только это интересует? Запудрили мне, бедному парню, мозги…'
'Ну почему я в то время, что Ромон и Сила на свидания ходили, лазил в этот хренов Архив, почему мне все равно было? Ладно, Ромон, он поймет, но Сила… Да он же… он…'
'Да ну вас! Как тараканы ползаете, оно и понятно, в мозгах свинарник! Все, срочно проветриваться!'
— Эй! Эл! Привет!
Кто-то размаху налетел на него сзади и обнял чуть-чуть ниже талии. Ангел от такого немного опешил, замер, медленно опустил взгляд, чтобы посмотреть, чьи руки его так крепко сжали. Оказалось, довольно маленькие ручки ребенка. Он, в смысле ребенок, потерся лицом о его куртку где-то около того места, где спины касались кончики перьев плотно прижатых крыльев.
Эл извернулся и заглянул себе за плечо. Честно говоря, он ожидал увидеть кого угодно, даже того черта, которому вчера или позавчера даже отдал все деньги из карманов на пиво. Но кто бы мог подумать, что это будет то рыжее чудо, и неизвестно, юдо оно или нет.
— Ты что здесь делаешь? — с трудом справившись с желанием подхватить девочку на руки и подбрасывать вверх, пока та не завизжит, спросил Доминга.
— Что? Я делаю? Я иду со школы!
— Ты учишься в школе? — Эл отцепил от себя руки девочки, чуть отодвинулся и внимательно осмотрел её с ног до головы. В легких сапожках, в которых даже по первому снегу ходить не рекомендуется, в клетчатой юбке и легкой куртке синего цвета, в темно-синем беретике на ярких волосах, и с огромным чемоданом за спиной, в который, кажется, можно запихнуть её саму, она смотрелась несуразно и непривычно. — Мне казалась, ты еще маленькая… Хм, сколько тебе лет?
— А ты догадайся! — девочка показала в улыбке все свои молочные зубы.
— Семь? Восемь? — с большим сомнением прикинул ангел.
— Почти угадал!
— Неужто девять?!
— Да нет! Мне семь будет в ноябре!
— А!… ну ты меня уже напугала. А где Жанна, мама твоя?
— На работе, разумеется.
— И ты одна? И дома одна? Ну, тогда все твои семь лет как моя сотня, потому что я один дома точно не могу!
— Тогда пошли со мной!
— Э… — и все, и он больше не знает что сказать, глядя на блики солнца в ярких волосах. Как будто язык проглотил, стоит и смотрит то на кудри, то на кончик веснушчатого носа, то в щель между передними зубами и умиляется!
Ребенок не дождался более членораздельного ответа и хватил его за руку, потянул за собой.
Дверь, обратите внимание, на подъезде даже не попыталась опять покоситься.
— Смотри, она тебя испугалась! — девочка прыгнула на руки к ангелу, тот от неожиданности чуть не упал, охнул, ему даже показалось, что в спине что-то натянулось и вот-вот лопнет.
— Тихо ты, я же так пополам сломаюсь! — с трудом выпрямившись, сказала Эл. Он перехватил девочку в руках так, чтобы она сидела на сцепленных ладонях, а руками обминала его за шею. — Пошли, где твои ключи?
— Вот!
Ангел с кряхтением нагнулся, проходя под дверью, чтобы девчонка макушкой не задела косяк, а потом долго не мог попасть в замочную скважину. Девочка с видом взрослой мамочки слезла с ангела, пнула ножкой дверь, повернула один раз ключ, и так послушно открылась.
— Надеюсь, у тебя пальцы не в синяках, — сказал Эл, вещая куртку и за этим же протягивая руки к девочке. Сняв сапожки, та кинула куртку в руки ангелы и визгом 'колесом' прошлась по коридору.
— Тихо ты, ненормальная!
— А что мы будем есть? — спросила девочка, отконвоировав портфель в комнату. — Есть пельмени, можно разогреть борщ или вчерашнюю картошку? Что ты будешь?
Ангел не на шутку задумался.
— Значит, картошку! — решила девочка, так и не дождавшись ответа, и вытащила из холодильника огромную сковородку.
— Помочь? — умиленно спросил Доминга, глядя на то, как не хотят загораться спички. — Иди сюда!
Он щелкнул длинными пальцами, и на указательном пальце на самом ногте появился небольшой голубоватый огонек. Ребенок ухмыльнулся, и тонкая спичка сразу же вспыхнула. Вскоре Лил уже вываливала жареную картошку на тарелки. И что совсем изумило ангела, так это когда она посыпала свою порцию тертым сыром.
— Зачем? — спросил он, крутя в руке вилку.
— Так вкусно. Попробуй!
— Э, нет, не надо, мне и так нравиться! — поспешно отказался он, а то добродушное дите сунула свою вилку ему под нос. Ангел стер его с кончика капельку жира.
Когда они пили чай, Лил, которая несмотря на то, что сидела с ногами на подушке на стуле, все равно выглядывала из-за большой, словно пивной кружки, как из-за забора, спросила:
— А ты что, просто так гуляешь? Разве тебе нечем заняться? Мама говорила мне, что ангелы всегда заняты.
— Это правда. Но у меня выходной.
— Здорово! А почем у тебя выходной в середине недели?
— Потому что я так захотел.
— А! Я тоже так хочу! Раз! — и в школу не надо идти, у меня выходной!
— Нет, в школу ходить надо обязательно.
— А ты просто так гулял?
— Я поднимал себе настроение.
— А что случилось, если оно у тебя упало?
— Да…
— Ну расскажи! Или я начну тебя щекотать! Мама всегда меня щекочет, и я сразу начинаю смеяться.
— Не надо, я жутко боюсь щекотки.
— Ага! Тогда рассказывай!
— Зачем тебе это надо? Ты все равно ничего не поймешь.
— Мама говорит, что когда человеку плохо, ему надо выговориться, и ему сразу станет легче.
Ангел горько рассмеялся.
— Мне надо кое-что не совсем хорошее сказать другому ангелу. Но он не хочет меня слушать. Вернее, не захочет. Он меня боится, а мне очень надо с ним поговорить. Да и просто… день паршивый. Даже завидно стало, вот у тебя точно нет таких проблем, как у меня!
— А какие у тебя проблемы? Зубы болят? Или оценки плохие? Хотя, какие оценки! Или может, тебя родители наругали? — спросил ребенок с очень серьезным лицом, и Эл не выдержал и улыбнулся. Хотя, наверное, она честно предположила то, с чем у нее проблем нет. Такая наивность опять словно вылила на Эла ведро умиления, и он ничего с собой поделать не смог.
— Нет, доктор, зубки у меня не болят.
— Что тогда?
— Может, я не хочу один гулять?
— А, ты хочешь как Даша, соседка, с парнем гулять? Ну, то есть с девочкой, да? Давай я с тобой погуляю?
Эл расхохотался.
— Нет, давай ты мне поможешь немного иначе.
— Как? — ту же загорелась идеей девочка.
