Однозначно — Фельдману, Тимошенко, Хабаду.
Трем «матрешкам», прикрывающим друг друга и извлекающим одну большую выгоду для всех. А при наличии последней можно вполне говорить о заказном характере убийства Кушнарева.
Правда, тут же возникает следующий вопрос — об исполнителе возможного заказа. Ну так с этим все гораздо проще, чем может показаться на первый взгляд. Кто сказал, что предыстория расправы не могла развиваться, к примеру, по такому сценарию.
Дмитрию Завальному, тому самому близкому другу и мастеру спорта по стендовой стрельбе, с которым Кушнарев отправился на свою последнюю охоту, поступает предложение в удобный момент «неосторожно» пальнуть по своему приятелю и... стать обладателем банковского счета, ну скажем, в 20 миллионов долларов в каком-нибудь из швейцарских банков.
Риск минимальный: как крайний вариант — максимум пару лет условно за «убийство по неосторожности». Зато ставка какова!.. А ведь перед таким предложением мало кто может устоять. Особенно на фоне тотального предательства, прочно обосновавшегося в рядах «лучших людей» страны.
Странно, что у следствия не возникло ни одной версии, подобной этой. Еще более странной выглядит поспешность, с которой был застолблен практически единственный вариант рассмотрения случившегося. Довольно показательна в этом плане небольшая заметка, с которой через день после смерти Евгения Кушнарева, вышла газета «Сегодня» (№ 14, 19.01.2007 г.):
«Убийство по неосторожности»
«Уголовное дело, возбужденное по факту огнестрельного ранения Кушнарева, переквалифицировано на статью «Убийство по неосторожности». 16 января, когда он был ранен на охоте, дело открыли по статье «Неосторожное тяжкое либо средней тяжести телесное повреждение». Его вела милиция — Изюмский горрайотдел.
17 января, когда Кушнарев скончался, дело передано в прокуратуру Харьковской области. Контроль за ходом следствия осуществляет ГПУ. На вопрос, что принципиально меняет переквалификация статей в тактике расследования, в пресс-службе ответили: «Практически ничего, основная версия о неосторожном обращении с оружием остается ключевой».
Похоже, в любом выстреле, жертва которого так или иначе была связана с Фельдманом и смерть которой при ближайшем рассмотрении оказывается невероятно выгодной для Александра Борисовича, харьковские правоохранители способны разглядеть одно — неосторожное обращение с оружием. Так это было в деле Кононенко, так это стало в деле Кушнарева.
...Проводы Евгения Петровича были долгими и помпезными — с всенощным отпеванием в главном храме Харькова Благовещенском кафедральном соборе, гражданской панихидой, множеством высокопоставленных лиц и скорбными прощальными речами.
На траурной трибуне стояли все. Не было только Александра Фельдмана
На траурной трибуне стояли все, кто особенно был близок с Кушнаревым. Не было только Александра Фельдмана — его многолетнего соратника и, по общему мнению, ближайшего из друзей. Говорят, он мелькнул где-то в толпе — и исчез.
Но вот что поразительно. В тот момент, когда, по логике вещей, Фельдману крайне не выгодно было демонстрировать наличие связующих нитей с Кушнаревым, он идет на риск, засвечивает рядом с опальным экс-губернатором свою правую руку — адвоката Стовбу и вытаскивает Кушнарева на свободу.
А вот на похоронах Александр Борисович не счел даже возможным подойти к гробу своего недавнего «брата» и сказать ему последнее «прости».
Неужто опять чего-то испугался? А может, просто вспомнил старую легенду о том, что при приближении настоящего убийцы его жертва обязательно подаст какой-нибудь знак...
И последнее.
