Но время - это фактор, с которым все мы сражаемся в Формуле-1, и оно неизбежно побеждает. Думаю, мне следует поблагодарить судьбу, что я занимаюсь спортом, позволившим мне успешно соревноваться до такого относительно высокого возрастного порога. Будь я теннисистом, футболистом, лыжником или пловцом, я бы уже занимался другими вещами. Но вождение гоночного автомобиля - это искусство, требующее коктейля из точных движений, реакций, концентрации, опыта и способностей.
Если дело только в реакциях, концентрации и рефлексах, то тогда пилотаж можно сравнить с игрой на пианино. Когда же пианист (пианистка) достигает своего возрастного порога? В каком возрасте Гарри Каспаров потеряет способность к концентрации? Джон Гленн снова полетел в космос, так как, по-видимому, не может бросить эту привычку.
В моем случае, единственным критерием о том, сколько мне еще оставаться в гонках будет уровень моей конкурентоспособности и то, удовольствие, которое я буду от этого получать. В конечном итоге все сводится к одному главному вопросу - способен ли я еще побеждать?
В 1998 году я выиграл Гран-при и выдержал внутреннюю борьбу с напарником, который моложе меня на 15 лет. В следующем сезоне у B & H Jordan Mugen-Honda будет еще более быстрая машина и, я верю, мы будем очень конкурентоспособны. Это мотивирует меня. Все мы упорно трудились, чтобы в 1998 году после гнетущего начала добиться в итоге успеха. Если нам снова это удастся в сезоне-99, то всякое может случиться.
Автогонки дали мне все. Я постигал свои личные физические пределы и узнал о себе больше, чем вообще мог подозревать. Гонки сделали меня сильнее и мудрее, и это без всякого сомнения обогатило мой внутренний мир. Я знаю, каковы мои истинные друзья, без которых я бы не добился бы и пятой части того, что сделал. И если мне еще раз представится шанс побороться за титул, я с удовольствием им воспользуюсь, но для счастья мне нужно другое. Хочется, чтобы я просто мог сказать - я сделал все, что мог.
Будущее? Нет, не говорите мне, что случится завтра. Я хочу понять это сам.
Благодарности
Множество людей помогало мне в работе над этой книгой, но мне хочется выразить особую благодарность своей жене Джорджии и нашим детям Оливеру, Джошуа, Табате и Рози, которым пришлось уживаться с моим писательским темпераментом; Питеру Бутвуду и Майклу Брину, за то, что помогали не отвлекаться от работы; всем сотрудникам Jordan, за помощь в работе; Benson&Hedges, за то, что придали болиду желтую раскраску; Литтлу, Брауну за то, что эта книга появилась на свет; Киту Саттону за то, что в этой книге появился я; и Адаму Парсонсу, который замучал меня до смерти и привел мои хаотические мысли в читабельный вид.
++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++
Альфред Нойбауэр
Мужчины, женщины и моторы.
На отрывном календаре сияет жирная красная 'двадцать четыре'. Наконец-то оно наступило, ожидаемое с таким нетерпением 24 июля 1938 года. День Гран При Германии.
Этим воскресным утром в ванной отеля 'Айфельский двор' в Аденау сидит один долговязый англичанин.
Это Джон Ричард Битти Симэн, по прозвищу 'Дик'.
Дик Симэн уже добрый час нежится в ванне. Время он времени он просит подлить тёплой воды и читает 'Berliner Nachtausgabe' (прим.: нем. – 'Берлинское Ночное Издание').
Первая страница полна кричащих заголовков: '
- Бррр! - Политика Дика не интересует.
Молодой человек листает дальше, до спортивной страницы:
Вот оно, то, что интересует Дика. Строчку за строчкой он читает анонс сегодняшнего события. Там большими буквами сообщается о том, что Браухитч установил новый рекорд круга, и что Карачиолла, кажется, не в настроении. А в самом конце статьи маленькими буковками напечатано и имя 'Симэн'.
Да, - Дик пока ещё не Ланг, не Штук, не Нуволари. Дик пока ещё только молодой гонщик Mercedes. Но - кто был никем, ещё может стать всем. Дик скомкал газету.
Хотя бы раз выиграть Гран При! Лучше всего прямо сегодня, ведь среди 250.000 зрителей сидит самая красивая и обворожительная девушка в мире: Эрика из Мюнхена.
Эрика Попп, дочь генерального директора BMW, знаменитая наездница и - еще свободна. Пару недель назад Дик с ней познакомился. Только один-единственный вечер они провели вместе, двадцатипятилетний англичанин и всего лишь восемнадцатилетняя немка. Hо этим вечером пара не пропустила не одного танца.
Как там еще раз, что там по просьбе Эрики снова и снова играл оркестр? - Дик начал насвистывать 'Я танцую с тобой на небо...'. Мыслями он далеко. Подле молодой дамы с глубокими синими глазами и золотистыми волосами.
В этот момент в дверь постучали...
Тем, кто тогда постучал, был я, толстяк Нойбауэр.
Дик вынырнул из своих небесно-голубых мечтаний. - What's the matter? - спросил он. - Что случилось?
- Это Нойбауэр. Всего лишь хотел удостовериться, что Вы уже утонули.
- Не бойтесь, сэр! Пока еще держусь на плаву. Я в отличной форме!
Я протиснулся сквозь дверь. - Мой дорогой мистер Симэн, Вы еще вгоните меня в могилу. Старт через два часа, а Вы плескаетесь в своей ванне, как утка в деревенском пруду. Немедленно вылазьте на сушу!
- Только если я получу чашку английского чаю.
- Вы получите все, что угодно, если наконец-то начнёте двигаться. Если Вы и в гонке будете так плестись, то не выиграете и цветочного горшка!
- Зато, может, выиграю лавровый венок с лентами! - еще успел крикнуть этот наглец мне вслед.
А я уже барабаню обеими руками в дверь соседней комнаты, где, храпя, встречает новый день Херманн Ланг.
Вы даже не можете себе представить, сколько забот у гоночного руководителя утром перед Гран При. Для начала извлечь 'овечек' из кроватей и ванн, а потом еще исполнять их желания за завтраком...
Горячий сладкий чай для Дика Симэна. Фирмы 'Twinning'. Иначе парень не проснётся по-настоящему. Огромный бифштекс, снаружи хрустящий, а внутри с кровью - для Рудольфа Карачиоллы. Ему это нужно, чтобы войти в раж. Ланг, чудак, ест перед гонкой полфунта рафинада. Просто как конь с пашни. Он считает, что это укрепляет нервы.
Рафинад, английский чай, бифштекс - обо всем позаботились. Там, в углу столовой 'Айфель хофа' сидят мои 'барашки' в белых гоночных комбинезонах. Пока они могут от меня отдохнуть.
Все, что имел сказать о плане сражения, я уже сказал вчера вечером на совещании с гонщиками. Распоряжения обычные: 'Каждый едет так, как только может он сам и его мотор. На старте у всех одинаковые шансы. Когда у нас будет преимущество в одну минуту перед ближайшим соперником, последует знак успокоиться. С этого момента каждый остаться на своей позиции'.
На часах 10:45. Еще четверть часа до старта формульных гоночных машин за XI Большой Приз Германии на Нюрбургринге.
Позади меня опять осталась куча работы. Подготовить машины к гонке - это особая наука, и я отлично
