История сексуальности-III - Забота о себе_

и искренних, Антонин доказал, что сумел не 'оцезариться'. Своей практикой воздержания,-- шла ли речь о еде, платье, сне или мальчиках,-- всегдашней умеренностью в пользовании жизненными удобствами, невозмутимостью и уравновешенностью, культурой дружеских отношений, свободных как от непостоянства, так и от пристрастия, он сформировал себя в согласии с искусством быть 'самодостаточным' и 'безмятежным'. Таковы условия, при которых исполнение императорских обязанностей становится серьезным занятием, требующим большого труда: [император должен] самым тщательным образом изучать дела, никогда не оставлять разбирательство неоконченным, не пускаться в лишние расходы, продумывать всякое начинание и доводить его до конца.

_____________________

1 Марк Аврелий. Рассуждения, VI, 30.

* Речь идет о книге I, состоящей из своего рода 'благодарностей', или посвящений,-- перечня близких Марку Аврелию лиц, которым он 'обязан' (в оригинале пара -- 'от') теми или иными своими качествами; Антонин Пий, которого усыновленный им Марк именует отцом, замыкает этот перечень (параграф 16), а завершает в этом фрагменте книгу благодарность богам (параграф 17).-Прим. ред.( здесь какая-то неразбериха в тексте [email protected])

Поистине, исключительно прилежная внутренняя работа над собой требуется для решения этих задач,-- решения тем более успешного, чем меньшим будет чванливое самоотождествление личности с внешними символами власти.

Эпиктет также предложил принципы, которых должен придерживаться ответственный чиновник весьма высокого ранга. С одной стороны, ему надлежит исполнять свои обязанности, не щадя жизни и невзирая на личные интересы: 'Ты поставлен в строй в державном полисе, и не на низкое какое-нибудь место, но пожизненно членом совета. Разве ты не знаешь, что такому человеку мало приходится заниматься своим домашним хозяйством, а большей частью приходится быть в отъезде, находясь у какой-то власти или в подчинении, служа какому-то должностному лицу или участвуя в военном походе, или верша суд?'¹ .Но коль скоро представитель власти вынужден оставить и частную жизнь, и все, что с нею связано, то именно его личные добродетели, добродетели человека, наделенного разумом, должны вести его и выступать принципом, регулирующим управление другими: бить осла,-- объясняет Эпиктет корректору полисов*,-- 'это не правление людьми. Правь нами как разумными существами. Показывай нам полезное -- и мы последуем ему. Показывай неполезное -- и мы отвратимся от него. Сделай нас твоими ревностными последователями.'Сделай это. Не делай этого. Иначе брошу тебя в тюрьму'. Это уже не как разумными существами правление получается. Но:

'Сделай это, как установил Зевс. А если не сделаешь -- потерпишь вред, потерпишь ущерб'. Какой ущерб? Иного никакого, кроме этого: не сделать то, что следует. Ты потеряешь в себе человека честного, совестливого, порядочного. Иного, большего ущерба, чем это, не ищи'². Модальность разумного существа, отнюдь не качество статуса, учреждает и, в соответствии со своим долгом, определяет конкретные формы отношений между правящими и управляемыми.

_____________

1 Эпиктет. Беседы, III, XXIV, 3--6 [ср. III, VII, 21].

* См. примечание редактора на С. 99 настоящего издания.-- Прим. ред.

2 Там же, III, 7, 33--36.

Такое моделирование политического труда -- будь то император или любое иное должностное лицо,-- наглядно демонстрирует, каким образом эти формы деятельности получали независимость от социального статуса с тем, чтобы предстать в качестве должности,-- функции, предназначенной к исполнению, не менее важно также и то, что эту функцию определяли вовсе не законы искусства управлять другими, как если бы речь шла о профессии, требующей определенного набора знаний и технических навыков. Ее нужно было исполнять, исходя из 'самоумаления индивидуума', то есть из отношения, которое правитель устанавливал к себе самому в ходе этической работы над собой. Плутарх говорил об этом некоему еще не вполне сформировавшемуся правителю: получив власть, надлежит 'дать душе прямые правила' и должным образом направить свой ethos¹.

3. Политическая деятельность и личная участь. Превратности судьбы, проистекающие то ли оттого, что успех вызывает зависть богов, то ли оттого, что людям свойственно сожалеть о прежних милостях и благодеяниях, несомненно были традиционной темой размышлений. Политическая мысль первых веков Империи связывала эту переменчивость, неотделимую от опыта власти, прежде всего, с зависимостью от другого человека. Непостоянство объясняли не столько чередованием успехов и неудач, сколько самим фактом пребывания в том, что Сенека называл potentia aliena или vis potentioris²*. В лабиринте хитросплетений власти с врагом не столкнешься один на один и лицом к лицу: ты со всех сторон открыт всевозможным влияниям, интригам, заговорам, опалам. Чтобы оставаться в безопасности, нужно стараться никого не обидеть: иногда следует опасаться народа, иногда тех, кто подымает голос в сенате, а порой и тех, кому народ сам дал власть править собой. Очень сложно сохранять дружбу со всеми людьми,-- достаточно хотя бы не враждовать с ними. Будучи в зависимости от правителя, сената и черни, по временам дарующей либо отнимающей свою благосклонность, власть определяется неустойчивым стечением обстоятельств: 'Ты занимал самые высокие должности: неужели твои полномочия были столь же велики, столь же нежданны, столь же безграничны, как у Сеяна?

_____________

1 Plutarchus. Ad principem ineruditum, 780b.

2 Сенека. Нравственные письма, XIV, 4; 3.

* В русском переводе С. Ошерова, соответственно, 'чужое могущество' и 'насилие тех, кто могущественней нас'.-- Прим. ред.

 А ведь в тот самый день, когда сенат сопровождал его в торжественной процессии, народ разорвал его на части. От избранника, которого и боги и люди осыпали всеми мыслимыми милостями, не осталось и куска для багра палача'¹.

К этим превратностям судьбы и беспокойству, которое они порождают, следует приготовиться, загодя установив для себя пределы своих честолюбивых стремлений: 'Прежде чем фортуна воспрепятствует нам своими средствами, нужно остановиться самим задолго до наступления рокового момента'². И если представится возможность, надлежит оставить подобного рода деятельности, едва только она начнет нас тревожить и мешать заниматься собой. Если внезапно случится несчастье, если тебя отрешат от должности и сошлют (этот совет Плутарх дает, несомненно, все тому же Менемаху, которого некогда побуждал заняться политикой 'по свободному выбору'³), нужно убедить себя, что наконец-то ты свободен от подчинения наместникам, от непомерных затрат на литургии*, от службы, дипломатических поручений, уплаты податей...⁴ И Луцилию,-- которому, впрочем, ничего не угрожало,-- Сенека рекомендовал постепенно освобождаться 'от всех этих на вид почетных, на деле никчемных занятий', и, выбрав 'подходящее время', как того требовал Эпикур, предоставить себя в распоряжение себя самого5.  

_______________

1 Seneca. De tranqiiilitate animi, XI, 11.

2 Ibid., X, 7.

3 Считается, что трактат Об изгнании адресован тому же персонажу, что и Рrаеcepta gerendae rei publicae [Наставления по управлению государством.].

* Имеется в виду государственные повинности, возлагавшиеся на состоятельных граждан (прежде всего, должностных лиц) полиса и метеков, были сопряжены с большими, порой совершенно исключительными финансовыми затратами, особенно возросшими в эллинистическую эпоху.-- Прим. ред.

4 Plutarchus. De exilio, 602с--е.

5 Сенека. Нравственные письма, XXII, 1--12.

Главное в таком подходе к политической деятельности,-- соответствие общему принципу,