земляки, и раз такой видавший войны и революции майор, штабной майор, который для газеты лишнего слова не скажет, раз даже он считает, что нужна Москве поддержка, надо тряхнуть стариной и действовать.
Он выпросил у майора несколько листов ватмана, сшил их, как тетрадь, суровыми нитками, потребовал пузырек с тушью и перо и крупно написал заголовок:
«Дорогие москвичи!»
— А дальше что? — осторожно спросил майор.
— А дальше все вместе обдумаем, соберем подписи в окопах, на кораблях, на островах и пошлем в столицу.
— Не высоко берешь?
— Нет, Савелий Михайлович. Пусть и ваша семья прочтет подпись своего защитника и рассказ о нашей борьбе. Пусть всюду читают про нашу Малую землю, им на Большой земле будет легче бороться, и никто не осудит нас, как нескромных.
Снова пошел Фомин по дзотам и блиндажам Петровской просеки, поехал из части в часть, чувствуя себя не только газетчиком, но и политическим работником.
Сукач подписывал письмо Москве на своем КП. Петр Сокур — в секретном окопе, красноармеец Яков Иванов — в блиндаже командира роты вместе с командиром, Щербаковский и его войско — на Утином мысу, Гранин — на батарее, Кабанов и Расскин на ФКП. Письмо обошло весь Гангут. Оно побывало на катерах, на острове Густавсверн. Его подписывали моряки, летчики, пехотинцы.
«Дорогие москвичи! — писали гангутцы в этом письме. — С передовых позиций полуострова Ханко вам — героическим защитникам советской столицы — шлем мы пламенный привет!
С болью в душе узнали мы об опасности, нависшей над Москвой. Враг рвется к сердцу нашей Родины. Мы восхищены мужеством и упорством воинов Красной Армии, жестоко бьющих фашистов на подступах к Москве. Мы уверены, что у ее стен фашистские орды найдут себе могилу. Ваша борьба еще больше укрепляет наш дух, заставляет нас крепче держать оборону Красного Гангута.
На суровом, скалистом полуострове в устье Финского залива стоит несокрушимая крепость Балтики — Красный Гангут. Пятый месяц мы защищаем ее от фашистских орд, не отступая ни на шаг.
Враг пытался атаковать нас с воздуха — он потерял сорок восемь „юнкерсов“ и „мессершмиттов“, сбитых славными летчиками Бринько, Антоненко, Бискуп и их товарищами.
Враг штурмовал нас с моря — на подступах к нашей крепости он потерял два миноносца, сторожевой корабль, подводные лодки, торпедные катера и десятки катеров шюцкоровцев, истребителей, мотоботов, барказов, шлюпок и лайб, устилая дно залива трупами своих солдат.
Враг яростно атаковал нас с суши, но и тут потерпел жестокое поражение. Тысячи солдат и офицеров погибли под ударами гангутских пулеметчиков, стрелков и комендоров. Мы отразили все бешеные атаки отборных немецко-фашистских банд. В кровопролитном бою мы заняли еще семнадцать новых стратегически важных финских островов.
Теперь враг пытается поколебать нашу волю к борьбе круглосуточной орудийной канонадой и шквалом минометного огня. За четыре месяца по нашему крохотному полуострову фашисты выпустили больше трехсот пятидесяти тысяч снарядов и мин.
В гнусных листках враг то призывает нас сдаться, то умоляет не стрелять, то угрожает изничтожить до единого. Льстит, перед нами заискивает гитлеровский холуй — барон Маннергейм, уговаривая сложить оружие и сдаться. Он называет нас в своем обращении „доблестными, храбрыми защитниками Ханко“.
Напрасны все эти потуги! Крепок и несокрушим дух нашего коллектива, едина и монолитна наша семья. Никогда никому не удастся заставить гангутцев сложить оружие и склонить голову перед проклятыми варварами, которые вторглись огнем и мечом на нашу Родину.
Месяцы осады сроднили нас всех боевой дружбой. Мы научились переносить тяготы и лишения, сохранять бодрость духа в самые тяжелые минуты, находить выход тогда, когда, кажется, нет уже возможности его найти.
Здесь, на этом маленьком клочке земли, далеко от родных городов и родной столицы, от наших жен и детей, от сестер и матерей, мы чувствуем себя форпостом родной страны. Мы сохраняем жизнь и уклад советского коллектива, живем жизнью Советского государства.
И много, упорно работаем, сознавая огромную ответственность, возложенную на нас советским народом, Коммунистической партией, доверившими нам защиту Красного Гангута. Каждый свой шаг, каждое движение мы подчиняем делу обороны советской земли от врага. Мы научились сами изготовлять оружие, снаряжение, строить под вражеским огнем подземные жилища и укрепления, восстанавливать разрушенные, изношенные механизмы, лечить тяжелые раны. В суровой боевой обстановке закалились советские люди.
Для нас сейчас нет другого чувства, кроме чувства жгучей ненависти к фашизму. Для нас нет другой мысли, кроме мысли о Родине. Для нас нет другого желания, кроме желания победы.
Среди нас есть много ваших земляков — сынов великого города Москвы. Вам не придется краснеть за них. Они достойны своего славного города, стойко отражающего напор фашистских банд. Они дерутся в первых рядах гангутцев, являются примером бесстрашия, самоотверженности и выдержки.
Здесь, на неуютной каменистой земле, мы, граждане великого Советского Союза, не испытываем одиночества. Мы знаем, что Родина с нами, Родина в нашей крови, в наших сердцах, и для нас сквозь туман и штормы Балтики так же ярко светят путеводные кремлевские звезды — маяк свободы и радости каждого честного человека.
Каждый день мы жадно слушаем по радио родную речь, родной голос любимой Москвы, пробивающийся сквозь визг финских радиостанций. „Говорит Москва!“ — доносит до нас эфир, и в холодном окопе нам становится теплее. Светлеет темная ночь над нами. Мы забываем про дождь и непогоду. Родина обогревает нас материнским теплом. Крепче сжимает винтовку рука, еще ярче вспыхивает огонь ненависти к фашизму, огонь решимости победить или умереть.
Родные наши друзья! Затаив дыхание, мы слушаем сводки с боевых фронтов. Острой болью отдается в нашей душе каждый шаг гитлеровских орд по дорогам к столице.
Вместе с вами мы переживаем каждый ваш успех, радуемся каждому сокрушительному удару, который вы наносите кровавым полчищам Гитлера.
Ваша борьба дает нам много жизненных сил, поднимает нашу уверенность и бодрость. Мы будем бороться до самой победы, никогда не дрогнут наши ряды! Никогда не властвовать над нами фашистским извергам!
Братья и сестры! Наступает праздник Октября. Под ливнем снарядов и градом пуль вместе со всей страной мы празднуем XXIV годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Сильна и крепка наша вера в будущее, нерушима наша преданность Родине, партии большевиков.
Мы научились презирать опасность и смерть. Каждый из нас твердо решил:
— Я должен или победить, или умереть. Нет мне жизни без победы, без свободной советской земли, без родной Москвы!
Победа или смерть! — таков наш лозунг.
И мы твердо знаем: конечная победа будет за нами!
Родная Москва, любимая великая столица! Не топтать врагу твоих улиц, не бывать извергам под стенами Кремля!
Пусть ярче светят на весь мир огненные звезды Московского Кремля!
Крепче удар по врагу! Отдадим себя целиком Родине, делу ее защиты!
Теснее ряды — под водительством партии мы победим!»
Перед Октябрьским праздником все центральные и многие местные и фронтовые газеты страны напечатали письмо гангутцев. Его читали на митингах, на рабочих собраниях, в воинских частях. Специальные передачи были посвящены героизму защитников Гангута.
Радист Сыроватко все исправно записывал и передавал в редакцию.
После неприятного случая с фальшивой сводкой Сыроватко перестал проситься на передовую. Из
