались. Нас не пытались удерживать и с радостью принимали обратно. Двери «Десанта» всегда оставались открытыми в обе стороны. Я продержался дольше многих, но такой день наступил для меня пять лет назад. Он неплохой парень, этот Алекс, но именно рядом с ним – молодым, полным надежды и непоколебимой уверенности в успехе – я ощутил, насколько сильно устал. Почувствовал столь остро, что дожидался окончания нашего последнего с ним двухмесячного поиска, как всегда, совершенно бесплодного, с огромным трудом. Сразу после возвращения я ушел, к моему решению Алекс не имел ни малейшего отношения, что бы ни болтали на этот счет в коридорах штаб-квартиры «Десанта»…
