он, что мама действительно вернется. Если бы Гас не был так расстроен, если бы вся эта чертова ситуация не была так печальна и трогательна, он бы подумал, что у него очень умная дочь.
— Морган, если мы сейчас возьмем кошку, нам придется избавиться от нее, когда мама вернется домой.
Девочку не убедила уверенность отца. Просто поняла, что ее уловка разгадана.
Железные ворота открылись, и машина подъехала к дому. Морган сразу же пошла к себе. Гас — прямо к телефону.
На автоответчике мигал красный огонек. Одно сообщение. Гас нажал кнопку «Play».
«Это Мередит Бордж звонит Гасу Уитли».
Потом долгая пауза. Гас наклонился к автоответчику, словно умоляя ее продолжать. Наконец она сказала:
«Давайте встретимся в кафе гостиницы „Ред лайон“ у аэропорта в восемь вечера. Приезжайте один. Я не заинтересована в разговорах с полицией».
Снова молчание, потом механический голос объявил:
«Больше сообщений нет».
Загадочное послание, выглядевшее еще и зловещим в связи с запиской на ветровом стекле. Гас не был уверен, как понимать случившееся. Странное совпадение? Какая-то ловушка? Он посмотрел на часы. Около шести. Масса времени, чтобы доехать до аэропорта и встретиться с Мередит Бордж.
С ключами от машины в руке Гас поднял трубку и позвонил сыщику.
— Деке, нам надо встретиться. Сегодня днем кто-то оставил записку на ветровом стекле моей машины. Подписано некоей Флорой. Правда, я готов поклясться, что это почерк Бет.
55
Ночные заморозки сковали долину, однако Энди не чувствовала холода, когда Фелисия вела ее к главному дому. Дело было либо в добавках к камассиевой лепешке, либо в страхе из-за допроса на детекторе. Или в том и другом вместе.
Энди знала, что полиграф можно обмануть. Проблема заключалась в том, что Энди не была уверена, сумеет ли она сделать это.
Они обошли дом и остановились у входа в погреб. В сам дом входить было нельзя. Это однозначно запрещали таким, как Фелисия, и, уж разумеется, таким, как Энди. Она знала, что таковы правила, хотя это мало утешало при мысли о возможности оказаться запертой в погребе с серийным убийцей.
Фелисия открыла дверь погреба.
— Он ждет тебя.
Такие моменты бывают решающими для работающего под прикрытием агента. Энди еще не хватало опыта, чтобы почувствовать, когда пора выйти из роли и удирать.
— А ты пойдешь со мной? Фелисия покачала головой:
— Только ты и Стивен.
Энди посмотрела на уходящую вниз цементную лестницу, потом снова на Фелисию:
— Пожелай мне удачи.
— Таких вещей, как удача и везение, не существует, Кира.
«Тогда почему же я чувствую себя такой чертовски невезучей?» — подумала Энди. И начала спускаться в погреб. Как только она достигла нижней ступеньки, дверь за спиной захлопнулась. Полная темнота. Энди ждала, пока привыкнут глаза, хотя к полному отсутствию света приспособиться невозможно. Сердце бешено колотилось. Она уже хотела кинуться к двери, оставшейся где-то наверху. Потом включился свет.
Стивен Блечман стоял всего в трех футах перед ней. Энди вздрогнула.
— Добро пожаловать, — сказал он и протянул руку. Энди старалась взять разбушевавшийся адреналин под контроль.
— Ты напугал меня.
— Здесь нечего бояться.
— Тебе легко говорить.
— Да, легко. Страх есть человеческая зависимость, от которой я давным-давно освободился.
— Наверное, я еще не достигла твоего уровня.
— Тут все нормально. Ты учишься. — Блечман шагнул к ней, снова предлагая руку: — Давай.
Энди встретилась с ним взглядом. Забавно, но у него нет желтых пылающих глаз, светящихся в темноте. Блечман выглядел совершенно нормальным парнем.
— Куда мы идем?
— Никуда. Мы останемся прямо здесь.
— А надо заниматься этим прямо здесь? Тут холодно.
— Ты нервничаешь, — чуть улыбнулся он.
— А ты бы не нервничал?
— Конечно. Все нервничают.
— Так Фелисия права? Ты допрашиваешь людей на детекторе лжи?
— Именно так.
Энди огляделась. Свет одной-единственной лампочки, свисающей с потолка, был в лучшем случае тусклым. Однако Энди видела все, что находится в погребе. Дренажный насос. Пара старых велосипедов. Два стула. И ничего, напоминающего полиграф.
— А где же твое оборудование?
— Мое — что?
— Оборудование для допроса. Блечман хмыкнул:
— Ты думала, я подключу тебя к какой-то механической штуковине?
— Ага. Я не знаю, как по-другому допрашивать на детекторе лжи.
— Я знаю. — Что-то в его ответе напугало Энди. Блечман повернулся и подошел к одному из двух стульев. — Сядь, Кира, и смотри на меня.
Энди медленно двинулась вперед. Только сев, она заметила, что ее стул на несколько дюймов выше, чем у Блечмана, из-за чего их глаза оказались на одном уровне. Лидер секты уставился ей прямо в лицо. Энди моргнула.
— Не отворачивайся, — сказал он.
Энди встретила его взгляд — пронизывающий, словно он заглядывал прямо в душу.
Блечман протянул к ней руки:
— Сожми мои запястья.
Энди подчинилась, и их руки соединились. Каждый чувствовал пульс другого — правая рука на левом запястье, левая рука на правом. Однако Энди лучше ощущала свой колотящийся пульс, чем его.
— А теперь просто расслабься, — сказал Блечман. Энди глубоко вздохнула. То, что она дрожит, — это нормально. Кира дрожала бы.
— Я пугаю тебя, Кира?
— Да.
— Почему?
— Не знаю.
— Ты боишься моих вопросов?
— Нет.
Он крепче сжал ее запястья.
— Ты лжешь.
— Я просто… нервничаю.
— Сколько тебе лет, Кира?
— Двадцать семь.
— Где ты родилась?
— В Сиэтле.
— Расскажи о своих родителях.
— Что ты хочешь знать?
— Все.
