обращение и к источникам идеи. Поэтому давайте почитаем Шеллинга: «Если вегетация заключается в постоянном раскислении (восстановлении), то жизненный процесс, напротив, состоит в непрерывном окислении; при этом не следует забывать, что растительность и жизнь состоят только в самом процессе – поэтому предметом особого исследования является выяснение того, какими средствами она достигает того, чтобы, например, в теле животного, пока оно живет, никогда не возникал конечный продукт; ибо совершенно очевидно, что жизнь состоит в непрерывном становлении и что каждый продукт мертв. Этим объясняется и колебания природы между различными целями – достигнуть равновесия противоположных начал и вместе с тем сохранить дуализм (в котором только и сохраняется она сама); в этом колебании природы (при этом продукт никогда не достигается), собственно, и обретает свое длящееся пребывание каждое одушевленное существо… Верх бессмыслицы в философии утверждать, что жизнь есть свойство материи, противопоставляя всеобщему закону инертности то, что нам все-таки известно в качестве исключения из этого правила,- одушевленную материю… Мы утверждаем, что материя сама есть только продукт противоположных сил… Жизнь не есть свойство или продукт животной материи, напротив, материя есть продукт жизни… Существенное во всех вещах (которые не суть просто явления, а в бесконечной последовательности ступеней приближается к индивидуальности) есть жизнь; акцидентальное – лишь характер их жизни, и даже мертвое в природе не мертво само по себе, а есть лишь угасшая жизнь. Следовательно, причина жизни должна бы существовать раньше материи, которая (не живет, а) оживлена, и искать саму эту причину также следует не в оживленной матери, а вне ее… Химический процесс никогда не бывает непрерывным и … конечное восстановление покоя в каждом химическом процессе свидетельствует о том, что он был, собственно говоря, лишь стремление к установлению равновесия. Следовательно, вы должны сначала объяснить, каким образом и посредством чего природа сохраняет в животном теле постоянно нарушаемое равновесие, посредством чего она препятствует восстановлению равновесия, почему все время сохраняется процесс и никогда не достигается продукт. Обо всем этом до сих пор, по-видимому, не задумывалось… Положительное начало жизни не может быть свойственно одному индивидууму, оно распространено во всем творении и проникает каждое отдельное существо, как общее дыхание природы… Все многообразие жизни во всем творении заключено в единстве положительного начала всех существ и в различии отрицательных начал в каждом отдельном существе… Начало поддерживает непрерывность в неорганической и органической природе и связывает всю природу во всеобщий организм, мы вновь узнаем в нем ту сущность, которую древняя философия, прозревая, приветствовала в качестве общей души природы и которую некоторые физики того времени считали единственной с формирующим и созидающим эфиром (составляющим основу благороднейших творений природы)».
Давайте обратимся к работам наших великих современников. И прежде всего к книге Питера и Джин Медаваров («Наука о живом», М.: Мир, 1983). Питер по специальности иммунолог, является первооткрывателем иммунологической толерантности. В зрелую пору своей творческой деятельности он пришел к идее рассказать о живом и об эволюции органического мира. В предисловии к книге можно узнать, что авторы «… глубоко благодарны тем научным учреждениям и фондам, которые обеспечивали условия, способствовавшие написанию...книги, особенно Аспеновскому институту по изучению человека (штат Колорадо) и прелестному приюту Рокфелеровского фонда на горном склоне над озером Комо-вилле Сербеллоне».
Автор книги, которую вы сейчас читаете, не испытал удовольствия быть обласканным разными фондами; более того, не было даже компьютера для работы, поэтому приходилось обращаться с просьбами о компьютере и к школьному товарищу, и в школу, где учится сын, и к учёному секретарю НИИ экологии, и в медицинский институт (за помощь им низкий поклон). Писал урывками: то после работы, то вместо работы. И дело все таки шло...
Но обратимся к книге Медаваров «Фредерик Гоуленд Хопкинс, отец английской биохимии, даже сказал в 1913 году на съезде британской ассоциации содействия развитию науки, что жизнь «есть выражение особого динамического равновесия в полифазной системе». Этот взгляд словно бы получил некоторое подкрепление, когда благодаря работам английского физика Джона Десмонда Бернала и других ученых было установлено существование «жидких кристаллов» - то есть подчинение растворов законам кристаллической структуры. Теперь, однако, уже никто не считает, что химия коллоидов представляет собой особый вид химии — что коллоиды обладают свойствами, отличными от тех, которые следует отличать от растворов, содержащих очень большие молекулы, часто несущие электрические заряды... Нередко приходится сталкиваться с довольно наивным предположением, что, поскольку процесс развития и эволюции подразумевает увеличение видимого порядка, значит, живые организмы ухитряются в каком-то смысле обойти или обмануть второй закон термодинамики. Хотя на самом деле живые организмы ему все же подчиняются, в определенном смысле можно сказать, что они смеются над его духом, если не над буквой, - ведь эволюция и развитие обычно сопровождаются увеличением упорядоченности и сложности. Однако не следует заходить в этом утверждении слишком далеко, поскольку увеличение видимой сложности в процессе развития частично является своего рода картированием одной формы порядка в другой — переходом генетической информации, содержащейся в нуклеиновых кислотах хромосом, в иную форму порядка, воплощенную в специфических белках, ферментах, а также в структурах организма. В любом случае второй закон термодинамики приложим только к замкнутым системам — к таким, в которых не существует никакого обмена веществом или энергией с внешней средой. А все живые организмы в термодинамическом отношении являются открытыми системами, и происходящее в них увеличение упорядоченности оплачивается общим увеличением беспорядка в их окружении (смотрите великолепную книгу Э.Шредингера «Что такое жизнь? С точки зрения физика», к которой я вас и отсылаю).
Закончить беседу о сущности жизни также хочется цитатой из Медаваров: «Дискуссии на тему... «истинного» значения слов «живой» и «мертвый» показывают, что разговор ведется на очень низком биологическом уровне. Эти слова не имеют никакого реального внутреннего смысла, до которого в конечном счете можно было бы докопаться. Небиолог, употребляя слово «мертвый», подразумевает под ним «прежде живой»; камни он называет мертвыми лишь в переносном смысле и никогда не назовет живыми кристаллы; но он может отличить живую лошадь от мертвой и, более того, припомнить подходящую пословицу, которая опирается на различие».
Авторитет П. Медавара высок, но непривычны его суждения о бессмысленности терминов «жизнь» и «живое». Современный ученый предлагает нам в исследовании жизни идти туда, - не зная куда, и искать то — не зная что. Как выйти несчастному советскому студенту на дорогу разума? Не поможет и всезнающий марксизм-ленинизм. А дорога, между тем, есть. И мы вступаем на нее, вспоминая Иммануила Канта, который писал, что познаются лишь явления вещей, суть же их остается непознаваемой... Наверное, познание сути есть начало собственной смерти.
Беседа 2.
«Все течет, все идет вперед и ничто не останавливается», - говорил две с лишним тысячи лет назад один из величайших философов древности Гераклит. Эмпедокл — другой греческий мудрец, живший в пятом веке до н.э., проповедовал теорию, имеющую некоторое, правда весьма отдаленное, сходство с теорией Дарвина. «Земля, - говорил Эмпедокл, - возникла из хаоса и вскоре покрылась растениями; вслед за ними появились и животные. Однако ни те, ни другие нисколько не подходили на современные нам формы животных и растений. Это были какие-то безобразные, чудовищные создания, вернее даже «обрывки» созданий. Они не могли долго просуществовать на земле и рано или поздно погибали. Им на смену явились другие существа, построенные гармонично и приспособленные к жизни. От них-то и произошли все ныне живущие организмы».
Разве уже в этой философии не проходит мысль об изменчивости организмов, о гибели форм неприспособленных и о торжестве приспособившихся? Позднее подробное воззрение на природу стал распространять римский философ Лукреций, решившийся в своей знаменитой поэме «О природе вещей» дать картину жизни и объяснить те законы, которые управляют ею независимо от вмешательства богов. «Сначала, - говорит Лукреций, - земля одела холмы зеленым ковром, составленным исключительно из трав,
