Она положила ладонь ему на лоб, проверяя, нет ли у него жара, а Кейд скривился и прорычал:
— Я с отвращением обнаружил, что опять лежу в постели, вот как я себя чувствую.
Эверилл слегка улыбнулась и выпрямилась. Жара не было, и если муж настолько хорошо себя чувствует, что способен ворчать, значит, он скоро поправится. Насколько она могла судить, обе стрелы попали в мышцы и не задели ни внутренних органов, ни костей. Ему очень повезло.
— Наелись, или вам принести еще? — спросила Эверилл, когда Кейд съел все мясо.
— Не хочу тебя беспокоить, — проворчал он.
— Никакого беспокойства, — успокоила его Эверилл. — Я собиралась принести поесть и Гавейну тоже. Какая разница, сколько мисок нести — одну или две.
Кейд рассердился:
— Ты не служанка. Пусть этим занимаются слуги.
— Служанки заняты, — ответила Эверилл. — Так вы будете еще есть или нет?
Кейд кивнул, а она улыбнулась:
— Тогда я сейчас вернусь.
Как только Эверилл вышла в коридор, она услышала шум в комнатах Броди и отца Кейда. Их, по всей видимости, опять рвало. На этот раз снадобье подействовало быстрее, чем Эверилл ожидала. Уж не налила ли она настойки больше, чем нужно? — подумала она с тревогой. Эверилл закусила губу, но потом пожала плечами и пошла к лестнице. Либо эти двое покончат с пьянством, либо будут всю оставшуюся жизнь наклоняться над своими ночными горшками. Это лучше, чем делать незаконных детей бедным служанкам.
Вздохнув, Эверилл спустилась вниз и пошла на кухню в третий раз.
Глава 14
— Жена!
Услышав этот тихий зов, Эверилл открыла глаза и увидела только темноту над кроватью. Она давно пыталась уснуть, но никак не могла. В голове крутились тревожные мысли. Хозяйство замка было в полном расстройстве, а у нее даже не было слуг, чтобы привести все в порядок. Три человека, которые пережили плен вместе с Кейдом и Уиллом и которых муж заранее послал в замок, исчезли, и Эверилл понимала, что их исчезновение гнетет его. Но это, в свою очередь, беспокоило и ее. И самое важное — кто-то неоднократно пытался убить ее мужа. В общем, подумала Эверилл, в данный момент на нее свалилось неприятностей столько, что это просто несправедливо.
Шорох и вздох послышались рядом, напомнив еще об одной неприятности. Она лежала в постели с мужем и боялась пошевелиться, чтобы ненароком не толкнуть его и не сделать ему больно. Эверилл хотела лечь спать в другой комнате, но Кейд настоял на том, чтобы она спала рядом с ним, как положено жене. И теперь она так боялась пошевелиться во сне, что не могла уснуть.
— Да? — отозвалась наконец Эверилл.
— Просто я хотел узнать, спишь ли ты.
Она осторожно переменила положение и посмотрела на мужа:
— Ты не можешь уснуть?
— Не могу, — вздохнул он.
— Хочешь поговорить?
— Поговорить? — переспросил он, словно не понял ее.
Эверилл подозревала, что он не очень-то умеет разговаривать. Он больше склонен к ворчанию и односложным замечаниям, чем к поддержанию разговора. Она не возражала. Отец и брат в определенном настроении были такими же.
— Да, — сказала она. — Как у вас все прошло с Гавейном?
— Хорошо.
Эверилл ждала, что он что-нибудь добавит к этому. Но поскольку он ничего больше не сказал, она заметила:
— Он, кажется, гораздо больше похож на тебя, чем Броди и твой отец.
— Да.
Эверилл закатила глаза, но не оставила своих попыток.
— Ты сказал ему, что намерен взять бразды правления в свои руки?
— Да.
Эверилл решила, что пора задавать ему вопросы, на которые нельзя ответить «да» или «нет». Кашлянув, она спросила:
— И что он ответил?
За ее вопросом последовало молчание, и Эверилл с легким раздражением подумала: зачем ему было знать, спит она или нет, если он не желает с ней разговаривать? — но тут Кейд ответил:
— Гавейн считает, что отец будет рад избавиться от этого бремени.
Эверилл уже поздравляла себя с тем, что ей удалось заставить мужа не ограничиться одним только «да».
— И Эйдан тоже, — добавил Кейд.
— Ну так ведь это хорошо.
— Да.
Эверилл закусила губу, однако спросила, не желая отставать:
— Ты понял, кто может желать тебе смерти?
Кейд фыркнул, а потом сухо сказал:
— Ты спрашиваешь об этом так, будто интересуешься тем, что я больше люблю — мед или сидр.
Эверилл скривилась, услышав это, но он добавил:
— Нет. Я не понял. Я много чего еще не понял.
В голосе его звучало раздражение, и Эверилл нахмурилась, но спросила:
— Чего еще ты не понял?
Немного помолчав, Кейд сказал:
— Еще я не понял, куда, к черту, подевались мои люди. Мы должны были встретиться с ними по дороге сюда, и даже если мы с ними разминулись, они должны были добраться до Мортани, узнать, что мы уехали, и уже быть здесь.
— Я уверена, что они скоро появятся, — сказала Эверилл успокаивающим тоном, хотя этот вопрос волновал ее не меньше Кейда.
Как он сказал, им следовало бы уже быть здесь. Трое мужчин верхом могут передвигаться гораздо быстрее, чем они — с воинами и повозками — доехали из Мортани до Стюарта.
— Лучше бы им появиться поскорее, — угрюмо сказал Кейд. — Я на них рассчитываю.
— Зачем они тебе? — полюбопытствовала Эверилл.
Он помолчал, а потом пробормотал:
— Не важно. Давай-ка спи. Час поздний.
Эверилл рассердилась. Ее любопытство было задето, и ей следовало бы заставить его рассказать ей, почему он рассчитывает на этих людей, но вряд ли бы он это сделал. Она вздохнула и закрыла глаза, хотя знала, что уснуть ей не удастся.
— Доброе утро, милорд, — весело сказала Эверилл, входя в комнату свекра.
Прошло три дня с тех пор, как Кейд был ранен стрелами, и каждый день она подавала его отцу и Броди виски со своим снадобьем, а потом ждала, чтобы увидеть, станут ли они это пить… и каждый день они пили, а остальную часть дня их выворачивало наизнанку.
Эверилл уже начала беспокоиться, что эта постоянная рвота повредит их здоровью, если в ближайшем будущем они не бросят пить, но теперь, когда она уже приступила к осуществлению своих намерений, ей ничего не оставалось, кроме как продолжать. Единственно хорошее было то, что Гавейн пить бросил. Он воздерживался даже от эля и пил мед или сидр за едой. И еще он привел себя в порядок и,
