Камараса покинул стены крепости, и осада продолжалась. Республиканцы решили положить конец сопротивлению, прорыв подземный туннель под стены и заложив мины под две башни, ближайшие к городу. Для предотвращения хаоса, который мог возникнуть после взрывов, гражданское население было эвакуировано. В Толедо были приглашены военные корреспонденты, которым предстояло стать свидетелями гала-концерта с падением Алькасара.
Следующий день, 12 сентября, был ознаменован важным шагом Франко к обретению верховной власти в лагере националистов. На аэродроме Сан-Рафаэль в Саламанке состоялась встреча хунты. Генералы Оргас и Кинделан выдвинули идею единого командования силами националистов. Мола с таким рвением поддержал это предложение, что вызвало сомнение в его искренности. Может, он в самом деле решил, что для победы в войне необходимо единое командование и чем быстрее она завершится, тем надежнее он укрепит свое положение. Старый вояка Кабанельяс был единственным генералом, кто возразил против этого плана. При голосовании он воздержался. Кинделан, поддержанный Молой, предложил Франко возглавить единое командование. Предложение получило поддержку. Затем генералы разъехались, но в течение двух недель в командовании ничего не менялось6.
Вторая встреча Комитета по невмешательству прошла 14 сентября. На ней был организован подкомитет из представителей Бельгии, Британии, Чехословакии, Франции, Германии, Италии, Советского Союза и Швеции, которому предстояло заниматься повседневными проблемами политики невмешательства. Даже в нем малым государствам приходилось лишь следовать в фарватере политики великих держав, и в настоящих дебатах участвовали только Франция, Англия, Италия и Германия. Стремление умиротворить Гитлера, забвение своей ответственности перед международным сообществом со стороны Скандинавии и, как их сейчас называют, стран Бенилюкса в самом деле было самым отвратительным аспектом дипломатической истории тех дней. Но что же они могли сделать, если Британия продолжала политику «умиротворения»? 14 сентября советский представитель Каган обвинил Италию в том, что итальянский военный самолет совершил посадку в Виго. Чиано отрицал этот случай. Это совпало с первой общественной реакцией папы Пия XI на войну в Испании. Выступая в Кастельгандольфо, где его слушали 600 беженцев из Испании, папа сказал, что республиканцы испытывают «истинно сатанинскую ненависть к Господу»7. Советская помощь Испании в виде денег, продовольствия и других невоенных материалов то ослабевала, то снова возобновлялась. Но военной поддержки связи не оказывали.
В Испании генералу Вареле, который 16 сентября взял Ронду, удалось завершить свой замысел захвата всей центральной Андалузии. Мола после того, как Сан-Себастьян оказался в его руках, все свое внимание снова обратил на юг, имея целью выход к Мадриду непосредственно с северо-запада из района Авилы. В Астурии колонна фалангистов и армии наконец выступила из Ла-Коруньи, чтобы попытаться освободить Аранду в Овьедо. В долине Тахо опять завязались бои. Милиция снова сражалась с фанатичной отвагой. На этот раз ее удалось убедить рыть окопы. Тем не менее милиционеры отказывались покидать их, пусть даже силы генерала Ягуэ обходили их, чтобы взять в кольцо. После семичасового боя милиции все же пришлось выбирать между отступлением и окружением. И снова они оставили свои хорошо подготовленные оборонительные позиции у Санта-Олальи, а также Македу, город, который сдался Ягуэ 21 сентября.
Теперь командованию националистов пришлось принимать достаточно важное решение: идти ли им на выручку Толедо, который находился всего в сорока километрах, или продолжать марш на Мадрид? Положение Алькасара вызывало серьезные опасения. Его защитникам приходилось уйти в подвалы. Запасы воды подходили к концу. Они съели мулов и почти всех лошадей, кроме одного коня – того самого чистокровного скакового жеребца, который должен был погибнуть последним. 18 сентября республиканцы взорвали юго-восточную башню. Строение превратилось в груду щебня. Милиционеры, преодолев развалины, водрузили красное знамя на конной статуе Карла V во дворе крепости. Но заряд под северо- восточной башней не взорвался. Четверо офицеров, вооруженных только револьверами, отбросили милиционеров от северной башни. 20 сентября в больнице Санта-Крус были подготовлены пять машин с бензином. Стены Алькасара залили горючей жидкостью. Чтобы воспламенить ее, в ход пошли гранаты. Из Алькасара выскочил кадет, пустив в ход пожарный шланг. Он был убит, но шланг втянули обратно в Алькасар. К полудню бензин все же вспыхнул, но большого урона не причинил. К вечеру в Толедо появился Ларго Кабальеро, утверждавший, что Алькасар падет через двадцать четыре часа. На следующий день Франко принял решение освобождать город. Генерал Кинделан спросил, понимает ли он, что отклонение от плана может стоить ему Мадрида. Франко согласился, что это вполне возможно. Однако, по его мнению, духовное (или пропагандистское) значение освобождения Москаро куда важнее. Но может быть, националистов куда сильнее манило искушение завладеть оружейным заводом Толедо, что и стало решающим фактором для наступления. 23 сентября Варела, сменивший заболевшего Ягуэ, двинулся на Толедо; две колонны, наступавшие с севера, возглавляли полковники Асенсио и Баррон. А тем временем осаждавшие подвели новую мину под северо-восточную башню. В Толедо прибыла из Мадрида штурмовая гвардия, чтобы окончательно завершить разгром крепости. Заряд был взорван 25 сентября, и башня рухнула в Тахо. Но мощное каменное основание крепости не пострадало. И пока правительство готовило коммюнике о падении Алькасара, Ва-рела уже был от нее на расстоянии всего пятнадцати километров.
Тем временем в Женеве собралась ежегодная Генеральная ассамблея Лиги Наций. Сама организация рассыпалась на глазах. Ее ошибки были очевидны. Никогда еще, даже в самые свои блистательные времена (как, например, после принятия в свой состав Германии в 1925 году), она не теряла свой облик как организации, созданной победителями в 1919 году. Все же до 1935 года она сравнительно успешно выполняла свою роль, выражая желание добиться всеобщего мира. Лига Наций добилась мира между греками и болгарами в 1925 году; она положила конец колумбийско-перуанской войне в 1934-м. Правда, от событий в Маньчжурии в 1931 году она отстранилась. И это было еще не все. В 1935 году Лига так и не смогла предотвратить вторжение Муссолини в Абиссинию. Она проголосовала за санкции, но те не возымели никакого эффекта и 4 июля 1936 года вообще были отменены. Африканская авантюра Муссолини сошла ему с рук при всеобщем молчании. Ответственность за все эти поражения лежит на Франции и Англии, чье влияние было преобладающим во Дворце наций. На Генеральной ассамблее 1936 года должны были возобновиться дебаты об Абиссинии. Но теперь в порядке дня была Испания. 24 сентября в кулуарных разговорах на ассамблее Иден убедил Монтейру, чтобы Португалия присоединилась к Комитету по невмешательству. Открывая заседание ассамблеи, Иден в своей речи даже не упомянул Испанию, хотя до этого заверял, что британская политика будет построена на искреннем сотрудничестве с Лигой Наций. Доктор Ламас из Аргентины, председательствовавший на ассамблее, при поддержке других делегаций стран Латинской Америки попытался не дать слово Альваресу дель Вайо по вопросу об Испании, так как его выступление не числилось в повестке дня (правда, в ходе общих дебатов разрешалось затрагивать любую тему). Тем не менее Альварес дель Вайо вышел на трибуну. Иден призывал его проявить сдержанность. Альварес осудил Соглашение о невмешательстве, посчитав, что оно уравняло правительство Испании с мятежниками, хотя по канонам международного законодательства его правительство имеет законное право покупать оружие за границей, а мятежники такого права не имеют. Республика может принять подлинное невмешательство, но оно должно включать право приобретения оружия.
Пока в Женеве произносились речи, Алькасар был освобожден. 26 сентября Варела перерезал дорогу, соединяющую Толедо с Мадридом. Теперь отступать республиканцы могли только к югу. Утром 27 сентября защитники крепости увидели на голых пологих холмах долгожданную армию Варелы. К полудню начался штурм Толедо. И сразу же сказался натиск и военная подготовка Африканской армии, хотя защищать Толедо было нетрудно. Милиция дрогнула и побежала, оставив за собой полные арсеналы оружейного завода. Вечером защитники Алькасара услышали на улицах арабскую речь. Пришло освобождение. Как всегда, в городе, захваченном националистами, началась кровавая баня. Лейтенант Фитцпатрик рассказывал, что, увидев за городом изуродованные тела двух летчиков-националистов, националисты не довели до Толедо ни одного из пленников, а по главной улице к городским воротам текли ручьи крови. В больнице Сан-Хуан марокканцы убили врача и перестреляли раненых прямо на койках8. Сорок анархистов, застигнутых в семинарии, выпили немалые запасы анисовой водки и подожгли здание, погибнув в огне. Сам Варела вошел в город 28 сентября. Москардо, возглавив парад своих солдат, отдал ему честь и сказал, что рапортовать не о чем. «Все нормально», – добавил он. Эта форма послужила паролем мятежникам 17–18 июля. В первый раз за два месяца осажденные вышли на свежий воздух. Они возносили молитвы «Святой Деве Средиземноморской, Богоматери Алькасара».
В тот же день, 28 сентября, Португалия впервые присутствовала на заседании Комитета по
