Воспитание без крика и истерик. Простые решения сложных проблем

«Форде»; зайти к соседу за дрелью, заодно перебросившись парой-тройкой новостей; полежать на диване. День удачный, есть чем поделиться с женой (мужем). Вы открываете дверь, сбрасывая с себя тяжкий груз работы и улицы, вы – совершенно расслаблены, вы – дома, в укрытии, в своей обители, где не нужно напрягаться, нервничать, «делать вид», «держать марку». Вы теперь – беззащитны. Ваш панцирь «на выход» валяется в прихожей, под вешалкой среди обуви. И вдруг – удар не просто в спину, а в упор:

– Давай быстрее собирайся, едем к маме (теще, свекрови, на дачу – выбирай, что больше «нравится»).

Ну, и как ощущения?

Впрочем, это была только присказка. То есть завязка. Потому что в деревню ехать Пашка, естественно, не пожелал. Что неудивительно. Много ли взрослых поменяли бы блага и развлечения цивилизации на деревенскую скуку и чистый воздух, который дети ценят намного меньше, чем, к примеру, возможность посидеть в компьютерном клубе? И, естественно, говоря официальным языком, мнения разошлись. Как ни настаивала мама на своем, Пашка яростно сопротивлялся – не поеду, и все тут! Никакие доводы просто не действовали. И в конце концов, как это нередко случается, сильнейший применил силу. То есть Пашка был цепко захвачен за руку и буквально втащен в автобус, который тут же отправился. На двух следующих остановках Пашка пытался вырваться, однако мама оказалась сильнее, и ему пришлось продолжить мучительное путешествие. Когда автобус наконец прибыл на место назначения, отношения Паши с мамой упали до нулевой отметки. Паша абсолютно не реагировал ни на какие реплики мамы, едва сдерживал слезы и, казалось, возненавидел не только маму, но и все на свете. Как говорится – картина маслом. Финал. Катастрофа. Апогей конфликта. Ситуация, когда ни одна из сторон попросту не знает, как выйти из него.

Безвыходных ситуаций, как утверждал небезызвестный барон, не бывает (по крайней мере, хотелось бы в это верить). С выходом из этой конкретной беды мы разберемся немного позднее. Теперь же мне хотелось бы разобраться в мотивации Пашиной мамы. Ведь, собственно говоря, активная сторона конфликта – это она. Она – более сильная сторона (как в физическом, так и психологическом плане). Она первая применила силу. В конце концов, это она – взрослый человек. Итак, почему же получилось так, что мама – самый близкий и любящий человек – вдруг так жестоко обошлась с сыном, ради которого, несомненно, она готова пожертвовать своей жизнью (и ради которого не раз жертвовала своим здоровьем)?

Буквально несколько фраз, которые, на мой взгляд, существенно проясняют ситуацию.

– Да как же так? Это же мой сын, он должен слушаться!

– Он еще совсем сопляк и уже спорит со мной!

– Да неужели я управы на него не найду!

Давайте еще раз внимательно прочитаем эти фразы. По порядку. Каждую. Начиная с самой первой. Пусть они сказаны в минуту запальчивости, но они передают состояние человека, который их произносит. Более того, они выдают причины, которые подвигли сказать их, а это очень ценная информация. Итак, по очереди.

– Да как же так? Это же мой сын, он должен слушаться!

Улавливаете интонацию? Хотя, может быть, следовало бы написать так:

– Да как же так? Это же МОЙ сын, он должен слушаться!

Или так:

– Это же мой сын, он ДОЛЖЕН слушаться!

А может быть, правильнее было бы написать вот так:

– Это же МОЙ сын, он ДОЛЖЕН слушаться!

Достаточно ясная фраза, не правда ли? Если это МОЕ, то есть принадлежит мне, то, естественно, это МОЕ ДОЛЖНО удовлетворять МОИМ требованиям. ДОЛЖНО. Человек, знакомый с психологией, вполне обоснованно воскликнет: «Мы никому ничего не должны!» Действительно, этот чисто американский лозунг практической психологии звучит сегодня повсеместно и многими воспринимается как аксиома. Ничего не имея против применения этой крылатой фразы в определенных ситуациях, я все же не стал бы так категорично утверждать.

Еще раз утверждаю, вопросы матери к ребенку (к окружающим, к Богу, к самой себе) «Мой ли это ребенок?», «Понимает ли он меня?», «Любит ли он меня?», «Не бросит ли он меня?» вечные. В основе этих вопросов – такая же вечная неуверенность человека в ЗАВТРАшнем дне. Страх за это ЗАВТРА. И, конечно, надежда прочитать это ЗАВТРА еще в СЕГОДНЯ. Давайте запомним это. Это важно.

Следующая фраза: «Он еще совсем сопляк и уже спорит со мной». Сопляк – это просто сопливый ребенок. Маленький ребенок. Ребенок, который не может обойтись без мамы. И этот маленький ребенок уже (!) спорит со своей мамой. Перечит ей. Идет на конфликт. В то время как он – смотри выше – должен быть «моим» ребенком.

На первый взгляд эта фраза целиком состоит из возмущения: как же этот малолетний негодник посмел спорить с родной мамой! Однако при более подробном рассмотрении легко заметить, что интонация фразы не только (и не столько) возмущенная. Чтобы эта интонация стала заметней, я просто возьму на себя смелость немного расширить фразу:

– Он еще совсем сопляк, верно? И уже спорит со мной.

Теперь, думаю, вторая интонация звучит отчетливей. Именно так: в этой фразе, кроме явно выраженного возмущения, есть нечто более тонкое – удивление, недоумение по поводу все той же неуклонной динамики, все тот же страх перед тем, чего мы не знаем. Это вчера ее сын был понятным маменькиным сыночком, а сегодня он уже спорит с матерью, бунтует. Сегодня он немного не такой, как вчера. И это – страшно. Пусть немножко, но страшно. А то, что пугает, что не нравится, то вызывает возмущение.

Я не пытаюсь сгустить краски. Хотя для художника, как и писателя, это естественно. Искусство для того и возникло, чтобы человек мог сконцентрировать многое в малых формах, будь то скульптура, книга либо песня. Конечно, родители не трясутся денно и нощно при одной мысли о том, что их ребенок меняется. Это удел невротиков. Однако в жизни любого родителя наступает момент, когда поневоле задумаешься: а то ли еще будет? Ведь, как правило, момент этот наступает тогда, когда отношения с ребенком накаляются. И тогда следующий вопрос, который естественно вытекает из двух предыдущих, будет звучать практически одинаково у самых различных родителей. Хотя форма его может быть разной. Например, как у Пашиной мамы:

– Да неужели я управы на него не найду?

В этой фразе на первом месте уже не возмущение. Здесь вопрос. Чистой воды вопрос — ЧТО ДЕЛАТЬ? Хотя, конечно, как в капле дождевой воды над промышленным районом, в которой можно найти всю таблицу Менделеева, так и в этом крике души есть и возмущение, и угроза, и выражение собственного бессилия, и. Да много чего еще. Но и в этой фразе, как и в предыдущих, мы найдем все тот же страх – потерять стабильность, контроль и власть над своим ребенком. Страх будущего. Ведь будущее – это не обязательно «прекрасное далеко». И мы, дети эпохи перемен, прекрасно это понимаем.

Не будем осуждать Пашину маму за ее решительные действия и за ее горячность. Вспомним золотые слова: «Каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Она – родитель. Она воспитывает, кормит и одевает своего ребенка. Она рожала его в муках, не спала ночами, кормила его своей грудью, и именно она несет за него ответственность. Она, мама, а не сторонние дяди и тети, даже если они сидят в высоких кабинетах и по долгу службы поставлены блюсти интересы этого самого ребенка. И уж, конечно, именно ей решать, как поступать в той или иной ситуации.

Хотя это вовсе не означает, что в определенных ситуациях мы не имеем права дать совет. Дельный совет. Чем мы, наконец, и займемся.

Итак, в сухом остатке основные вопросы матери звучат следующим образом: «Что будет?» и «Что делать?». Собственно говоря, это просьба о помощи. Просьба не прямая, слегка замаскированная – но родителю нужно сохранить лицо. Расписываться в собственном бессилии, да еще перед своим же ребенком – это уж, извините. Непедагогично, что ли.

Основными ошибками Пашиной мамы, которые мы выявили выше, по моему мнению, являются следующие.