Я решил войти в ускорение и пролистать всю книгу, но скоро понял, что это невозможно. Единственная верная страница была потеряна среди континуума возможных жизней. Забавно, что Франкс наткнулся именно на нее. Было в этой ситуации что-то парадоксальное, но я никак не мог увидеть, в чем этот парадокс заключался. Я полистал еще и прочитал страницу, на которой я оказался стрелком в старом Эль-Пасо. Ииппи-тай-йяй-ти-йо.
Похоже, поиски были безнадежными. В конце концов в книге было "с" страниц, а "с" — это величина строго большая, чем алеф-нуль. И это означало, что А никогда не смогу просмотреть каждую страницу, если не сумею каким-нибудь образом восстановить эту способность белого света обращаться с неисчислимыми бесконечностями. Я постарался запомнить эту мысль и сунул книгу обратно в карман парки.
Тут Франкс посмотрел на меня.
— Теперь мне положено сказать следующее, — произнес он и глубоким голосом продекламировал:
— Так ты говоришь, в этой книге "с" страниц? Ну, Феликс, мы можем решить эту проблему, о которой ты говорил… проблему континуума. Пошли, найдем туннель, ведущий обратно на Изнанку. — Он говорил с жесткой интонацией, будто подшучивая над собой.
— В чем дело, Франкс?
— Разве ты не понял? Я прочитал истинное описание всего, что когда-либо случится с тобой, включая все наши разговоры и все, что ты увидишь, как я… — Он замолчал, потом с трудом продолжил:
— Даже то, что я только что сказал. И даже вот это. И даже это. — Он снова умолк в отчаянии. — Все кажется таким.., таким предсказуемым, таким тщетным. — Он в волнении сгибал и разгибал лапы, затем, запинаясь, продолжил:
— И я прочитал, что буду убит. Не так уж страшно вернуться на Свалку, со мной это уже случалось, но чтобы мне проломил голову злобный, фанатичный кретин-убийца из Божьего Эскадрона… — Его глаза негодующе сверкнули на меня. — Но хоть после этого я буду свободен от твоих пророчеств, ты…
— Франкс, — перебил я, — не горячись. Ты бесишься. — Вдруг я увидел тот парадокс, который пытался нащупать. — Не может быть, чтобы ты прочитал истинное описание всего, что случится с нами. Это логически невозможно, если ты только сам этого не хочешь.
Я докажу тебе.
Он перестал скрежетать мандибулами и сплюнул.
— Знаю. Ты хочешь сказать мне, чтобы я выбрал и сказал «да» или «нет». Эту часть я тоже прочитал.
— А теперь послушай, Франкс. Это должно сработать. Я попрошу тебя сказать «да» или «нет». Выбирай.
Но погоди! Вспомни, что говорилось в книге об этом, сказал ли ты «да», «нет» или ничего не ответил. Не говори мне! Вспомни, что там ты сказал по книге, и сделай что-нибудь другое. Ладно? Поехали! Скажи «да» или скажи «нет».
Повисла долгая тишина. Было такое впечатление, что Франкс ведет страшную внутреннюю борьбу. Несколько раз он поднимал голову, чтобы что-то сказать, но у него получалось только сухое пощелкивание. Он лежал животом на льду, а по обе стороны его туловища неистово Сновали короткие лапки. Один раз у него даже приподнялись надкрылья, и я испугался, что он просто улетит, чтобы освободиться от моего будущего.
Но тут он заговорил.
— Нет, — прошептал он потом громче:
— Нет!
Нет! Нет! — Он поднялся на ноги и зачирикал от восторга. — Я сказал это, Феликс. Нет! На странице было, что я не ответил, — ха! — страница хотела защитить себя. Нет! Я победил ее. Царь-философ разрубил гордиев узел. Да будет ликование и великая радость, ибо я свободен, свободен!
Он сплясал небольшую джигу, выкидывая лапы в стороны и раскачиваясь из стороны в сторону всем туловищем.
Я с облегчением вздохнул. Похоже, Франкс немного утратил устойчивость.
— Между прочим, что ты увидел во время своего восхождения, Франкс? И как далеко ты поднялся?
— Я достиг алеф-один, — радостно воскликнул он. — Пошли, я покажу его тебе. Простым путем.!
Там внизу есть туннель, который проходит весь Саймион насквозь, до самой Изнанки. Было бы действительно интересно сравнить твои "с" страниц с алеф-одним уступом. — Он залез мне на спину и обхватил меня лапами и жвалами.
Я спрыгнул в пропасть, оттолкнувшись от ледяного обрыва. Крылья Франкса резали воздух. Мы под углом подлетели к лестнице, вырубленной во льду на другой стороне, и тяжело приземлились.
14. НА АЛЕФ-ОДНОМ
Мы двинулись вниз по лестнице, Франкс впереди.
Справа был отвесный обрыв, под которым стремительно несся поток ледяной воды. Чем глубже мы опускались, тем слабее становился свет, тем яснее проступали движущиеся очертания в ледяных стенах. Один раз я чуть не сорвался, когда призрачного вида зубатка сквозь лед кинулась, как мне показалось, на меня. Рев потока не давал разговаривать. Я только и мог, что следовать за куполом спины Франкса. Наконец мы достигли дна.
Темная, безучастная вода неслась мимо, ее поверхность была покрыта рисунком стоячих волн. Тут и там из ледника вытекали ручейки и впадали в поток. Далеко впереди он снова прятался под лед. Против своей воли я представил себе, как бы это было, нырни я в воду… чтобы могучие течения разрывали мое тело на части, швыряли его на спрятавшиеся под водой ледяные зубы и наконец засосали его в черные подземные лабиринты. А почему бы нет? Я так боялся воды, что испытывал сумасшедшее стремление спрыгнуть и покончить с этим. Я снова материализуюсь на Свалке…
Я вздрогнул и сосредоточился. Франкс сидел, сгорбившись, на берегу и не отрываясь смотрел на поток. Что с ним такое? Я подтолкнул его раз-другой, и он двинулся дальше.
Мы шли вдоль потока, пока не добрались до горизонтального туннеля, уводящего влево — к городу, который я видел наверху. Туннель представлял собой рукотворную трубу футов семи в диаметре — что-то вроде дренажного коллектора. Я вошел в него вслед за Франксом. Постепенно шум потока стих.
Хотя по ощущению туннель шел горизонтально, но по его виду он постепенно искривлялся вниз. Ни вперед, ни назад не было видно более чем на пятьдесят футов. При этом туннель освещала какая-то светящаяся лента, бегущая по стене на уровне пояса. Это было настоящее окно в лед.
Были отлично видны разноцветные тени снов, дрейфующих вокруг нас. Тут и там попадались двери, вделанные в потолок туннеля, как люки на подводной лодке.
— Ты уже проходил этим путем? — спросил я Франкса.
— На той странице ты этого не спрашивал, — радостно ответил он. — Какое это облегчение, не знать, что я собираюсь сказать. Я хорошо умею говорить, но речь должна быть спонтанной, в ней должно быть что-то от дзен, ну, ты понимаешь.
Он проигнорировал мой вопрос, и я решил спросить что-нибудь поинтереснее.
— Почему кажется, что туннель ведет вниз, хотя он вниз не ведет?
Он помолчал, обдумывая вопрос, и я перефразировал его:
— Почему он выглядит так, будто мы переваливаем через гребень холма, хотя чувство такое, будто мы на ровной тропе?
— О, это.., это гравировка? В смысле гравитация. В физике я эрудирован меньше, чем в других науках. Я читал хорошо и много, но остались некоторые лакуны. — Я кашлянул, и он вернулся к теме. — Да, да, Феликс. Я могу ответить на твой вопрос. Я немного расстроен, а когда я расстроен, я говорю больше обычного. На Горе Он я пережил довольно разочаровывающий опыт, и я все еще в поисках своего пути, своего бесконечного, утомительного пути.
Какое-то время мы шли молча. В туннеле стало светлее, чем раньше. Все время казалось, что мы преодолеваем подъем. Я готов был поклясться, что мы теперь шли перпендикулярно поверхности ледника, прямо вниз, в глубь поверхности Саймиона.
Неожиданно Франкс снова заговорил:
— Не бойся, я не забыл о твоем вопросе. Сила притяжения на Саймионе — величина переменная.
