и поглощением пищи. До сих пор я был уверен, что вы ухитряетесь всунуть сие действо в любой процесс.
Элия не выдержала и расхохоталась.
Все еще улыбаясь, она взяла Злата под руку, и они телепортировались на Площадь Фонтанов, на которой уже стоял почетный караул, а вокруг находилось оцепление из стражников. Посреди площади на мраморном постаменте лежало тело леди Джанети, обряженное в ярко-красное платье, без обычной золотой вышивки, и обожаемых ею изумрудов. Огненные кудри женщины разметались по светлому мрамору в элегантном беспорядке. Покалеченное лицо леди-матери было исправлено магическим заклинанием восстановления.
Издалека казалось, что темпераментная красавица просто немного утомилась, прилегла в столь странном месте и нечаянно уснула. А боги прибыли сюда, чтобы посмотреть на спящую, и облачились в серые одежды, дабы еще ярче сиял огонь красоты Джанети.
По площади прогуливались немногочисленные дворяне Лоуленда и провинций. Внезапные смерти длинной череды жен его величества были слишком обыденным явлением, чтобы ради него отвлекаться от излюбленных развлечений Новогодья. Так что собрались в основном деловые партнеры Джанети, несколько поддавшихся сентиментальному порыву любовников, кучка злорадствующих недоброжелателей обоего пола, вассалы из владений леди, в том числе душеприказчик, худой суровый мужичок с крысиным личиком и громадным свитком в массивных сургучно-магических печатях. Горстка родственников, с которыми, впрочем, леди уже очень давно не поддерживала никаких отношений, толклась поблизости.
У постамента собрались практически все члены королевской семьи в традиционно сером. Энтиор и Мелиор красовались в элегантных одеяниях серого цвета, сшитых запуганными портными по последней моде в кратчайшие сроки. Остальные предпочли не тратиться на обновки по столь незначительному случаю, как смерть мамаши Рика. Впрочем, в старом сером костюме был и сам маг, со своей огненной шевелюрой походивший на яркий уголек в груде пепла. Как раз по этому поводу Рик и Джей сейчас ломали комедию на потеху родственникам.
— Что же вы, господин верховный маг, опять все в том же камзоле, его высочество Энтиор за вас со стыда полиняет, принц Мелиор сна лишится! И в день похорон драгоценной леди-матери не приоделись! — укоряюще тыкал пальцем в грудь брата вор при каждом слове.
— Я же поклялся, что закажу обновку только на похороны герцога Лиенского. Там весь высший свет соберется, стыдно будет в старье показаться, — отбрехивался Рикардо.
— Ой, господин верховный маг, плохое вы обещание дали, — покачивал головой с видом убеленного сединами старца Джей. — Этак вы свой костюмчик до дыр сносите, события сего ожидаючи, в лохмотьях на церемонии являться придется! Позор королевскому роду!
Как верховный маг Лоуленда, принц Рикардо Гильен Рейнард был обязан присутствовать на церемониях похорон всех дворян государства, потому и новых костюмов не заказывал, справедливо полагая, что даже боги в огромной стране мрут чаще, чем изнашивается ткань камзола с заклинанием сохранности, одеваемого на один час по каждому случаю проводов. Кроме того, яркий принц просто ненавидел серый мышиный цвет и никак не мог смириться с тем, что будет вынужден платить свои кровные денежки за убогие одеяния.
Так братья подкалывали друг друга до наступления назначенного часа. За это время на площадь явились последние зрители, среди которых были суровый Нрэн, Лейм и любопытная, очень гордая тем, что ее второй день подряд берут на какое-то взрослое мероприятие, малышка Бэль в новом сером платьице. Первом в жизни траурном наряде.
Ровно в половине одиннадцатого почетная стража ударила древками алебард по светло-серым плитам площади, и струи фонтанов уменьшились вдвое. Вперед выступил Лимбер, Хранитель Источника Узла, чтобы изречь положенные случаю слова:
— Леди Джанети по воле Сил перешла в другую инкарнацию, и ее физическая оболочка, согласно обычаю, будет предана священному огню Источника!
Король умолк, по мертвому телу прошла зримая, похожая на легкое облачко тумана, волна Силы. Источник убеждался в том, что душа богини действительно покинула тело, и показывал это всем присутствующим.
Его величество, сыграв отведенную ему роль, шагнул назад к детям, и перед телом встал Верховный Маг Узла — Рикардо Гильен Рейнард. Он воздел руки, призывая силу Источника, и радужный огонь разом охватил останки леди Джанети.
Не было треска сгораемой плоти, запаха, только блеск пламени, перетекающего из многоцветья в абсолютно белый, цвет единения и равновесия. В несколько мгновений волшебный огонь, оставляя после себя абсолютно чистую плиту, сжался до размеров магического шара-светильника и яркой лентой перетек в урну, установленную на малом постаменте рядом и оплетенную силой Источника. Узор на последнем убежище праха Джанети вспыхнул и вновь сделался невидимым простому глазу. Сетка Источника стала неотделимой от структуры сосуда, которому суждено было хранить останки леди-матери принца Рикардо, чтобы ничья злая магия не смогла использовать прах в собственных темных целях.
Обычай сжигать мертвых богов и любых сильных духом существ потому и прижился в Лоуленде, что давал дополнительную защиту против частых в других местах трупно-зомбических диверсий. От горстки пепла, даже если ею завладеет враг, толк невелик. Но, несмотря на это, для дополнительной перестраховки сосуды с прахом членов королевской семьи хранили в нишах склепа, находящегося под защитой Источника глубоко в знаменитых магических подземельях Лоулендского замка, безупречно ориентироваться в которых и даже просто передвигаться было способно только семейство Лимбера.
Но Джанети не принадлежала к королевской семье по крови. И потому последним местом упокоения леди-матери должен был стать замковый склеп в ее владениях. Рик вновь простер руки над еще теплой урной и, мгновенно установив мысленную связь с точкой привязки телепорта, отправил посылку с прахом родительницы по назначению, то есть в заранее приготовленный склеп, где его уже ждали приближенные.
Все время, пока шла торжественная церемония, братья Элии, да и она сама, едва сдерживали смех, старательно придавая лицам серьезные выражения, соответствующие ответственному мероприятию. Но удавалось это с трудом, поскольку тоненький голосок Бэль, впервые присутствующей на церемонии прощания, без конца вываливал на Лейма горы удивительных вопросов. Принц честно пытался отвечать на них шепотом. Но каждый его ответ непременно порождал десяток новых, еще более каверзных вопросов:
— Тёте Джанети больно, когда огонь?
— А почему нельзя вынимать душу из тела, когда ушибешься, чтобы было не больно?
— А тетя будет помнить нас в следующей жизни?
— Значит, она не будет к нам в гости приходить?
— А мы к ней сможем прийти?
— Где сейчас ее душа?
— А почему огонь радужный?
— А что это за красивая сеточка на вазе?
— Ой, куда это вазочка исчезла?
Лейм отвечал и отвечал, вполголоса, чтобы не мешать церемонии, и время от времени поглядывал в сторону Нрэна, каждый раз ожидая наткнуться на уничижающий взгляд, не обещающий ничего хорошего как маленькой почемучке, так и ему самому. Но Нрэн стоял с непроницаемой физиономией и, кажется, даже не слышал и не видел ничего творящегося вокруг, ничего, кроме Элии. Взор бога был прикован к принцессе, что стояла, держа под руку Повелителя Межуровнья. И было в глазах Нрэна столько ревности, любви и желания, замешанных на смущении, стыде и страхе, что Лейм с облегчением понял: брату сегодня не до воспитания Бэль.
Исчезновение урны с прахом стало заключительным аккордом церемонии. А поскольку на ней, как верно подметила Элия, питие и закуски участникам не полагалось по определению, то народ, удовлетворив свою жажду зрелищ или мести, отдав дань сентиментальности или долгу, начал быстро исчезать с площади. Очень скоро у фонтанов осталась лишь почетная стража, которой полагалось уходить последней, королевская семья, небольшая горстка дальних родственников леди Джанети (какие-то троюродные
