этому не вижу предела, хотя Доминга говорит, что предела можно достигнуть. Для небожителей с таким же даром, как у него, с неограниченным лимитом, это позволяет использовать все свои способности, не опасаясь быстро истощиться. Именно благодаря этому мы можем всю ночь противостоять темнякам, не падая замертво после нескольких часов непрерывной волшбы.
— А какие они на вкус?
— Ну… Любовь, к примеру, оставляет впечатление самой сладкой конфеты в мире, но от нее не ломит зубы, и не хочется пить. Нет, это просто… сладость. Благодарность имеет вид улыбки, она будто бы вместо приятного, вкусного сока, или прохладного шампанского — бурлит, пьянит. Простая радость — вкус свежего горного ручья, освещенного солнцем, или утренняя свежеть в горах, или запах дождя, когда светит солнце… я не знаю, как это по-другому выразить, это очень трудно передать словами. Вот Эл может тебе сказать, каково это на самом деле. Я лишь могу утверждать, что чудесно. Как маленький рай. Доминга, когда ему плохо, просто ходит по улицам городов, обращаясь со словами к людям, чем-то помогая. Это позволяет ему почувствовать их настроение, он успокаивается и снова становиться самим собой — непоколебимым, насмешливым, вечно улыбающимся, дарящим тепло и заботу. Он для меня… как старший брат, который всегда защитит…
Особняк семьи Даррнолий, дом Вилоу, 18 октября, 11.00
Итак, все наконец-то собрались. Собрание проходило в узком кругу, никого лишнего, только для тех, кто знает все и больше. Это не для основных масс, это для верхушки, для главного, так сказать, ума. К сожалению, Рено не смог вырваться из-под присмотра своей сестры, которая считала, что братцу нужен усиленный отдых. Зато, что было очень радостно воспринято Элом, Серин несколько раз заходил к Рено. Можно было предположить, что контакт налажен. Так же Силона сообщила, что еще несколько архангелов постоянно навещают Рено, а сам он говорит, что нашел то, что нужно. Правда, он огорчился, что его сестра думает, будто он совсем свихнулся от переживаний, но ничего, он её обязательно переубедит.
Доминга вальяжно развалился в кресле, со свойственной ему спокойностью, неспешно оглядывал каждого небожителя. Цинну пригласил присесть рядом с собой — девочка была вне себя от счастья. Вилоу, как и положено хозяйке, готовилась подать обед, но Эл предупредил её, что это только отвлечет от темы. Но на легкий чай согласился.
В это время, Лион, как опытный шпион, распластался в камне, настолько слившись с ним, что ловил себя на мысли, что ощущает легкое касание паутины в верхнем углу, будто бы на коже. Что поделаешь, подслушивать на таком уровне можно только так, иначе даже близко не подойти. Лион с нетерпением ждал, когда же этот Совет Триады закончиться, и он сможет присоединиться к друзьям, которые его давно ждали, наверное. Ему уже порядком надоела сидеть в стене.
— Это создает дополнительные проблемы для нас, — закончил свою внушительную и громоздкую сравнениями и метафорами речь один из старших советников. — Если мы не найдем другого способа приструнить их, эти игрушки могут зайти слишком далеко. Народ уже шепчется, что из тюрьмы можно запросто сбежать, что власть ни на что не способна, даже удержать преступников, — говорил он, точно выговаривая каждое окончание, от чего создавалось впечатление, будто он печатает на машинке: только ритмичного постукивания клавиш не хватало.
— Разве нельзя вновь опросить тех доносчиков? — недоуменно спросил какой-то молоденький советник, новенький видать.
— После выступления этого изменника Доминги они и в мыслях подобного не будут держать. Во второй раз они так не поступят — под впечатлением от него, — сказал Представитель. Кстати, его имя было Гимальдин Зайде' Дэвош, его род был одним из самых древнейших, почти как и Коср. Дэвош славились искусством слова, их стихи и баллады считались лучшими, и большинство выходцев их этой семьи становились поэтами, бардами, именно туда их тянуло, в искусство, пока сдуру не полезли в политику.
Как-то пьяный Сила подбил Элергоста придумать ему кличку, на что тот с убийственной серьезностью сказал:
— Заде оно везде `Заде'!
Окружение долго смеялось, не в силах сдержаться… Он просто забыл одну букву, но как в точку попал!
— Что радует, — выступил еще один советник, — так то, что архангел, которого вытащили с Земли, постоянно твердит о демонах. Наверное, они его очень сильно напугали. Хорошо бы, если бы он сумел сохранить разум и не скончался скоропостижно от клятвы.
— Этого не произошло до этого, значит, не будет и потом, — уверенностью сказал Гимальдин. — Будет грешно не использовать его: лишний раз показать простому люду, что значит демон. Это укрепит наши позиции, опустит Безымянных. Но как бы я хотел хоть что-то существенное на них иметь… — он сказал это таким тоном, что заставил Лиона насторожиться. Мелкое Заде явно что-то такое сообразило, а в слух не сказало. Если Доминга чего-то и опасался, так это только Гимальдина, потому что ему вполне под силу было разгадать шаги Эла, как было несколько раз. Конечно, Элергост старался быть предельно осторожным, но именно сейчас вылез на рожон. Гимальдин совсем не дурак, далеко не дурак…
— Имтриот, посвяти меня, что за бумаги Рено зачитывает сестре своей? — спросил он.
Советник с серебристой головой и длинными тонкими усами, как у мастера восточных боевых искусств (сравнение Вилоу), чуть приподнялся на месте за столом, привлекая к себе внимание, что явно было лишним, потом снова сел.
— Я слышал, что это эго личный дневник, будто бы у него начались проблемы с памятью, или же он сходит с ума… его сестра говорит, что он бредит о каких-то странных вещах, и говорит ей, что знает, как все было сначала — до того, как появился Город, знает по-настоящему.
Глаза Гимальдина ярко вспыхнули, по губам расползлась легкая довольная улыбка.
— Хм… может, и впрямь сошел с ума… Скажи, пожалуйста, а как выглядят эти бумаги?
— Тонкая тетрадь в синей обивке…
`Заде' невольно дернулся, Лион похолодел внутри.
— Та-ак, уже хорошо. Я подумаю над тем, что можно выставить в этой партии. Думаю, сегодня мы обсудили достаточно, вы все можете идти, я сообщу позднее о моих размышлениях, — ласково проговорил Гимальдин.
Маблон, сидевший молча и безучастно все это время, при упоминании о дневнике резко вскинул голову. Лион отметил, что это было нежелательно — так реагировать, в то время как он, по идее, не должен вообще иметь никакого представления об этом. По легенде, конечно.
— Маблон, — так же ласково позвал Представитель, когда советники зашуршали платьем, заскрипели стульями; отец Силоны невольно вздрогнул опять. — Ты можешь остаться?
Маблон промолчал, но опустился обратно на стул. Гимальдин дождался пока все члены Триады выйдут из большого зала, где они заседали, кивнул охране, чтобы те тоже покинули помещение. Они выполнили это с явным удивлением. Некоторое время Дэвиш молчал.
— Маблон, как твоя жена? Нефуре уже лучше? Я слышал, она что-то нехорошо себя чувствовала…
— Да, лучше.
— А как Силона? Мы вылечили её от временного помешательства, конечно, но кто знает, что может взбрести в эту юную прекрасную головку на сей раз…
— Силона ведет себя хорошо, она практически не покидает дворца…
'Ай-да Сила и Когора! Такую иллюзию создали качественную, что даже Триада не догоняет!', не без гордости за ребят подумал Лион.
Дэвиш встал, молча прошелся от одного конца длинного стола до другого, не отрывая руку от столешницы. Маблон следил за ним одними глазами, а в душе уже начала наклевываться тревога. Разговор продолжился:
— Странно дела обстоят с этим архангелом, не находишь?
— Возможно, я не имел возможности пообщаться с ним.
— Да, конечно, ты ведь занят более важными делами… Что интересно, так это дневник. Я слышал, такой был у Легора, твой профессор говорил, что заколдовать так страницы достаточно сложно.
