багажник «Ауди» отказался закрываться. Шофер Виктор покачал головой:
— Как вы всё это на себе попрете? Тут на глаз у вас килограммчиков шестьдесят груза. С такой выкладкой решили лазить по горам? Хотите совет постороннего? Выбросьте вот это, вот это и это, — он указывал на разные предметы, которые Лёша прежде посчитал совершенно необходимыми. Виктор продолжал: — И таким образом сократите вес вполовину. Послушайте меня, я в Афганистане в свое время много полазил по горам. Там лишние сто граммов уже ощущаются непосильной ношей, а такой вес вы просто не сдвинете с места, вам лошадь понадобится.
— Значит, куплю лошадь, — устало улыбнулся измученный непривычной для него покупательской активностью Спиваков. — Я воспитан на приключенческих романах, где авторы любили подбрасывать жертвам кораблекрушений ту или иную нужную в обиходе вещицу. Или, на худой конец, они эти вещи мастерили сами. У меня же нет для этого необходимых знаний, я привык к известному комфорту и пользуюсь, пардон за интимные детали, только трехслойной туалетной бумагой, а о том, как я все это потащу, я подумаю, когда окажусь на месте. Такова современная безбашенная молодежь, милейший Виктор.
Водитель махнул рукой.
— Одному в такое место… Взяли бы меня с собой, что ли? Мне в ваше отсутствие, чем прикажете заняться? Машину драить с утра до ночи? Или тоже в отпуск? В Туретчину? Нажирать брюхо в отеле по программе «Всё включено»? Эх, я всё бы отдал, чтобы с вами на Камчатку махнуть. Как представлю себе, что иду с рюкзаком среди такой природы, какая, наверное, в день Сотворения мира была, так просто дух захватывает! Как вы там один, Лёша? Опасно ведь…
— Ммм… — только и ответил Спиваков, размышляя над предложением своего шофера и припоминая совет Войтова. — Странно, но что-то сегодня все намереваются составить мне компанию.
— Да ладно, — с обидой в голосе ответил Виктор, — я все понимаю. Извините за навязчивость, размечтался на старости лет.
Лёше стало стыдно. Он хотел было извиниться, но… мы часто принимаем молниеносные решения, и они, как ни странно, порой оказываются правильными.
— Но ведь билетов небось уже нет, — задумчиво пробормотал Лёша, — хотя, может быть, какая- нибудь бронь…?
— Как? Значит, вы все-таки не против?! — просиял Виктор. — Нет, серьезно?! Мне можно с вами?! А билет — ерунда! У меня свояк в турфирме работает, раздобудет, спекулянтская рожа!
— Пожалуй, я действительно не донесу всё это один, — Лёша кивнул на доверху забитый багажник, — так что я только «за». А палатка у меня, она, один чёрт, двухместная.
— Ура! Сегодня лучший день в моей серой жизни! — Шофер был вне себя от радости. — Вы даже не представляете, что это для меня значит!
— Догадываюсь, — Лёша лукаво прищурился. — Свобода?
— Именно! — воскликнул шофер. — Свобода! Нет ее слаще!
Войтов начал подкашливать к вечеру вторника. Язвы на его груди стали выделять мутноватый гной, смешанный с кровью, и медсестре приходилось менять генералу повязку дважды в час. Его осмотрел дежурный госпитальный врач Семенов, решил, что нет ничего особенного, обыкновенный асцит, вода в брюшной полости, так и положено при раке — брюшина сдавливает легкие, отсюда и кашель. Это незаразно.
— Как вы себя чувствуете? — Врач был добряк: поправил Войтову подушку, погасил светильник на прикроватной тумбочке, потрогал лоб — нет ли температуры. Температура если и была, то совсем слабенькая.
— Да вот, кхе-кхе, кашель что-то… Замучил, ей-богу, доктор. Дали бы вы мне какую таблетку? — попросил генерал. — А то ведь просто невозможно. Спать охота: слабость, а тут еще и кашель, чёрт его задери, кхе…
— Таблетку вам? — Доктор смешно поморщился, словно от щекотки, смешно открыл рот и сам закашлялся, да так, словно был он заправским курильщиком и такие приступы кашля были для него нормальным явлением.
— Таблетку медсестра принесет… сейчас, — доктор, непрестанно кашляя в кулак буквально выскочил из палаты генерала, сквозь кашель приказал сестре дать Войтову мочегонное и быстро прошел в ординаторскую, где несколько врачей заняты были каждый своим делом.
Кто-то заполнял историю болезни пациента, кто-то занимался иной бюрократией, столь обычной в любой врачебной (и не только) деятельности, а кто-то просто читал газету. Здесь кашляющий доктор с трудом остановил свой приступ с помощью двух чашек горячего чая с медом, любезно принесенного из дома одним из коллег.
— Доктор Семенов, у вас инфлюэнца? — шутливо спросил его доктор Хайт.
— Понятия не имею, — пожал плечами Семенов, — должно быть, аллергическое проявление. Меня чуть наизнанку не выворотило, простите за подробности.
Время шло к полуночи. Опустела ординаторская. Доктора разошлись по своим отделениям, подкашливая. Их не особенно беспокоило собственное самочувствие, тем более что приступ кашля был единовременным, легко снимался с помощью традиционных средств и рецидива не имел.
В течение ночи со вторника на среду приступообразный кашель в той или иной мере испытали все сотрудники и пациенты госпиталя, поэтому ночь в учреждении прошла беспокойно. А наутро медсестры, врачи, охранники, водители «перевозок», сменившись, вышли за ворота госпиталя, и вместе с ними пришла в город тихая и быстрая смерть.
…Петр Никитич Войтов — отставной генерал, умер в ту минуту, когда шасси борта номер 827 втянулись в фюзеляж принадлежащего «Аэрофлоту» «Боинга», уносившего в небо задумчивого и озабоченного не покидающим его тревожным предчувствием Лёшу и его теперь уже не водителя, а напарника и компаньона в путешествии Виктора. В госпитале никто и не подумал звонить в НИИСИ, так как никто ничего не знал, а медсестра «устроившая» тогда Алексею капельницу с физраствором, была настолько озабочена состоянием своего здоровья, что даже и не вспомнила про тот случай. У нее внезапно начались сильнейшие головные боли, которые ненадолго отступали лишь после приема нескольких таблеток обезболивающего, причем каждый раз его нужно было всё больше, а в восемь часов вечера медсестра упала прямо в коридоре отделения, да так и осталась лежать неподвижно. Ее госпитализировали с подозрением на инсульт, спешно сделали томограмму черепа и убедились, что никакой инсульт здесь ни при чем, а всему виной опухоль.
— Так выглядит рак мозга, — посмотрев на снимок, определил специалист, выполнявший исследование, и… закашлялся.
Медсестра умерла спустя двадцать восемь часов после незначительного приступа кашля. Ее организм сопротивлялся удивительно долго. Доктор Семенов скоропостижно скончался всего через десять часов, и вскрытие выявило причину смерти — рак легкого с обширными метастазами в различные органы. Врачи, с которыми он контактировал в ординаторской, все до единого умерли примерно в одно и то же время, причем двое — от рака желудка, один — от рака печени, а причиной смерти доктора Хайта стал рак предстательной железы. Заболевание протекало у них с молниеносной скоростью, в кратчайший срок пройдя все стадии от начальной до четвертой степени. Пышущий здоровьем доктор Хайт — добродушный толстяк весом под сто двадцать килограммов за восемь часов буквально «усох» на глазах, кожа его из розовой и гладкой сделалась бледно-зеленой, гемоглобин упал до предельно низкого уровня. Подобные симптомы присутствовали у всех умерших странной смертью, и количество этих случаев, первоначально не вызывавшее никаких опасений, к вечеру среды по московскому времени достигло тысячи двухсот сорока восьми человек. Самолет Спивакова пролетал в это время над Уральским хребтом, пересекая в воздухе незримую границу Европы и Азии. Лёша читал английский медицинский журнал, Виктор решал кроссворды из сборника, купленного в аэровокзале. Оба не знали и не могли знать, что в Москве, теперь уже повсюду, кашляют люди. Кашляют гуляки в ресторанах, машинисты и пассажиры метро, офисные служащие, милиционеры, кашляют школьники, депутаты Госдумы, продавцы и кассиры магазинов, рабочие на стройках, автомобилисты. Кашляют прохожие, пассажиры электричек и поездов дальнего следования, отошедших с московских вокзалов, пассажиры самолетов внутренних и международных авиалиний,
