бы в приятном ожидании и возбуждении. Услышав странный запах, исходящий от дилдо, Ренди поднес его к носу и понюхал. От дилдо остро и резко пахло плесенью, запах напоминал звериную вонь и был совершенно не похож на то, как чудесно пахла роскошная киска Хони.
– Это запах молди, – объяснила ему Хони, – Поначалу этот запах кажется неприятным и резким, но потом к нему привыкаешь. Очень сексуальный запах. Подпусти-ка еще душка, Анжелика.
Дилдо чирикнул и испустил шипение, отчего острый запах молди стал в десяток раз сильнее. Ренди почувствовал, как кровь стучит у него в черепе. Никогда в жизни он еще не был так возбужден.
– Давай же, Ренди! – настойчиво позвала его Хони. – Все еще только начинается!
Так это продолжалось два последующих года – все то время, пока Ренди оканчивал старшую школу, – почти каждый день Ренди приходил к Хони, и они занимались сексом, и Хони выдумывала все новые и новые способы и забавы. Когда она заметила, с каким интересом Ренди наблюдает за тем, как она ходит в туалет, она купила специальный имиполексовый плащ, который укрывал голого Ренди, пока Хони стоя мочилась на него. Имиполексовый плащ назвали Сэмми-Джо.
Ренди бродил словно в тумане, и его успеваемость в школе стала из рук вон. Все, о чем он только и мог думать, это о том, как запах горячей мочи Хони смешивается с острым сырным душком Сэмми-Джо. Пытаясь вернуться к разуму, он пробовал заставить себя встречаться с обыкновенными девушками, со своими одноклассницами, но ничего, что могло случиться или случалось во время этих свиданий, не шло ни в какое сравнение с тем, что устраивали они с Хони Вивер, Анжеликой и Сэмми-Джо. Так Ренди стал сексуально одержим имиполексом.
Одной из причин, движущих Хони, было желание сосредоточить внимание Сью Такер на сексуальности Хони. Хони обожала во всех подробностях рассказывать Сью о том, чем они занимаются с Ренди, обо всем в самых мельчайших интимных деталях. Поначалу Сью слушала Хони с острым интересом, смешанным с отвращением; иногда Ренди со смущением ловил на себе удивленные и изучающие взгляды матери, что, конечно же, никак не улучшало их отношения. Но в конце концов материнские инстинкты Сью победили, и она запретила себе думать о сексуальных привязанностях сына.
В результате отношения Хони и Сью осложнились, потому что с некоторых пор при сексуальных контактах с Хони Сью никак не могла избавиться от видений того, чем Ренди занимается с ней. Несколько раз Сью и Хони крепко ругались, после чего Хони прекратила звонить Сью и изводить ее последними деталями того, что они только что с Ренди вытворяли. Еще через год странный любовный треугольник стал настолько невыносим для Сью; что она совершенно прекратила встречаться и разговаривать с Хони.
Весной того года, когда Ренди оканчивал школу, Сью снова обратилась лицом к мужчинам. В их доме появился явно с намерением поселиться надолго неприятный и совершенно пустой парень по имени Левис. У Левиса была борода, такая длинная, что концы ее вполне можно было завивать, что Левис очень часто проделывал. Левис работал бригадиром в строительной компании «Лондон Эрл Эстейтс», занимающейся строительством дешевого жилья в штате, и преимущественно сидел на стройке в Окалона, Кентукки, в двадцати милях от Шиверли. В свое время Сью выполняла много заказов на прокладку водопроводных труб для «Лондон Эрл», так они с Левисом и познакомились. В ту пору Левис жил в трейлере на стройке. Левис был одновременно и нудным домашним тираном, и слабовольным человеком, но по непонятной причине Сью он нравился. Возможно, причина заключалась в том, что она была умнее его и, как правило, ей удавалось заставить его Делать то, что она хотела.
Как только Левис переехал к Сью, он немедленно начал выживать Ренди из дома, но Сью заступалась за своего сына.
Она устроила для Ренди комнату в гараже, для того чтобы Ренди и Левис встречались как можно реже, и передала Ренди все свои заказы, кроме контракта с «Лондон Эрл». Ренди ходил на курсы водопроводчиков, и Сью хотела, чтобы он получил сертификат мастера, прежде чем уедет из дома.
– Технологии приходят и уходят, Ренди Карл, – говорила ему Сью. – Но люди все равно продолжают пользоваться трубами. Сегодня мы пользуемся мягкими трубами и умными трубами, но это все равно трубы. Другого способа подать воду в дом и отвести воду из дома нет, и никто, кроме водопроводчиков, не знает, как обращаться с трубами. Тебе нужно стать мастером-водопроводчиком, и ты будешь обеспечен работой на всю жизнь.
В ту весну Ренди был счастлив, как никогда в жизни. Его секс с Хони был горячий и необыкновенный. После школы и в уик-энды он зарабатывал отличные деньги. У него был талант к водопроводному делу, к новым технологиям, которые теперь там применялись. Его любимым инструментом был сантехнический пистолет, при помощи которого можно было выращивать трубы прямо под домом, в свободном пространстве, оставленном для технологических целей. Трубы из сантехнического пистолета изгибались и тянулись так, как ты приказывал им. Ренди нравилось жить в гараже, и Сью гордилась тем, как быстро он осваивает водопроводное дело.
Конец этим золотым временам наступил 20 июня 2050 года, на следующий день после того, как Ренди окончил школу.
В тот день он проснулся поздно, около полудня. Накануне компания его одноклассников устроила вечеринку в честь окончания школы, и на этот раз они решили пригласить и Ренди, чего раньше почти не случалось. До сих пор у него была тяжелая голова, после пива, бурбона и снэпа, которые он употребил накануне. Ренди не привык к алкоголю и наркотикам. Как он добрался до дома? Ах да, он шел пешком, по дороге каждый квартал останавливался, и его рвало в палисадники чужих людей. Какой болван!
Перекатившись на бок, он мысленно проверил состояние разных частей собственного организма. По сути дела, его самочувствие было не так уж плохо. Он наконец распрощался со школой. Он поднялся и сел на краю постели, оглядев гараж – свой письменный стол и шкаф, возле которого были сложены бухты сырого пластика для сантехнического пистолета. Его одежда висела на натянутой под потолком веревке.
Пикапа Сью и гидрогенного мотоцикла Левиса не было видно. Он наконец-то распрощался со школой. В трусах у него все упрямо напряглось; от алкогольного и наркотического похмелья его чувствительность повысилась, и торчало еще сильнее обычного. Он решил, что первым делом наведается к Хони; сегодня у нее был выходной.
Ренди надел майку без рукавов, мешковатые шорты и пластиковые сандалии. Потом позавтракал молоком и хлебом из материнского холодильника, вышел на улицу и побрел к дому Хони.
Стоял жаркий кентуккийский полдень, воздух был настолько влажный, что стоило только чуть ускорить шаг – и кожа становилась скользкой от пота. В трещинах асфальта обильно разрослась сорная трава. Со всех сторон доносилось пение цикад. От травы и кустов поднималась паркая жара. Дома вдоль улицы Шивели были похожи один на другой, все коробки со стенами из дешевых керамических плит, только цветники перед дверями немного отличались.
Хони была дома, но когда она открыла Ренди дверь, он увидел, что лицо у нее красное и
