3. В том же городе была одна вдова, и она, приходя к нему, говорила: защити меня от соперника моего.
4. Но он долгое время не хотел. А после сказал сам в себе: хотя я и Бога не боюсь и людей не стыжусь,
5. но как эта вдова не дает мне покоя, защищу ее, чтобы она не приходила больше докучать мне.
6. И сказал господь: слышите, что говорит судья неправедный? 1
7. Бог ли не защитит избранных своих, вопиющих к нему день и ночь, хотя и медлит защищать их?
8. Сказываю вам, что подаст им защиту вскоре. Но 2 сын человеческий, пришед, найдет ли веру на земле? 3
1) Ударение здесь главное на слове
2) ???? здесь значит
3) Вопросительный знак здесь только путает смысл.
Всегда молитесь, ищите, стремитесь. Неправедный судья и тот боится вдовы нищей и делает по ее, так как же Бог не сделает того, о чем его просят. Но даже если и нет Бога на небе, то нельзя не верить в сына человеческого в душах людей.


Лк. XII, 22. И сказал ученикам своим: посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей…
25. Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть? 1
31. Наипаче ищите царствия Божия, и это всё приложится вам.
35. Да будут чресла ваши препоясаны и светильники горящи.
36. И вы будьте подобны людям, ожидающим возвращения господина своего с брака, дабы, когда прийдет и постучит, тотчас отворить ему.
37. Блаженны рабы те, которых господин, пришедши, найдет бодрствующими; истинно говорю вам, он препояшется и посадит их, и подходя, станет служить им.
38. И если придет во вторую стражу и в третью стражу придет, найдет их так, то блаженны рабы те.
39. Вы знаете, что если бы ведал хозяин дома, в который час придет вор, то бодрствовал бы и не допустил бы подкопать дом свой.
40. Будьте же и вы готовы, ибо в который час не думаете, придет 2 сын человеческий.
1) Стихи Лк. XII, 26–30 приведены в главе 4–й, в Нагорной проповеди.
2) ??????? здесь может значить
Вот что говорит Рейс (Нов. Зав., ч. I, стр. 470):
И здесь простое сравнение параллельных мест позволяет выделить то, что есть произвольного в изложении различных частей, соединенных евангелистом в одну непрерывную речь, которая, говоря по правде, может рассматриваться как продолжение предшествующей речи.
Нетрудно проследить ход мыслей, связывающий обе части, разъединенные нами: притча о человеке, пораженном смертью, ссылка на погибающие сокровища, обещание царства, — всё это может считаться как бы введением к увещаниям, которые мы читаем и которые направлены главным образом к тому, чтобы заставить человека готовиться к великому часу. Именно эта связь идей, без сомнения, привела Луку к мысли о последовательном, связном расположении разрозненных изречений, собранных им по их сходству или сродству, более или менее бросающемуся в глаза. Но из соответствующих мест первого Евангелия мы усматриваем, что это расположение не является следствием первичного предания и не обусловливается каким-либо письменным источником, которым пользовались бы позднейшие повествователи. Мы замечаем даже неверное понимание отдельных слов или различное их истолкование; видим, что всё изложение не вдвигается естественно в общую рамку, раз принятую; усматриваем, наконец, что даже в нашем тексте не вполне изгладились следы работы такого рода, как только что упомянутая нами. Присмотритесь к ст. 41, 42, 54 и особенно к ст. 58 с его неожиданным переходом от множественного числа к единственному. Сказанное нами, надеемся, дает нам право изучать собственный и ближайший смысл каждого изречения независимо от контекста.
1. (Ст. 35–40.) Будьте же готовы на каждый час! Эта мысль выражается во многих образах. Путешественник, препоясывающий чресла пред отправлением в дорогу; работник, принимающийся за работу; светильник горящий… и тут же вырисовывается сцена из домашней жизни, как слуги ждут среди ночи возвращения с пира своего господина, чтобы, когда он придет, а вернуться он может в равное время, немедленно отворить ему, посветить и проводить до его комнаты. Наконец, третий образ, вора, предназначен особенно выделить мысль о полном неведении того часа, когда каждому представится случай на деле доказать, что он бодрствовал.
Все эти образы ясны и прозрачны. В образе вора нужно отрешиться от всего прочего (особенно от нравственной стороны его), чтобы удержаться лишь на самой сущности сравнения, отмечаемой нами. В притче о господине, возвращающемся среди ночи, нужно оставить в стороне всё то, что традиционные толкователи наговорили о свадьбе, и сосредоточить внимание лишь на том обстоятельстве, что сильное
