никакая потеря невозможна, не исключены и сожаления по поводу выбранного пути. Ты не увидишь многих выгод, предложенных подобным выбором. Но и невидимые тобою, они здесь. Задействована их причина, и они должны быть там же, где она.
2. Ты принял причину исцеления и, стало быть, ты исцелен. А исцеленный, ты обладаешь силой исцелять. Чудо — не изолированный феномен, вдруг происшедший как следствие без причины. Но и само по себе оно не есть причина. Однако оно там же, где его причина. Оно уже вызвано причиной, хотя еще и не воспринято. И следствия его должны быть там же с ним, правда еще невидимые. Взгляни теперь вовнутрь и ты там не увидишь повода для сожалений, а разглядишь причину для радости и надежду на покой.
3. Тщетны надежды отыскать покой на поле брани. И бесполезно обращаться с просьбой освободить тебя от боли и греха к тому, чья функция — поддерживать и боль, и грех. Ведь грех и боль — одна иллюзия, так же как страх и ненависть, атака и вина. Там, где изъята их причина, исчезают и следствия, а с их исчезновением является любовь. Так отчего же ты не радуешься? Ведь ныне ты свободен от боли, от недуга, несчастий и потерь, и всех последствий ненависти и атак. Боль тебе более не друг, вина — не бог, и ты с радушием встречаешь следствия любви.
4. Твой Гость пришел. Ты пригласил Его, и Он пришел. Ты не услышал Его прихода, поскольку не был рад Ему всецело. Но вместе с Ним пришли Его дары. Он их сложил к твоим стопам и просит тебя ныне их увидеть, принять как свои собственные. Ему необходима твоя помощь в раздаче их бредущим одиноко, уверенным и в одиночестве своем, и в отчужденности. Как только ты примешь свои дары, они исцелены, ибо твой Гость приветит каждого, ступившего на святую землю, где ты стоишь и где Его дары разложены для них.
5. Тебе не видно, как много нынче ты можешь дать благодаря всему, что получил. Но Он, Пришедший, просто ждет, что ты войдешь туда, куда ты пригласил Его. Другого места нет, где мог Он встретить Своего радушного хозяина и где радушный Его хозяин мог встретиться с Ним. И более нигде не получить даров спокойной радости и счастья, даримых Его Присутствием. Ибо радость и счастье находятся там же, где и Он, Принесший их с Собою для тебя. Нельзя увидеть Гостя, но можно разглядеть Его дары. А их увидев, ты поверишь в Его Присутствие. Ведь то, на что ты теперь способен, не сделать без любви и милосердия Его Присутствия.
6. Вот обещание живого Бога: Сын Его жив, и каждое живое существо есть часть его; всё остальное безжизненно. Нет жизни в том, что ты 'жизнью' одарил; оно символизирует твое желание быть живым, от жизни отстранясь, живым остаться в смерти, воспринимая жизнью смерть и смертью — жизнь. Здесь путаница наслаивается на путаницу, ибо на путанице вырос этот мир, и нет у него фундамента иного. Фундамент мира не меняется, хотя и кажется меняющимся непрестанно. Так что же это, если не состояние полного смятения? Стабильность полностью бессмысленна для разумов смущенных, а перемены и смещения становятся законом жизни.
7. Тело не изменяется. Оно собою представляет больший сон о том, что изменения возможны. Изменить — значит достигнуть состояния, отличного от того, в котором ты был прежде.
Нет перемен в бессмертии, Царству Небесному они неведомы. Но на земле изменчивость имеет двоякую цель, ибо ею можно учить вещам, диаметрально противоположным. В них отразится тот учитель, который учит им. Тело может предстать меняющимся со временем, с болезнью, со здоровьем, с событиями, на первый взгляд, меняющими его. Но это означает, что разум остается неизменным в своих идеях о назначении тела.
8. Недуг есть требование к телу быть не тем, что оно есть. Никчемность тела — гарантия немыслимости его болезни. А в твоем требовании к нему быть большим, нежели ничто, и заключается концепция недуга. Ибо это есть требование к Богу быть меньше, нежели всё, что Он есть. Но что же станется с тобою, ведь жертва эта спрашивается с тебя? Ибо Ему объявлено, что Его часть отныне Ему не принадлежит. Он должен пожертвовать твоим я, и Его жертвою ты вроде бы увеличиваешься, а Он умаляется, потеряв тебя. Потерянное Им становится твоим богом, предотвращая для тебя возможность стать Его частью.
9. Тело, коему велено быть богом, подвергнется атакам, ибо его никчемность не распознана. Поэтому и предстает оно могущественным само по себе. Как нечто, оно воспринимается активным и чувствительным, способным сделать тебя узником, держать в своем плену. Но оно может и не оправдать твоих надежд. И ты его возненавидишь за его малость, не замечая, что его несостоятельность не в том, что оно менее ему положенного, а в твоей неспособности разобраться: тело — ничто. Однако в его ничтожности — твое спасенье, от коего ты бежишь.
10. Как 'нечто', телу предложено быть Божьим недругом, замещающим Его Сущность малостью и ограниченностью, и отчаянием. Это утрату Бога ты празднуешь, увидев в теле предмет любви иль ненависти. Ибо если Он есть Сумма всего, то всё, что вне Его — не существует, а Его целокупность и есть небытие чего угодно вне Его. Спаситель твой не мертв, и он не обитает в том, что было выстроено как храм смерти. Он обитает в Боге, и только это и делает его твоим спасителем. Никчемность его тела тебя освобождает от болезни и от смерти. То, что принадлежит тебе, не может быть ни больше и не меньше принадлежащего ему.
III. Божьи свидетели
1. Не осуждай же своего спасителя за то, что он себя считает телом. Ибо за гранью его снов лежит его реальность. Но ему нужно постичь, что он — спаситель, прежде чем вспомнить, кто он такой. И должен он спасти желающего спастись. От твоего спасения зависит его счастье. Ибо кто есть спаситель, если не тот, кто дает спасение? И так он постигает: чтобы дарить спасение, оно должно принадлежать ему. Покуда он спасения не даст, он не узнает, что оно — его, ибо отдачей подтверждается наличие. Это не ясно только тем, кто думает, будто их силой умалился Бог. Ибо кто мог бы, не имея, отдавать и кто способен, отдавая, утратить то, что при отдаче возрастает?
2. Ты думаешь, что наш Отец Себя утратил, когда творил тебя? Что Он стал слабым, разделив Свою Любовь? Что твое совершенство сделало Его неполноценным? Или же ты, напротив, — доказательство и полноты Его, и совершенства? Так не лишай Его свидетеля в том сне, который Сын Его предпочитает своей реальности. Он должен стать спасителем от сна, который сам же создал, дабы освободиться от него. Он должен не видеть другого телом, себя воспринимать единым с ним и без стены, которую построил мир, чтобы разъединять живые существа, не знающие что они живут.
3. Но даже в сне о смерти и телах есть один истинный мотив; не большее чем искра пространство света, сотворенного во тьме, где Бог сияет и поныне. Тебе не пробудить себя. Однако ты можешь себе позволить пробудиться. Увидеть то, что за пределом братских снов. И полностью простить ему его иллюзии, чтобы он стал твоим спасителем от снов. Увидев его сияющим в пространстве света, где пребывает Бог посреди тьмы, ты Самого Всевышнего узришь в том месте, где ныне — тело брата. Под этим светом исчезает тело, как уступает свету густая тень. У тьмы нет выбора — остаться или нет. Явление света означает ее уход. Тогда–то ты увидишь брата в сиянии славы и поймешь, что же в действительности заполняет брешь казалось, вас так долго разделявшую. В том месте свидетель Божий наметил мягкий, добрый путь к Божьему Сыну. Прощенному тобой дается сила простить тебе твои иллюзии. Твоим даром свободы она дана тебе.
4. Так приготовь же место для любви, которую не сотворил, но в состоянии продолжить. Здесь, на земле, под этим понимается прощение брата ради освобождения собственного разума от тьмы. Когда же свет к нему придет через твое прощение, он не забудет своего спасителя и не оставит без спасения и его. Ибо в твоем лице он видел свет, который пожелал хранить подле себя, идя сквозь тьму к вечному Свету.
5. Как же ты свят, если из гущи снов отчаяния и бедствий Сын Божий может вызволить тебя! Смотри, как он стремительно выходит из застилавшей его тяжелой тени, сияя благодарностью и любовью. Таков, каков он есть, но не один. И равно как его Отец не потерял ни части его в твоем сотворении, свет в нем сияет ярче, поскольку ты подарил ему свой свет, спасая его от тьмы. И ныне свет в тебе должен быть
