Дофин разочаровывал своего деда. Этот увалень без тени придворного лоска не проявлял интереса к жизни двора и большую часть времени посвящал возне с замками или участию в каких-то строительных делах. Он был скуп на слова и чурался изысканного общества, норовя ускользнуть от него при первой же возможности.
Луи отдавал предпочтение супруге дофина, хотя она и досаждала ему своим отношением к мадам дю Барри.
Его дочери — во главе с Аделаидой — немало сделали для того, чтобы настроить Марию Антуанетту против мадам дю Барри. Луиза Мария, самая младшая из его дочерей, осуществила свою давнюю мечту и ушла в монастырь Сен-Дени, чтобы стать кармелиткой. Пожалуй, это было к лучшему. Оттуда, где она теперь, ей трудно было бы досаждать своей семье и напоминать своему отцу, что он не выполняет своего долга перед дочерьми.
Как-то король играл в карты с мадам дю Барри у нее в комнате, и вдруг Шовелен, один из самых неуемных распутников при дворе, стоявший возле кресла Жанны и подсказывавший ей, рухнул на пол.
— Что с ним? — испуганно спросил король. Несколько человек бросились к упавшему.
— Шовелен умер, сир, — прозвучало в ответ королю.
Луи встал из-за карточного стола, как громом пораженный, глядя на своего старого друга, и, ни слова не сказав, вышел из комнаты.
Мадам дю Барри последовала за ним, и когда они остались одни, Луи повернулся к ней. Его глаза были полны ужаса.
— Вы знаете, что за жизнь он вел, — сказал Луи. — И умер так неожиданно, без покаяния!
Потрясенный до глубины души, он просил Жанну оставить его одного.
Когда король впадал в такое уныние, необходимо было придумать, как развлечь его и вывести из угнетенного состояния.
На сей раз сделать это оказалось нелегко, потому что вскоре после смерти Шовелена аббат де Ля Билль пришел к королю выразить свою признательность за назначение на пост в Министерство иностранных дел. Луи принял аббата, а у того в присутствии короля случился апоплексический удар, от которого он скончался, так и не придя в сознание. Маршал д'Армантьер упал без чувств во время ритуала вставания и умер. Не успел еще Луи пережить испытанное потрясение, как пришло известие, что скоропостижно скончался посол в Генуе Серба.
Луи верил в загробную жизнь и боялся, что расстанется с жизнью на Земле, не успев покаяться в грехах. А если каяться заранее, то надо расстаться с Жанной. От этой мысли его охватывала тоска. Отказаться от той единственной, которая так утешает его! Он не мог решиться на это.
Однажды, когда он охотился в Компьенском лесу, началась гроза, и совсем близко от него ударила в дерево молния. Это предостережение свыше, поверил Луи.
Надо что-то делать, решила мадам дю Барри. Лучше всего, наверное, увезти Луи в Малый Трианон. Когда они будут там вдвоем, он, может быть, перестанет так мучиться страхом смерти.
Жанна дю Барри ожидала в Малом Трианоне возвращения короля с охоты.
Она чувствовала какое-то смутное беспокойство, необычное для такой жизнерадостной женщины, как она. Вид короля, когда он утром выезжал на охоту, не понравился ей.
Она даже хотела упросить его остаться, но не сделала этого, понимая, что ее власть над королем сохраняется отчасти благодаря тому, что она не надоедает ему и не вмешивается в его дела. Стоял апрель, время щедрого солнца и весенних ливней. Красиво было вокруг, и Жанне казалось, что ни в какое другое время года Малый Трианон не бывает так прекрасен, как весной.
Так что тревожило ее? Это были слова, отмеченные для нее в Льежском альманахе.
Ей эти слова показались дурным предзнаменованием. Однако она не забывала, как много у нее врагов, которые могли бы нарочно сделать это, зная, что она может испугаться этих слов больше, чем какой-нибудь злопыхательской песенки про себя.
Король старел на глазах. Супруга дофина не любит ее, а ведь когда король умрет, править Францией станет Мария Антуанетта.
— Фу ты! — сказала мадам дю Барри. — Что это со мной? Стоит ли хандрить оттого, что король утром был немного вялым и бледным, и что сейчас апрель?
Вокруг так хорошо, жить бы да радоваться! Может ли женщина быть счастливее, чем она? Она славно позаботилась о тех, кого любит, и сделала все, что в ее силах, чтобы утихомирить своих врагов. Правда, Шуазель продолжает донимать ее из Шантелу.
— Чума на Шуазеля! — озорно крикнула Жанна. — Чума на все эти глупости.
В комнату вошла Шон. Вид у нее был озабоченный.
— Король вернулся с охоты, — сказала она. — Боюсь, он болен.
Жанна никому не позволила сидеть с ней возле постели Луи, кроме его слуги Лаборда. Король сразу же погрузился в сон. Жанна не выпускала его руки из своей.
— Боюсь, у Его Величества сильный жар, — прошептала она Лаборду. — Если к утру ему не станет лучше, мы пошлем за Лемуаном.
Врач короля Лемуан приехал утром. Он осмотрел короля и улыбнулся испуганной мадам дю Барри.
— Ничего страшного, — сказал он ей. — У Его Величества небольшой жар, но это не опасно.
Когда Лемуан вышел, Жанна дю Барри опустилась на колени у постели короля и поцеловала его руку. Луи коснулся рукой ее золотистых волос.
— Что случилось? — спросил он.
— Мне страшно, — сказала она, — очень страшно. А Лемуан говорит, что бояться нечего.
— Ах, Жанна, — сказал король, — плохо вам будет без меня!
Он пристально взглянул на нее и удивился. Такой серьезной, как сейчас, Луи еще не видел ее.
— Думаете, я боюсь, что меня вышвырнут из Версаля? — Она скривила губы и не удержалась от бранного слова. — Плевать мне на это! Я теперь богата и никогда не буду голодать. Не короля я боюсь потерять, а своего любимого.
Она вскочила и стремительно выбежала из комнаты. Луи смотрел ей вслед. Никто и никогда еще не говорил с ним так, как Жанна.
По щекам Луи текли слезы. От слабости? Или преданность Жанны так растрогала его?
Жанна схватила Ла Мартиньера за руку.
— Ну почему? — спрашивала она. — Почему вы хотите забрать его отсюда? Он же не тяжело больной. Я сама смогу ухаживать за ним. Я и Лаборд. Вдруг переезд повредит ему?
— Мадам, я его врач, — напомнил Жанне Ла Мартиньер.
— Но ведь ясно же, что переезд в Версаль может повредить ему. Разве вы не понимаете этого? Он может подумать, что опасно болен.
— Мадам, король очень серьезно болен.
— Не может быть! Мсье Лемуан говорит...
— А я говорю, что болезнь опасная и его надо увезти в Версаль.
— А если я не соглашусь?
Ла Мартиньер улыбнулся и спокойно сказал:
— Повторяю, мадам, я врач короля.
Вошел слуга и доложил, что карета ждет у входа во дворец.
— Очень хорошо, — сказал Ла Мартиньер. — Надо потеплее укутать Его Величество. Во дворец уже отправлено приказание приготовить королю постель.
