— Чего это он? — Вячеслав обратился к Лазару.
— Ну, он удивлен тем, что вы отгадали загаданную им карту. Не понимает, как вы это сделали.
— Старый фокус, — пробормотал Николай. — Она всегда будет одиннадцатой.
— Колян, ну вот на кой черт ты это говоришь, а? — разозлился Сквернослов. Он выхватил из рук Томаса карту и, наконец, взглянул на изображенную на ней девицу. — Н-да, смачная чикса, — покачал он головой, улыбаясь. — Я бы на твоем месте тоже ее выбрал бы.
Оба чернокожих разразились хохотом.
— Ага, вот это вы без перевода понимаете, уродцы похотливые. — Усмехнулся Славик.
— Давно сидишь тут? — поинтересовался Николай.
— Так у меня часов нет. Но штук сорок фокусов показал. Ни черта не знают, балбесы.
Рэймен, задержавшийся на входе и общающийся с охраной, наконец, вошел и предложил Варягу и Николаю присесть на стулья.
В помещение вошел Джон Тиббетс, уже знакомый им по своему не совсем удачному посещению тюремного блока. Увидев его, Вячеслав помрачнел и сжал кулаки, отчего зажатая в ладони карта с красоткой избранной Томасом помялась.
— Славик, спокойно, — предупредительно произнес Варяг.
— Я нормально, — проворчал Сквернослов.
Си Джэй прищурился и ухмыльнулся, пристально глядя на реакцию Славика. Выглядел он уже не так дружелюбно как полминуты назад.
Тиббетс опять снова смотрел на пришельцев каким-то потусторонним взглядом, садясь за стол.
— Чего ж ты глаза таращишь, чушкарь, — тихо прорычал Вячеслав.
— Славик! — рявкнул Яхонтов.
— Да молчу я. Молчу.
Появился еще один человек.
Выглядел он еще старше Тиббетса. Совершенно седой. Морщинистый. С большой и слегка вздернутой верхней губой. Однако с весьма живым пытливым и несколько ироничным взглядом.
— Donald Hornet, — произнес он бодрым хриплым голосом. Затем улыбнулся и добавил: — C.I.A.
— Тот самый ЦРУшник значит, — кивнул Варяг и протянул ему руку. — Корнал Яхонтов.
— Кого ты корнал, Яхонтов? — пробубнил, взглянув на него Сквернослов.
— Это полковник по-ихнему, балда, — ответил Варяг.
— А думаешь, стоит им говорить, что ты военный?
— С этими тремя я думаю надо играть в открытую. Тем более что жетон мой, что на связке ключей был, у них теперь. Да и еще кое-что…
— Ну-ну, — вздохнул Вячеслав и протянул Хорнету руку. — Я Славик. Приветствую тебя, проклятая клешня империализма.
— Spasibo. I am, nemnogo ponimay po-russki. — Проговорил ЦРУшник продолжая хитро улыбаться.
— Ах ты, черт. Везет же мне на вас. — Дернул головой Вячеслав.
— Николай, — представился Васнецов, протянув руку Дональду.
— Nick? — Хорнет подмигнул Николаю, пожав его руку.
Тем временем Рэймен что-то тихо сказал двум чернокожим, которых Сквернослов развлекал карточными фокусами. Те поднялись и стали выходить.
— I like you, dude! — Весело произнес Томас, хлопнув на прощание Славика по плечу.
— Господа, вы присаживайтесь. — Заговорил Лазар. — Сейчас будет весьма обстоятельная беседа. А я буду соответственно, переводить. Сейчас придут оппоненты наших друзей. Я попрошу вас быть сдержанными и осторожными. Господину Рэймену было не просто добиться принятия решения об оказании медицинской помощи вашему раненому другу. И сейчас на повестке будет вопрос о том, чтобы изменить ваш статус пленников на более благоприятный для вас.
— Понятно, — Варяг потер бороду, садясь на стул. Николай присел рядом.
Американцы сели с другой стороны стола. В помещение вошли еще трое. Невысокий, с одутловатым лицом и сверкающей в свете ламп лысиной, человек в меховой безрукавке поверх плотного серого свитера, следом худющий высокий и сгорбившейся человек с длинными черными волосами и в больших очках. Выглядел он достаточно молодо. Казалось что ему меньше сорока. Хотя наверняка это впечатление обманчиво. Просто этого человека молодила некоторая женоподобность лица. Замыкала рыжеволосая толстая женщина в годах с каким-то злым выражением лица, враждебность которого подчеркивали сильно опущенные уголки маленького рта.
— Господа, прошу вашему вниманию, — Лазар кашлянул в кулак и поправил очки. — Окружной судья Эдвард Линч, канадский журналист Филипп Даладье и Мадлен Раковски… Эээ, бывшая спортсменка по фигурному катанию.
— Некислую фигуру она себе накатала, — тихо усмехнулся Сквернослов, явно удивленный тем, что в нынешние времена можно быть настолько толстой. — Со жратвой тут проблем смотрю нет.
— Славик, заткнись уже, наконец, или я порошу тебя увести отсюда, — процедил сквозь зубы Яхонтов.
— Сорвалось, — пробубнил недовольно Сквернослов.
Вновь вошедшие, расселись вдоль дальнего края стола. Женщина бросила ненавидящий взгляд на русских.
Лазар придвинулся ближе и тихо проговорил.
— Господа, я постараюсь перевести вам все…
— И все же, Морган, стоит ли тратить наше время на этих людей? — недовольно проговорил лысый окружной судья, обращаясь к Рэймену.
— Вы куда-то торопитесь? Вам есть чем занять ваше время? — Чернокожий рейнджер улыбался.
— Оставьте ваш сарказм. Меньше всего мне хочется сидеть в обществе этих русских и выслушивать ваши доводы в пользу сохранения им жизни.
— Чертовы варвары, — фыркнула Мадлен.
— Надо признать, справедливости ради, что как варвары поступим мы, если огульно будем обвинять этих людей во всех наших бедах. — Покачал головой Дональд Хорнет.
— А кого нам обвинять?! — Взвизгнула Раковски. — Кого, черт вас подери?! Они напали на нас! Они разрушили наш мир! Посягнули на нашу свободу! На наш образ жизни!
Дональд надул щеки и демонстративно сделал громкий и долгий выдох.
— Не паясничайте! — Мадлен от этого рассвирепела еще больше. — Вы тоже виноваты! Вы прошляпили их приготовления! Вы недооценили их угрозу! Вы же офицер ЦРУ, будьте вы прокляты! Они еще за несколько лет до войны бомбили Джорджию, а вы палец о палец не ударили, чтобы противостоять этому дикому медведю!
— О господи, — вздохнул Рэймен и прикрыл лицо ладонью. — Миссис Раковски, — устало проговорил он. — Я уже не один раз объяснял вам, что они бомбили не штат Джорджия, где жила ваша бабушка, а бывшую советскую провинцию, которая на нашем языке тоже называется Джорджия. И это не в нашей стране, а в тысячах миль отсюда, на границе с их страной.
— Но они бомбили ее! Как варвары! Зачем?!
— Черт возьми, я не знаю зачем! — рявкнул Морган. — Это было в другой жизни, в другую эпоху, в другом мире! Я не знаю, зачем они ее бомбили! Равно как не знаю, зачем мы бомбили Ирак или сербов! Не знаю!
— Но это разные вещи, — развел руками Линч. — И вы не смеете так говорить. — Судья пригрозил пальцем. — Вы, Морган, известный в свое время смутьян. Вы же армию бросили из-за своей неприязни нашего, американского общества. А теперь ваши симпатии этим большевикам наводят на мысль что вы изменник.
— Эдвард, ты всегда был тупицей, — покачал головой Рэймен. — Я любил Америку больше чем все вы, горе патриоты, носящиеся с идеей особой мировой миссии нашей страны. Да, я любил и люблю свою страну. Даже не смотря на то, что мой дед подвергался побоям просто за цвет кожи и сгинул в какой-то канаве с петлей на шее. Даже после того что моему отцу не давали учиться из-за того что он чернокожий,
