— Все в порядке, Лия. Ты хорошо меня слышишь?
— Я ничего не вижу… Оз, где я? Что происходит?
— Ты в больнице, в корпусе.
— Я… жива?
— Что за дуратский вопрос! — раздался нервный голос Зазы. — А теперь помолчи, тебе вредно разговаривать. Оз, что тут у нас?
Я срывающимся голосом быстро обрисовал ситуацию. Не уверен, что Лия нас поняла, странно, что она вообще хоть что-то осознает. По идее, не должна, но тут сейчас не до того. Заза коротко выругался и потер подбородок.
— Значит так, — решил он. — Еще одно вливание огня она не выдержит, потому сделай несколько коротких инъекций прямо в те области. Я сейчас пришлю сюда пару целителей, надо подправить ожоги. Ты на них не отвлекайся, твое дело — замедлить разложение. Я сам сейчас в лабораторию, попробуем то, что есть.
Перед самым повторным побегом Доминги, когда он вместе с пифией взламывал дверь в палату, у меня и моего коллеги кое-что получилось. Не совсем то, на что мы рассчитывали, но уже вполне действенный препарат. Надо попробовать хоть так!
Три дня спустя, пустующая квартира Лилии. Занята Домингой на неопределенный срок, пока верхние полужилые этажи здания корпуса в состоянии безумного ремонта.
Рассказывает Ромон. Поскольку Виллоу и Когора справлялись наверху пока без него, он решил помочь Доминге, потому что тоже хорошо знал тему научного творчества атлантов.
Так непривычно — сидеть на одном месте и только и делать, что только думать. Я не представляю, как Эл делает это постоянно — садиться в одну позу на несколько часов и думает. Я так не могу. Но на сей раз ангела чем-то не устроило кресло, возможно потому, что в нем дремала пифия. Заза отпустил её из больницы нехотя и только потому, что здесь меньше шансов нарваться на Легора. Тот все еще был зол на Эдиту, да и на Эла, если честно, тоже.
Чтобы нам никто не мешал, Доминга сбежал сюда, благо жилплощадь пустовала. Только войдя сюда, ангел сразу кинулся к холодильнику и, заглянув в него, издал торжествующий вопль. Некий Дозен позаботился о том, чтобы мы не померли тут с голоду.
Эл в данный момент сидит на пушистом ковре в таком расхристанном виде, будто только что с глобальной попойки. Какие-то дырявые в самых непредсказуемых местах штаны, расстегнутая рубашка, правый рукав которой запачкан в чем-то жирном, спутанные волосы стоят дыбом, на правой щеке отпечаток уголка страницы, под глазами тени — он уснул только вчера вечером, но уже сегодня встал ни свет ни заря. Я честно говоря думал, что он проспит как минимум сутки, но ему хватило и пяти часов. Словно заводной, честное слово…
Книги, свитки и просто листы светлой бумаги вокруг него разбросаны в совершенном беспорядке, в котором только он и разбирается. Он тут и спал, извернувшись и укрывшись крыльями.
Мое же место было на диване, перед журнальным столиком. На нем тоже было достаточно исторических и научных материалов, чтобы озадачить очень многих. Так же небольшой блокнот, куда Эл просил записывать интересные факты. Я сомневался, что мы найдем четкие указания на данную проблему, но что-то делать-то надо было.
Вчера днем к нам зашел какой-то знакомый Доминги, ангел тут же послал его с каким-то поручением. Перед самым пробуждением Доминги ангел Лерс вернулся с кипой листов в папке. Это оказались рисунки, карандашный и акварельные, даже выполненные восковыми мелками, маленькие и большие, странные, одним словом.
И пока я готовил кофе, чтобы, как выразился Эл, 'прочистить уставшие мозги', Доминга разложил рисунки вокруг себя и внимательно рассматривал.
— Что это? — спросил я, ставя дымящиеся кружки на столик между ветхой книжкой и напечатанными листами.
— Помнишь Лил? Это её рисунки. Вполне возможно, что среди них есть еще пророческие… Ага, точно! Вот этот! — ангел ткнул пальцем в черно-белый карандашный набросок. Странная серая дымка, две разрушенные колонны и что-то яркое у самого основания бывшей арки.
— Это то, о чем я думаю? — уточнил я, разгребая место рядом с Элом и усаживаясь, как ангел, по- турецки.
— Смотря, о чем ты думаешь, — усмехнулся Доминга. — Но определенно, это оно. Это наша Арка, какой я её видел. Только это что такое? — он указал на небольшой круг с отходящими от него штриховыми линиями, словно лучи солнца. — Что-то сияющее, как я полагаю. Хм… Ага! Вот еще один!
Я взял в руки цветной акварельный рисунок. Цвета были весьма смазаны и контуры нечетки, но картинка была читаемой. Это был шпиль какого-то сооружения в форме полукруга, и на крыше здания были очень хорошо прорисованы сферы в руках крылатых статуй. Я сразу понял, что это шпиль Дворца. Хрустальные сферы…
— Она это все видела? — спросил я.
— Во сне, — Эл кивнул. — Она не умеет рисовать, но иногда её рукой словно кто-то другой водит. Она сама так сказала. Ой, Эдита, с добрым утром!
Я обернулся. Пифия действительно проснулась, смотрела на нас сонными и мутными глазами, ничего не понимая. Потом широко зевнула и начала распутываться из клубка, в который загнулась, засыпая. Постанывая, потягивалась и на глазах оживала.
— Так вкусно пахнет, — сказала она. — А мне можно? Пока Заза не видит.
Эл широким жестом разрешил ей выпить своё.
— Что это? — спросила Эдита минутой позже, указывая на рисунки.
— Помнишь, вчера я рассказывал тебе о девочке-прорицательнице, — женщина кивнула, — Это её рисунки. Я ищу совпадения со своими воспоминаниями.
— Хм, — Эдита встала с кресла и опустилась на корточки рядом. Отставила недопитую кружку в сторону, на ковер, широким жестом взворошила листы бумаги. — Вот этот, — сказала она минуту спустя.
Я и Эл одновременно потянулись посмотреть. Это оказался довольно странный рисунок, я даже не сразу понял, кто нарисован на нем. Это был Доминга, я и Лион. Но какие-то странные, в необычной одежде, а потом на заднем плане я разглядел Оза. Мы были в каком-то то ли туннеле, то ли в пещере, наполовину затопленной, а может это ни то и ни другое. Понять было сложно, все цвета сливались, понятными были лишь фигуры ангелов и демона.
— Я это тоже видела, только подробнее. Это какая-то пещера, и вы осматриваете стену. Но я более четче видела место, а лиц практически не запомнила.
— Что-то еще? — в задумчивости спросил ангел, откладывая и этот рисунок в сторону.
Пифия пожала плечами и принялась внимательно рассматривать каждый лист. Через полчаса у нас набралось почти три десятка рисунков, в основном акварельных, но были и карандашные и восковыми мелками.
— Ромон, а слабо найти нитки? — поспросил Доминга, собирая остальные листы и убирая на диван.
— Зачем? — одновременно спросили мы с пифией.
— Даже не нитки, а тонкую веревку… я хочу попытаться систематизировать эти видения.
— А! — догадался я. — Хочешь построить матрицу событий, так называемую сетку времени? Хорошо, — я сосредоточился и вытащил из воздуха моток веревки, белой и тонкой, как просил Эл. Мы вдвоем развесили её по всей комнате, вернее, только примеряли, каким образом мы будем это все закреплять. Ни он, ни я, ни даже Эдита не представляли, с какого именно события надо начинать. В конец Эл распсиховался, натянул одну нитку от стены до стены и в конце повесил страшного себя.
— Вот это — основная линия событий, — сказа он. — Это будет, если ничего не изменить.
— Тогда вешай сюда и эти тоже, — сказала Эдита, указывая на рисунки, иллюстрирующие падение Летающего Города. Эл послушно скотчем прикрепил их чуть раньше своего 'портрета'.
