Лицом к подсознанию. Техники личностного роста на примере метода самотерапии

Предположим, два человека играют в игру, подобную представленной в предыдущей главе: жена неосознанно провоцирует мужа разыгрывать какую-то роль из ее прошлого, и он по своим скрытым мотивам поддается соблазну отвечать ее провальному паттерну. Существует ли способ, который помог бы им избежать такого разрушительного времяпрепровождения? Да. Если один из них сможет почувствовать свою скрытую эмоцию и распознать паттерн, он не только изменит собственное поведение, но и даст шанс для роста своему партнеру. В главе «Супружеское общение» я описала игру, в которую играла с Берни: как мои попытки «помочь» в его конфликтах с Джин только ухудшали ситуацию, как я перестала вмешиваться, и тогда он сам смог справиться с гневом.

Вот другая история. Муж Джейн всегда возвращался домой с работы в разное время. Она прекрасно знала, что ему часто приходится задерживаться, что он не всегда может успевать домой к ужину, и все же каждый раз, когда это случалось, она впадала в бешенство. Она сидела, как на иголках, ожидая момента, когда Том войдет в дверь, и вылетала ему навстречу в ярости. Том как всегда спокойно докуривал свою трубку, выжидая, пока иссякнет словесный поток жены, так что его «высокомерное отношение» выводило ее из себя еще больше. Все это продолжалось очень долго. Однажды вечером, когда Том, по всей видимости, опять задерживался, Джейн почувствовала, как внутри нее закипает знакомое чувство гнева. На этот раз ее взрослая часть, исключительно разумная, заметила, что ей, черт побери, известно, что она ничего не может с этим поделать, что она слишком часто ведет себя глупо, и вообще, что с ней такое происходит?!

Шаг 1. Заметить неадекватную реакцию. Находясь в тот момент в эпицентре Шага 2 (Почувствовать внешнюю эмоцию), она сразу перешла к Шагу 3. Что еще я чувствовала? Как она себя чувствовала до того, как гнев дал о себе знать, когда появилась уверенность, что Том снова опоздает? Она следила за часами, и напряжение в ней росло до тех пор, пока не стало ясно, что муж не придет вовремя. Это напряжение — как именно оно ощущалось? Что-то вроде общей тревожности, страха чего-то неизвестного. Тревога была настолько мучительной, что вылилась в гнев. «Чего я боюсь?» — спрашивала она себя.

Шаг 4. О чем мне это напоминает? И вдруг поняла: она боится, что Том вообще не вернется домой, что он бросит ее, как поступил с ней первый муж. Она расплакалась, внешнее чувство, гнев, прошло. После чего наступило успокоение.

Шаг 5. Определить паттерн. Теперь ей стало ясно, что скрытый страх оказаться брошенной заставлял ее прикрываться чувством гнева. Она с ужасом осознала, что это пророчество вполне может сбыться. Если она будет продолжать выражать свой псевдогнев, Том может рано или поздно устать от всего этого и в один прекрасный вечер он просто не вернется с работы.

Почему Том оставался спокойным, пока она изливала свои эмоции? Его внутренний ребенок боялся этой разгневанной женщины, так похожей на его собственную мать, которой он страшился когда-то в детстве. Единственным способом спрятать этот унизительный страх от самого себя было сохранять спокойствие и отстраненность, чем он раздражал жену еще больше, вызывая в ней чувство неразделенной любви. Если бы не чувствительность в этой области, он, наверное, знал бы, как успокоить ее, развеять опасения. Он сумел бы разглядеть под внешним гневом неуверенность и найти способ разрешить ее проблему. Они оба играли в опасную игру, но когда один из партнеров — жена — осмелился пережить свои скрытые чувства, игра была прекращена.

Допустим, вы распознаете паттерн, опасную игру, но не знаете, почему в нее играете. Можно ли прекратить играть, не почувствовав скрытую эмоцию? Как правило, нет. Скорее всего, вы, не осознавая этого, поменяете одну игру на другую. Вот пример: Мэри годами пыталась приучить Джона бросать грязную одежду в корзину для стирки, но он упорно продолжал оставлять свои носки, трусы, рубашки и т. д. в том месте, где стоял, когда раздевался. Она подбирала за ним вещи, ругая его на чем свет стоит, и ужасно мучилась. В один прекрасный день она поняла, что это игра: она — ворчливая мать, усердно прислуживающая ему, а Джон — избалованный ребенок, который просто не слышит ее и поступает по- своему. Она твердо решила прекратить играть в эту игру. С этого дня его брошенная одежда оставалась там, где он ее бросал. Когда он начинал жаловаться, что у него не осталось чистого белья, она, вполне довольная собой, провозглашала, что постирала только то белье, которое лежало в корзине — кончились те дни, когда она подбирала его по всему дому. Джон был обижен и оскорблен, но через некоторое время привык к новому порядку и начал складывать свою грязную одежду в корзину.

Мэри гордилась тем, как решила проблему, но я увидела в этом только то, что она поменяла одну игру на другую. Раньше она была Хорошей Матерью, всепрощающей, хотя и ворчливой, теперь стала Плохой Матерью, прибегнувшей к наказанию, и Джону пришлось ее послушаться и вести себя как подобает Хорошему Мальчику. Рано или поздно им суждено сыграть в игру Плохой Матери где-нибудь в другой области, где они еще не осознают своих псевдо детско-родительских отношений. Есть ли другое решение этой проблемы? Для жены, у которой нет скрытых чувств относительно стирки, в этом, собственно, проблемы не существует. Многие женщины, соблюдающие строгость в этом вопросе со своими детьми, могут принять некоторую долю подобной небрежности у мужей. «Что я могу поделать, если свекровь не приучила его убирать за собой? Слишком поздно сейчас браться за перевоспитание — я не его мать». Таких жен не возмущает необходимость подбирать вещи за одним человеком в семье, они не ожидают совершенства в каждом тривиальном аспекте своей жизни; механика жизни не так уж сложна. А как насчет детей? Разве это не плохой пример для них? Но почему это должно быть плохим примером? Этого не случится, если вы будете честны с ними и с собой: «Не я воспитывала вашего папу, я воспитываю нас. Есть многое, что он может делать, а ты нет. Он папа, а ты ребенок, поэтому иди и положи носки в стирку».

Когда Мэри рассказывала о том, как подбирала за Джоном грязную одежду, было очевидно, что ситуация содержит для нее свои скрытые смыслы. «За кого он меня принимает, — раздраженно говорила она, — за служанку?» Этот опыт унижал ее. Если бы она рискнула исследовать внешнее чувство и попыталась открыть, что лежит под поверхностным слоем, она нашла бы истинный способ прекратить свою опасную игру вместо того, чтобы менять ее на другую.

Однажды я наткнулась на скрытое чувство по чистой случайности, при помощи метода, описанного в главе «Как подкрасться к скрытому чувству». Я чистила яблоки для пирога, слушая записи из венгерского фольклора, и неожиданно для себя обнаружила, что плачу. Я не могла понять, почему. Это была энергичная, радостная музыка, деревенские танцы. Что меня так опечалило? Если бы это произошло несколько лет назад, я, вероятно, просто поменяла бы пластинку, но теперь я уже знала, что нельзя упускать такой отличной возможности — ведь это чувство не было вызвано какой-то личной неудачей, виной или неполноценностью, которые могли бы ослабить меня.

Когда песня закончилась, я проиграла ее еще раз и еще раз. Чувство печали сохранялось, и я задала себе вопрос: «О чем мне это напоминает?» Счастливые танцующие крестьяне, то и дело звонко выкрикивающие какие-то слова. Казалось, им так весело. Как на вечеринке. Вечеринки… Я обожала вечеринки. Не эти огромные сборища вежливых незнакомцев, обязанных поддерживать разговор между коктейлями, а небольшие, теплые компании, когда собираются родственные души, старые друзья: музыка, хорошая еда и увлекательные темы для разговоров. Вечеринки, где мне было так хорошо среди людей, которые знают и любят меня, где мы наслаждаемся отдыхом от повседневной рутины, вдруг становясь привлекательнее и остроумнее, чем обычно, где я окунаюсь в магически теплую атмосферу и откуда ухожу с таким сожалением…

Вечеринки всегда были больной темой в нашем браке. Насколько я любила вечеринки, настолько же Берни их ненавидел. Мы выработали по этому вопросу некоторые компромиссы. Иногда мы оставались дома и пропускали вечеринку, чтобы доставить Берни удовольствие: тогда я чувствовала себя мученицей, а Берни испытывал вину. Иногда мы шли туда, чтобы доставить удовольствие мне: тогда наступала моя очередь беспокоиться, потому что ему было скучно, и ближе к полуночи (в самый разгар веселья) цвет его лица обретал бледный оттенок. На мой виноватый взгляд он казался ужасно потускневшим. Если мне удавалось не обращать внимания на эти симптомы утомления и оставаться в гостях до самого конца, то на следующий день Берни наказывал меня внезапной простудой.

О чем еще напоминала мне эта музыка? Цыганские мелодии. Венгерские цыгане. Родители моей