сконструировал беспроводный передатчик, достаточно мощный, чтобы проделать этот трюк, но что еще не пришло время раскрывать детали его управляемой ракеты.
Он также не оставил свою идею создания флота автоматов-кораблей. Как раз год назад он убеждал правительство «установить по обоим океанским побережьям на подходящих со стратегической точки зрения возвышенностях многочисленные радиоуправляемые электростанции под командой компетентных офицеров, к каждой из которых было бы приписано определенное количество подводных лодок, кораблей и самолетов. С берега этими судами… можно будет прекрасно управлять с любого расстояния, на котором их можно будет видеть через мощные телескопы… Если бы мы были должным образом снабжены подобными средствами защиты, то невозможно представить, чтобы какое-либо военное или другое судно врага когда- либо могло бы попасть в зону действия этих автоматических средств защиты…»
Вашингтон не мог быть заинтересован в новых разработках более, чем сейчас. Казалось, все обратились в слух, чтобы услышать сигналы довольно примитивных подслушивающих устройств, созданных учеными НИС, приборов, состоящих из множества трубок с электроусилителями, сконструированных для судов, определяющих подводные лодки. Это работало до некоторой степени. Позже, когда был изобретен гидролокатор, принципы которого были близки к принципам действия неопубликованной концепции радара Теслы, он мог определять наличие подводных лодок, мин и других подобных неясных высокочастотных вибраций, отражаемых обратно к посылающему устройству.
К концу войны Эдисон, подобно Тесле, полностью расстался с иллюзиями относительного того, что он считал слепотой и отсутствием творческих способностей у бюрократии военной обороны. Из сделанных им многочисленных предложений ни одно не было одобрено Военным департаментом.
Через много лет после Первой мировой войны и спустя пятнадцать лет после того, как было опубликовано описание радара, сделанное Теслой, обе команды, американская и французская, усердно трудились, чтобы разработать систему согласно его принципам. Лоуренс Хилэнд и Лео Янг, два молодых ученых из исследовательской лаборатории военно-морских сил, заново открыли возможное применение высокочастотных пучков коротких импульсов энергии, подразумевая на этот раз как самолеты, так и морские корабли.
Военные разработки радара в Америке задерживались межведомственной секретностью, но в определенное время и в армии, и в военно-морских силах были разработаны начальные, еще несовершенные длинноволновые радарные устройства (от одного до двух метров в противовес микроволнам). Тем временем французская группа ученых под руководством д-ра Эмиля Жирардо сконструировала и установила радар как на кораблях, так и на наземных станциях, с использованием «аппаратуры, созданной в точности по принципам, утвержденным Теслой, — сообщает французский ученый, и добавляет: — Необходимо отметить, как прав был Тесла, подчеркивая необходимость особо сильных импульсов». Но подобная технология в то время была недоступна, и «наибольшие усилия пришлось приложить к огромному увеличению силы» [5]. Первые испытания радара на море были проведены в Америке в 1937 году на военном корабле «Лири», старом эсминце флота Атлантики, и их успех привел к развитию модели XAF. Более поздняя модель к 1941 году применялась на девятнадцати кораблях, о чем сохранились записи военного времени.
Одновременно с этой проблемой работала и английская группа ученых, поскольку теперь Гитлер угрожал вторжением в Англию. Первый домикроволновой радар, установленный для использования британской службой наведения, обладал очень большой длиной волн радиопередающей антенны — около 10 метров в длину. Будучи несовершенными, эти системы тем не менее заслужили доверие, выигрывая воздушные бои. В конце концов был построен достаточно мощный магнетрон, ставший основой для всех генераторов, установленных для современного радара, который начал действовать в 1940-х годах.
Немецкие ученые тоже разработали некоторую разновидность радара. Таким образом, это стало международным достижением, вдохновленным умом Теслы. Хотя официально изобретение радара было приписано английскому ученому Роберту Уотсону-Уатту в 1935 году.
Эта долгая гонка была выиграна как раз вовремя, чтобы помочь спасти Британию от разрушения фашистскими бомбардировщиками. Радар стал основным инструментом защиты почти любой страны в мире. После войны он охотно применялся коммерческими авиалиниями и морскими судами, вскоре став неотъемлемой частью исследования космоса.
Д-р Жирардо говорил о том времени, когда Тесла формулировал свои принципы: «Он пророчествовал или мечтал, поскольку у него не было возможностей реализовать на практике свои изобретения, но можно заметить, что если даже он и мечтал, то он мечтал безошибочно» [6].
Когда в 1917 году описание его изобретения появилось в печати, Тесла был в Чикаго. Уязвленный, но не разгромленный, он опять сконцентрировался на разработке своих более практических изобретений. Еще до того, как он обратился к этой прозаической и тяжелой миссии, к тому же столь болезненной для него, поскольку она подразумевала долгий период времени взаимодействия с инженерами вдали от своих друзей и привычного образа жизни, — один из его прежних поклонников, Б.А. Беренд, попросил его принять награду, получение которой все остальные инженеры Америки сочли бы за огромную честь, — медаль Эдисона Американского института инженеров-электротехников.
Казалось, будто Беренд привел в действие один из гостиничных огнетушителей и вместо воды из него хлынул купорос.
Глава 22
Почетный гость
Беренд был выдающимся инженером, и сам был кандидатом на получение медали Эдисона. Но и он также остро чувствовал несправедливость, допущенную по отношению к Тесле.
Он считал возмутительным то, что человек, создавший современный век электроэнергии, со всеми его благодеяниями для людей и промышленности, для больших и малых городов по всему миру, теперь должен сражаться, чтобы сохранить крышу над головой в гостинице. Возмутительным было также то, что его лишили награды и почета за его изобретение радио, тогда как другие превратили его изобретения в источник прибыли; и то, что за его исследования молнии ему не было оказано никаких почестей, тогда как эти исследования приносили немалую прибыль другим; то, что электротерапия, применяемая большим количеством людей благодаря его высокочастотной аппаратуре, выросла в целую область медицинской технологии, тоже приносившей прибыль, казалось, каждому, но только не изобретателю, вопиющей несправедливостью. И всего лишь год назад д-р Эдвин Нортруп вернулся к старым идеям Теслы — контуру Теслы, чтобы оснастить им свою первую высокочастотную печь, долг, о котором он наконец-то любезно сообщил общественности. Инженер Беренд вспомнил лишь о наиболее прозаических достижениях Теслы, и этого оказалось более чем достаточно. Он быстро обнаружил, что требования Американского института инженеров-электротехников для подтверждения права Теслы на получение медали Эдисона по сложности можно было сравнить с процессом уговаривания Теслы ее принять. Тесла не хотел этой медали Эдисона. Он не собирался ее получать. «Давайте забудем об этом, мистер Беренд, — предложил Тесла, — я высоко ценю ваше доброе намерение и вашу дружбу, но мне бы очень хотелось, чтобы вы вернулись в комитет и попросили найти другого кандидата… Прошло уже почти тридцать лет с того момента, когда я объявил о своем вращающемся магнитном поле и системе переменного тока перед всем институтом. Мне не нужны их почести, и кто-то еще может оценить для себя их пользу» [1]. Задетые «старые раны» источали горечь. Действительно, как Американский институт инженеров-электротехников мог быть столь беспечным? Более трех четвертых от количества членов этого института, возможно, были обязаны своей собственной работой изобретениям Теслы. Поскольку враждебность между Эдисоном и Теслой была хорошо известна, решили, что он просто испытывает неприязнь к названию медали, но Беренд, который знал, что изобретателю нужно было признание, которое он полностью заслужил, продолжал настаивать.
Все это вызвало бурю сарказма. «Вы предлагаете, — говорил Тесла, — наградить меня медалью, которую я могу приколоть на свой пиджак и ходить с напыщенным видом перед членами института и его
