— Таблицу кого? Менделеева таблицу? — Невзор в голове у магната даже присвистнул от возмущения. — Вообще-то, она ему приснилась, а известна была еще за тысячи лет до этого! Да на этой таблице зиждется вся лекарственная магия, чтоб ты знал! К тому же открою тебе секрет: таблица, которой пользуетесь вы, ровно вполовину меньше той, что известна мне. Люди, люди… Ваш недостаток ума в совсем малом знании вашем. Рабочих измерений у вас только три, тогда как их на самом деле пять. Химических элементов вам известно всего-то, почитай, что ничего, а то, как вы «летаете» в своих ревущих ушатах — это же просто смешно! Для того чтобы летать, просто надо уметь выключать земное притяжение.
— Невероятно звучит, — признал Глинкин. — Хотя, если учесть, кому я всё это говорю…
— Вы считаете, что живете на Земле одни. Как кто-то из вас придумал: «Человек — это звучит гордо!» Это звучит, не спорю, но не гордо, а так, как звучит вода в сливном бачке унитаза. Ваш век короток, такова воля богов, вы не чувствуете и не понимаете Вечности. Вам кажется, что есть только «сейчас», а внимания к давним эпохам имеете немного, а верней, и не имеете его вовсе. А всё уже давным-давно было когда-то придумано теми, кто жил задолго до вас. Просто гибли миры их, как вскоре погибнет и ваш, и вместе с мирами гибли открытия. В Атлантиде мы вовсю ездили по рельсам, плавали по морю на кораблях без парусов и летали по воздуху в тысячи раз быстрей, чем самая быстрая птица, и всё это было для нас в порядке вещей.
— Где? В Атлантиде? Так она действительно существовала? — в полнейшем недоумении спросил Глинкин. — А я всегда думал, что это сказки…
— Я, по-твоему, сказка? — огрызнулся Невзор. — С какой стати мне лгать тебе? Я живу так долго, что давно понял — лжи не существует. Ложь — это фантазия, а любая фантазия происходит из чего-то настоящего, значит, и сама фантазия со временем становится реальностью.
— А как там было? В Атлантиде?
— Там по-разному было, — уклончиво ответил Невзор. — Жили рабы, их хозяева, воины, короли… Мы жили, — неопределенно выразился он.
— Кто — вы? — Глинкина охватило любопытство, а поскольку разговор их происходил без помощи слов, то со стороны было странно наблюдать за мимической игрой лица магната. Складывалось впечатление, что его одолел нервный тик. Но никто из сотрудников особенно не разглядывал оказавшегося гениальным химиком хозяина, все в лаборатории были заняты решением интереснейшей, написанной на доске задачи, работа и впрямь кипела. Любой лекарственный препарат — плод долгих поисков и ошибок, но чтобы вот так, с ходу, по готовой формуле, что называется «начисто», создать сложнейшую вакцину — это, как ни крути, было делом неслыханным.
— Ты уверен, что тебе нужно это знать? — с подозрением в голосе спросил Невзор. — За то долгое время, что я провел без тела, внутри дубового саркофага, мой характер сильно испортился, учти это. Не люблю я лишних вопросов от тех, кто не в силах понять и постичь ответ. Ну, скажу я тебе, что мы — души Черного и Белого Дозоров, Шуйного и Десного путей? Разве ты поймешь хоть что-то?
— Я постараюсь, — мужественно настоял Глинкин. — Я хочу знать, кто живет в моей голове, поскольку порой мне кажется, что это просто основной симптом шизофрении и я говорю с тем, кого на самом деле нет и быть не может.
— Как нет и шизофреников, кстати сказать! — воскликнул Невзор. — Видишь ли, шизофрении на самом деле не существует, и это совершенно серьезно.
— Как «не существует»? Эта болезнь стара, как мир, — не поверил колдуну Глинкин. — У меня прямо вот здесь, на этом заводе, производят лекарства для ее лечения.
— Дурень ты, да и все вы дурни. Слабаки… На самом деле то, что вы называете шизофренией — это способность видеть параллельные миры и слышать мысли живых существ. Основной симптом шизофрении, ты говоришь? Но это никакой не симптом. Это потрясающая некоторых до глубины души способность разговаривать с душами, ушедшими за Краду, в Навь. Шизофреник стоит по одну сторону Калинова моста, оставаясь в Яви, а по другую сторону, за мостом, находится душа умершего. Внизу, под мостом, шумят огненные воды Смородины-реки. Они, словно кипящая кровь… Поверь, что я видел всё это не один раз, и это действительно величественная картина. Земными красками ее не изобразить, словами не описать. Ты, быть может, еще увидишь ее, если тебе повезет и Мара не поволочет тебя за ноги. Помнишь, что я тебе говорил? А что касается так называемого «шизофреника», то на самом деле всё совершенно не так, как ты думаешь. Стоя по разные стороны моста, они беседуют друг с другом, чужая душа и человек, но, конечно, не все слова души доносятся до «шизофреника» из-за шума реки. Вот и кажется порой, что он мелет какую-то ерунду, а это вовсе не ерунда, просто он повторяет слова из фразы, которую никак не может расслышать целиком. Язык «сумасшедших» особенный, а вам, земным людям, он кажется просто несвязным бредом. Вовсе и нет! Это те же самые слова, но необычным образом переставленные, имеющие совсем другой смысл, нежели тот, что они носят у вас, в Яви. Вот что такое «шизофрения», истинно тебе говорю. — Невзор хмыкнул. — Сейчас в это трудно поверить, а ведь я когда-то был таким же, как ты сейчас. Я был почти обыкновенным человеком, с одним только отличием: я умел говорить с богами и, поверь мне, я говорил с ними. Мой мир погиб из-за того, что говорящие с богами стали использовать этот дар неразумно. Для богов нет понятий «хорошо» и «плохо», боги создали этот мир. Мир, в котором есть нечто под названием «гармония», где примерно поровну того, что плохо для одних — хорошо для других, и наоборот. И те, кто умел говорить с богами, просили их о самых разных вещах. Например, сровнять горы с землей, или осушить море, или заставить звезды падать с неба на Землю. И всё это боги выполняли, ибо для них всякое деяние естественно и ни в какой цвет не окрашено: ни в белый, ни в черный. Если хочешь знать, а я должен сказать тебе это, потому что тебе предстоит жить в мире, которому еще только предстоит родиться, то богам нравится, когда люди их просят о чем-нибудь.
— Хотя это вовсе не означает, что их просьбы будут выполнены, не так ли? — заметил Глинкин.
— Смотря кто именно их просит, — сделал Невзор внушительную ремарку. — Кто и о чем. Если о своем, мелком и суетном, вроде мешка золота, который вы все так хотите отыскать, чтобы с его помощью предаться праздности и разврату, то такая просьба вряд ли когда-нибудь будет исполнена. Ну, если только она не является частью какого-то грандиозного божественного замысла. Вот, например, взять тебя. Тебе же не просто так позволили неправедно разбогатеть. Теперь ты понимаешь, почему тебя не нашли после того, как ты в семнадцать лет ограбил какую-то там товарную лавчонку, я уже и запамятовал, какую именно.
— Хозмаг, — смущенно пояснил Михаил Петрович. — Я не люблю об этом вспоминать.
— Но ведь забыть не получается? — засмеялся-закаркал Невзор. — Тем более что за то ограбление посадили в острог совершенно невиновного человека.
— Вот как? А я и не знал!
— А если бы и знал, то что? Пришел бы с повинной? Не лги самому себе. Да и не переживай сильно. Я же отнюдь не голос твоей совести, которую, замечу, находясь внутри тебя, я не больно-то видел. Какая-то она у тебя получается бесцветная, совесть твоя. Сомневаюсь, что она вообще в тебе квартирует. Может, мне всё это привиделось? Похоже, что вы с ней довольно давно уже расстались. Ладно… Ты не серчай. Просто мне нравится показывать их место людишкам, которые сильно задирают нос, думая, что весь мир у них в кармане.
— Мы совсем ушли от темы былого, — вежливо заметил Глинкин, которому весь этот разговор был неприятен потому, что всё в нем было сущей правдой.
— Да, лучше о том, что было много веков назад, когда эпоха людей шла на смену нашей эпохе. Многие из нас так преуспели в магии, что решили сразиться с богами и вступили с ними в битву. И день начала той самой битвы был днем начала конца Атлантиды. Против нас сражались легионы Навьих демонов, а их сущность куда сильнее человеческой породы, пусть даже речь идет о тех, кто подчинил себе всеобщую магию, и в особенности магию черную. Демоны не имеют тела, всей этой тяжелой, неповоротливой плоти, в этом их великое преимущество. Хотя порой без плоти неловко, — усмехнулся Невзор, — уж я-то знаю. Легионы Нави смяли нас и почти полностью истребили. Из семи племен Атлантиды в живых остались лишь два племени: монголы и арии. Я тогда был человеком из плоти и крови, белым арием, и перешел на большую землю с тонущего острова вместе с остатками народа Атлантиды. С берега новой для нас земли мы видели, как под воду ушел наш прежний мир, и многие рыдали, но не все. Были и такие, кто радовался своему спасению, а особенно тому, что многое еще впереди. Я был именно среди этих и не унывал совершенно. Зачем сожалеть о прошлом, которое прошло? Лучше жить настоящим и
