признания Британия потребовала от Франко гарантий сдержанности6. Россия осудила фальшь «капиталистической политики капитуляции перед агрессором», но никаких иных действий не предприняла. Вашингтон пока еще не торопился с признанием Франко, но большинство других стран последовало примеру Франции и Англии.
1 Деньги, выпускавшиеся муниципалитетами, комитетами Народного фронта и Женералитатом в первые дни войны (из-за пестрой расцветки их называли «пижамами»), теперь в большинстве мест больше не принимались.
2 Националисты обратились к британскому консулу на Мальорке капитану Хиллгарту, чтобы он договорился о капитуляции сил республики. Форин Офис согласился удовлетворить эту просьбу, но оговорил, что в переговорах не должны будут участвовать ни Италия, ни Германия и что в течение двух лет на острове не должно быть ни немецких, ни итальянских войск. Эти условия были приняты.
3 Диас с ноября находился в Москве, работая в Коминтерне.
4 В ноябре 1938 года Франко заявил, что об амнистии не может быть и речи. «Тот, кто амнистирован, деморализован». Похоже, он был искренне убежден (без сомнения, под влиянием Серрано Суньера), что «искупление достигается через наказание трудом». То есть те, кто избежал казни, должны «перевоспитаться» в трудовых лагерях.
5 Оппозиция, которая еще в октябре 1936 года сочла невмешательство «фарсом», активно поддерживала Испанскую республику и имела близкие отношения с Аскарате и испанским посольством. Но она всегда воздерживалась от неконституционных действий, таких, как организация бойкота со стороны профсоюзов торговли с испанскими националистами или помехи предоставлению кредитов Франко из Сити.
6 Позже он вверил здание испанского посольства Форин Офис, который передал его представителю националистов герцогу Альбе. Такие же сцены имели место и в других столицах. Новые обитатели посольств последовали примеру Альбы и в течение нескольких часов уволили всех работников, включая и обслуживающий персонал, который работал в посольствах еще с времен монархии.
Глава 74
Заявления генерала Франко 18-го и 22 февраля вызвали в республиканской Испании двойственную реакцию. Негрин и коммунисты укрепились в своей идее продолжать сопротивление. Командный состав офицеров армии, которые продолжали быть просто республиканцами, а не коммунистами или социалистами, пришел к выводу, что жесткость условий Франко объясняется тем, что коммунисты поддерживают правительство Негрина и доминируют в армии. Они решили, что поскольку служили еще в старой испанской армии, то смогут добиться соглашения с Франко на более выгодных условиях, чем Негрин. Частично этот вывод проистекал, сознательно или бессознательно, из ревности к мужеству офицеров-коммунистов, которые преобладали в армии. Вокруг этих офицеров стали собираться и другие оппоненты Негрина, среди них и сторонники Асаньи, Прието, Ларго Кабальеро. Но все их лидеры оставались за границей. Единственной более-менее значимой фигурой среди заговорщиков был социалист профессор Бестейро, давний диссидент и реформист. Как бы ни готовился и ни развивался заговор, его должна была постичь неудача, не окажи ему поддержку мадридские анархисты, которые, действуя независимо от окончательно распавшегося анархистского движения в целом, воспользовались возможностью свести свои давние счеты с коммунистами. Таким образом, начался последний акт и без того трагической Гражданской войны. Через два с половиной года после военного мятежа, поднятого Санхурхо, Молой и Франко, война завершалась так же, как и начиналась – восстанием группы офицеров против своего правительства.
Вечером 23 февраля в Мадриде полковник Касадо, командир Армии Центра, душа офицерского заговора против Негрина, запретил публикацию в коммунистической газете «Мундо обреро» манифеста с призывом к продолжению сопротивления и нападками на Ларго Кабальеро за то, что он оставил Испанию1. Со стороны Касадо это был достаточно смелый шаг, тем более что три из четырех корпусных командиров, Буэно, Барсело и Ортега, в его армии были коммунистами. Четвертый, Сиприано Мера, был анархистом, лучшим командиром, которого CNT выдвинула во время войны. Коммунист Урибе, министр сельского хозяйства, выразил протест. Касадо продолжал стоять на своем – публикации не будет. На следующий день текст манифеста пошел по рукам. Касадо, решив наконец предпринять действия на свой страх и риск, встретился с депутатами из партии Асаньи. Они согласились отправиться в Париж, чтобы убедить Асанью вернуться в Испанию и возглавить республику. Как и предупреждал их Альварес дель Вайо, Асанья конечно же отказался. А тем временем вечером 24 февраля Негрин и сам прибыл в Мадрид. На следующее утро у него состоялся разговор с Касадо, который длился четыре часа. Рассказав о голоде и нехватке горючего в Мадриде, Касадо выразил мнение, что войну необходимо заканчивать. Негрин пообещал прислать продовольствия на две недели. В ответ Касадо изложил ему и другие проблемы. У него нет транспорта. Франция и Англия окончательно бросили республику. Падение Каталонии сократило поставки сырья на 70 процентов. В войсках катастрофически не хватает обуви и верхней одежды. Во всей Армии Центра осталось всего 40 самолетов, почти нет артиллерии и очень мало автоматического оружия. Ему противостоят 32 дивизии националистов, стоящих к югу от Мадрида, с обилием артиллерии и танков; у них, самое малое, 600 самолетов. Кроме того – и это было самым важным из слов Касадо – коммунистическая партия проявила себя как «недостойная доверия». Негрин пропустил мимо ушей последнее обвинение. Он сообщил Касадо, что Советский Союз прислал 10 000 пулеметов, 600 самолетов и 500 орудий. Теперь они находятся в Марселе и, несмотря на серьезные трудности, будут доставлены в Испанию. Мирные переговоры с Франко, добавил он, провалились. Касадо заметил, что советские поставки никогда не прибудут, так как единственный путь лежит по морю из Марселя в Валенсию. Он потребовал от Негрина снова начать переговоры и предложил свою помощь. Негрин принял это предложение. В случае необходимости он обещал вывести коммунистов из правительства. Присвоив Касадо генеральское звание, Негрин позже провел встречу с лидерами партий Народного фронта. О своих основных целях он говорил в неопределенных выражениях. Касадо также встретился с этими политиками и высказал перед ними свое неприязненное отношение к коммунистам.
Положение дел в Мадриде в самом деле было ужасным. Квакерский международный комитет помощи детям беженцев сообщал: нормы питания таковы, что, даже если их увеличить, более двух-трех месяцев дети не выдержат2. Не было тепла, горячей воды, лекарств и хирургических инструментов. Это положение сводило на нет ту международную помощь, которую удавалось собрать. В Англии собирали средства фонды «Пища для Испании». Некоторые правительства выделяли в виде даров бесплатные поставки. Так поступили в Канаде, Норвегии и Дании, где скупили излишки продовольствия и передали Испании. Бельгия выделила припасов на сумму около 10 000 фунтов стерлингов, и Швеция – на 75 000 (в дополнение к предыдущим 50 000 фунтам). Французское правительство согласилось послать в республику 45 000 тонн муки, хотя не в виде дара. Еще в сентябре Соединенные Штаты прислали 60 000 баррелей муки, а теперь через Красный Крест – еще 600 000 баррелей3. И действительно, чем ближе республика подходила к своему концу, тем больший общественный интерес вызывала ее судьба, особенно в Соединенных Штатах.
26 февраля на аэродроме Лос-Льянос под Валенсией Негрин организовал встречу военного руководства республики. На ней присутствовали все ветераны, командиры республиканской армии, те, которые еще капитанами и майорами поддержали республику в мае 1936 года и теперь, пусть и не совсем заслуженно, были украшены генеральскими эполетами. Негрин говорил с ними два часа. Он рассказал о неудаче своих мирных переговоров последнего месяца. О том, как, начиная с мая прошлого года, он через посредников добивался почетного мира. Негрин сказал, что иного выбора нет – остается только сопротивление. Следующим взял слово генерал Матальяна, командующий военным транспортом и связью, который заявил, что продолжение военных действий – это сумасшествие. Он воззвал к патриотизму и гуманности премьер- министра, считая, что тот должен положить конец войне. Генералы Менендес, Эскобар и Морьонес, командующие армиями Леванте, Эстремадуры и Андалузии, согласились с Матальяной. Адмирал Буиса,
