переодеться, чтобы доставить письма одному из его важных друзей-банкиров.
Его подчиненные, казалось, никогда не ставили под сомнение его выдуманную роль судьи вкусов и действительно были преданы ему. Ведь остальные его качества все компенсировали. Его помощники Колман Чито и Джордж Шерфф, его секретари Мюриэл Арбус и мисс Скеригг оставались с ним и в легкие, и в тяжелые времена. Когда он состарился и вел кочевой образ жизни, журналисты защищали его от его же собственных высказываний. Писатели Кеннет Суизи и Джон О'Нейл были очень молоды при первой встрече с ним и сразу же стали поклоняться ему почти как богу. Хьюго Гернсбек, известный издатель научной литературы и «отец научной фантастики», опубликовал все работы Теслы, какие только мог найти, считая его, по крайней мере, таким же значительным, как Эдисон.
Эта странная очаровательная фигура почиталась не только писателями, промышленниками и финансистами, но и музыкантами, актерами, королями, поэтами, университетскими, мистиками и сумасшедшими. Награды сыпались на него дождем, иностранные правительства предлагали работать на них. Люди называли его мудрецом, провидцем, пророком, щедрым гением и величайшим ученым всех времен. Но это было еще не все.
Некоторые называли его факиром и шарлатаном, это совпало с периодом поношения и развенчания Эдисона, когда тот тоже стал «слишком популярным» со своими изобретениями и безудержно похвалялся перед прессой. Ученые в университетах никогда не простили Тесле его блестящей славы. Слава Эдисона пережила эти нападки, так как он принял мудрые меры предосторожности, приобретя состояние и власть, так же, как и многочисленных последователей и приверженцев. Но доллары Теслы исчезали, как песок сквозь пальцы, и ему приходилось выстаивать против всех атак одному, гордому и безразличному к мнению публики.
Один его жесткий критик, Вальдемар Кемпферт, научный редактор «Нью-Йорк тайме», окрестил его «интеллектуальным боа-констриктором», в чьих катушках невинные младенцы Морган и Астор были подобны беспомощной добыче. Кемпферт описывал его как «среднего практика черной магии… который неуловим, как восточный мистик», он также обвинял его (путая исторические сравнения) в том, что он старомодный человек викторианской эпохи, неспособный принять современную атомную науку двадцатого века. Другие журналисты пренебрегали высказываниями Кемпферта, «хотя они не могли понять, о чем говорил [Тесла], они были очарованы его предложениями изучать Марс и передавать энергию без проводов на большие расстояния». [7] Он всегда упоминал, что среди обманутых журналистов была и его противоположная сторона в «Геральд Трибьюн». О'Нейл предоставил Тесле огромный кредит, по словам Кемпферта, в качестве юношеского поклонения герою.
Джон О'Нейл встретил Теслу, когда работал в нью-йоркской общественной библиотеке, и будто бы посвятил ему стихи. Отношение Кемпферта, может быть, объясняется следующим происшествием, которое описал О'Нейл.
В 1898 году Тесла проводил праздничную демонстрацию управляемых на расстоянии лодок и торпед в Мэдисон Сквер Гарден. Кемпферт, тогда еще студент колледжа, дерзко вовлек известного ученого в разговор. «Я вижу, как можно нагрузить лодку даже больших размеров динамитом, — начал он, — погрузить ее под воду, и взорвать динамит, когда понадобится, простым нажатием кнопки, так же просто, как вы зажигаете свет, так можно на расстоянии при помощи радио взрывать боевые корабли».
Тесла резко ответил: «Вы не видите, что здесь есть радиоторпеда. Вы видите здесь первое поколение роботов, механических людей, которые будут выполнять трудоемкую работу для человечества» [8].
Завистливые ученые и критичные журналисты не были единственным источником мучений Теслы. Казалось, что к нему притягивались оккультисты и странные мужчины и женщины, озабоченные еще более странными вопросами. Они примыкали к его знамени, провозглашая его своим собственным Венерианцем. Они настаивали, что он родился на Венере и прибыл на Землю либо на космическом корабле или на крыльях большого белого голубя. [9]
Эти непрошеные последователи считали его пророком и человеком с огромной физической силой, который «сошел на Землю», чтобы духовно поднять обычных смертных посредством развития автоматизации.
Чтобы хоть немного обескуражить всех, кто приписывал ему сверхнормальные силы, Тесла пошел на все, отрицая даже свои сенсорные способности, которыми он на самом деле обладал. В том же духе он пошел еще дальше, расширяя свою механистическую философию, заявив, что люди не обладают собственной силой воли, что любое их действие — это результат внешних обстоятельств и событий [10] Несмотря на это отрицание, странные поклонники продолжали преследовать его, иногда связывая имя Теслы с совершенно нелепыми общественными начинаниями. Спрашивается, кто, как не шарлатан, привлек бы подобных людей?
Однажды осенним вечером двухколесный экипаж высадил Теслу около фешенебельного дома Роберта Андервуда Джонсона по Лексингтон-авеню, 327. Дуговые лампы искрились в морозном воздухе, пока кабриолеты, четырехколесные экипажи и другие изящные коляски доставляли тщательно отобранных гостей. Из открытых дверей плыли аккорды фортепианного концерта Моцарта. Джонсоны не были богаты, но они умели объединить миллионеров и мультимиллионеров, бедных артистов и интеллектуалов. Ни Роберт, ни Кэтрин не разбирались в науке, но они оба обожали Теслу за его удивительное обаяние. Роберт и Кэтрин были привлекательной четой, он — эрудированный человек, наделенный талантами к языкам, поэзии, остроумием. Кэтрин — маленькая и милая, была интеллектуальной и активной, чтобы удовлетвориться ролью жены и матери.
Помимо содействию людям искусства, они интересовались многими вещами. Джонсон был заместителем редактора журнала «Century», а позже стал его редактором. Их дом стал настоящей гаванью для образованного и духовно утонченного Теслы, скучавшего по обычаям цивилизации городов Старого Света. И он, и Майкл Пупин ужаснулись, когда впервые столкнулись с вульгарной суетой Америки. В доме Джонсонов Тесла встречал выдающихся артистов, писателей и политиков Европы, а также интелектуальные сливки американского общества.
Он был представлен Джонсонам в 1893 году Томасом Мартином и сразу же их полюбил. Вскоре они стали близкими друзьями. С Робертом и Кэтрин Тесла научился смягчать свое несколько чопорное поведение, обращался к ним по имени и даже наслаждался светскими сплетнями. Неослабевающий поиск Теслой миллионеров-спонсоров для финансирования его исследований стал предметом постоянных шуток этих троих.
Когда они не были вместе, они обменивались записками через посыльного, иногда по два-три раза в день. За годы их корреспонденция выросла до тысяч писем между Робертом и Николой, и примерно столько же между Кэтрин и «мистером Теслой», как она неизменно обращалась к нему, даже когда ее записки выдавали силу ее чувств к нему. Это было незадолго до того, как Тесла расслабился настолько, чтобы дать им прозвища, назвав Джонсона «Лука Филиппов» в честь легендарного сербского героя, которым он восхищался, а миссис Джонсон «мадам Филиппов». В ответ Джонсон начал учить сербохорватский.
Приглашения Джонсонов Тесле были попыткой вовлечь его в бурную светскую жизнь, познакомить его с интересными людьми. «Обязательно постарайтесь заехать к нам по дороге от Леггетов к Ван Аленам…» «Приезжайте повидаться с Киплингами», «Приезжайте посмотреть на Падеревского», «Приезжайте встретиться с бароном Канеко…» Принимая приглашения, Тесла иногда шутливо подписывал свои записки «Филипповым» — «Николай I» или инициалами «В. И.» — Великий Изобретатель. Лишь с очень немногими своими друзьями он позволял себе быть столь шутливым.
Благодаря Джонсонам у Теслы теперь тоже появилась возможность вступить в особые «заказники» для избранных, где Праздные Богатые играли в игру жизни с удивительной бесхитростностью и вульгарностью. Роберт описывал ему банкеты, которые устраивали в нью-йоркском ресторане «Делмонико» богачи. Эти банкеты назывались Серебряными, Золотыми и Бриллиантовыми обедами в зависимости от того, какого вида ювелирные украшения были спрятаны в салфетки, чтобы удивить приглашенных женщин. Иногда для возбуждения тонуса раздавались сигареты, сделанные из стодолларовых купюр.
И если изобретатель не посещал эти банкеты, то обязательно читал на страницах светской хроники о причудливом званом вечере под названием «Собрание Нищеты». Описываемое событие проходило в большом каменном особняке, принадлежащем «королю кож и жира» с Запада. Гостей просили быть в грязных лохмотьях. Они сидели на немытом полу, потягивая пиво из жестяных банок, поедая объедки,
