На следующий день на рассвете собрались они ехать через лес. Фэт-Фрумос взнуздал и оседлал коня, подтянул потуже подпруги, и тронулись они в путь. Вдруг слышат страшный грохот. Конь и говорит:
— Приготовься, хозяин, это ведьма приближается.
Ну и неслась же она, братцы, на пути её деревья валились, так она мчалась. Но конь взвился над ведьмой как вихрь. Фэт-Фрумос пустил стрелу и попал ей в ногу, нога и отвалилась. Приготовился он во второй раз стрелять, но ведьма закричала:
— Погоди, Фэт-Фрумос, я тебе ничего худого не сделаю.
А как увидела, что он ей не верит, расписалась в том своей кровью.
— Если бы не твой конь, — сказала Фэт-Фрумосу ведьма, — пришёл бы тебе конец, а так ты сам меня чуть не убил. Знай, что до сей поры ни один смертный не смел вступать в мои владения. Те же безумные, кто осмеливался, доходили лишь до того поля, где ты видел человеческие кости.
Направились они к дому ведьмы. И надо было видеть, как она Фэт-Фрумоса за стол сажала, как радушно принимала. Сидят они за столом, угощаются; вдруг ведьма застонала от боли. Вынул тотчас царевич из своей сумы её ногу, приставил на место, нога сразу и приросла. Обрадовалась ведьма, потчевала она Фэт-Фрумоса три дня и три ночи, а потом предложила ему в жёны любую из своей дочерей. Хоть и были они красоты несказанной, Фэт-Фрумос всё же от них отказался и признался старухе по чести, чего он ищет; на это ведьма и говорит ему:
Думаю я, что с твоим конём и твоей отвагой ты своего добьёшься.
Через три дня снарядился Фэт-Фрумос дальше в путь-дорогу. Ехали они, долго ли, коротко ли, проехали владения Геоноаи и выехали на широкое поле. Только с одной стороны того поля стоит трава высокая, а с другой всё выжжено. Спросил царевич у коня, почему трава выжжена, а конь ему отвечает:
— Здесь владения другой ведьмы — Скорпии, старшей сестры Геоноаи. Обе они такие свирепые, что никак не могут ужиться друг с другом. Родительское проклятие обеих их обратило в чудовищ. Страшная вражда между ними: хочет одна у другой землю отнять. Когда Скорпия злится, изрыгает она смолу и пламя. Видно, опять повздорила она с сестрой, ходила её выгонять из своих владений, тут и выжгла траву на своём пути. Скорпия — ведьма трёхглавая, она ещё злее, чем сестра. Отдохни немножко, хозяин, а завтра с утра готовься к бою.
На следующий день подготовились они, как перед схваткой с Геоноаей, и в путь тронулись. Вдруг слышат такой рёв и шум, какого никогда до той поры и не слыхивали.
— Будь наготове, хозяин, — говорит Фэт-Фрумосу конь, — это приближается к нам Скорпия.
Мчится ведьма в ярости, изо рта пламя пышет. Примчалась она словно вихрь, но конь взвился над ней и опустился рядом. Фэт-Фрумос пустил стрелу и снёс ей одну голову. Как снёс он ей голову, заплакала ведьма, пощады запросила, обещала ничего худого ему не делать, а чтобы поверил он ей, расписалась в том своей кровью. Ещё лучше Скорпия богатыря принимала, чем Геоноая. Он ей отдал голову, которую стрелой снёс, и, как только её на место приставили, приросла она как прежде. Через три дня Фэт-Фрумос отправился дальше.
Проехал он владения Скорпии и — долго ли, коротко ли — доехал до цветущего луга, где царит вечная весна. Цветы там красоты невиданной, и аромат от них такой сладкий, такой приятный, что и рассказать нельзя. Нежный ветерок над тем лугом веет. Остановились они отдохнуть. Конь и говорит:
— Много мы с тобой, хозяин, трудностей преодолели, но самые большие впереди; ждут нас теперь великие опасности, и если с божьей помощью мы с ними справимся, — значит, мы с тобой и вправду богатыри. Неподалёку отсюда есть дворец, в нём-то и скрывается молодость без старости и жизнь без смерти. Окружён тот дворец высоким непроходимым лесом, день и ночь рыщут по тому лесу чудовища, страшнее которых на свете нет; тебе их никак не одолеть, пройти через лес невозможно, — ну да мы как- нибудь постараемся-понатужимся, авось через лес и перескочим.
Отдохнули они денёк-другой, опять к трудному делу приготовились. Конь весь напружинился и говорит:
— Хозяин, подтяни подпругу что есть мочи, сядь в седло покрепче, за гриву мою ухватись и ноги поплотнее к бокам моим прижми, чтобы лететь мне было легче.
Поднялся он и в один миг очутился возле леса.
— Хозяин, — говорит опять конь, — сейчас все чудовища собрались во дворе, где их кормят, — самое время нам через лес перелететь.
— Летим, — отвечает Фэт-Фрумос, — и да поможет нам бог.
Поднялись они выше леса стоячего, выше облака ходячего и увидели дворец. Сиял тот дворец ярче солнца красного. Пролетели они над лесом, и только собрался конь опуститься у дворцовой лестницы, как задел копытом за верхушку дерева. Тут сразу весь лес зашумел, закачался, а чудовища зарычали, да так, что у Фэт-Фрумоса волосы встали дыбом.
В один миг Фэт-Фрумос с конём внизу очутились, и кабы не хозяйка дворца, тут бы им и конец пришёл. А хозяйка была волшебница — она как раз в это время кормила своих ребят — так она этих чудовищ называла.
Очень хозяйка обрадовалась, потому что до тех пор никогда человека не видала. Успокоила она чудовищ и на место их отослала. Ох, и красавица же была хозяйка — высокая, стройная, пригожая. Как увидел её Фэт-Фрумос, так и замер на месте. А она ласково на него посмотрела и говорит:
— Добро пожаловать, добрый молодец! Чего тебе надобно?
— Ищу я, — отвечает ей Фэт-Фрумос, — молодость без старости и жизнь без смерти.
— Коли этого ты ищешь, — говорит ему хозяйка, — то нашёл, что искал.
Сошли они с лестницы и вошли во дворец. Здесь встретили их ещё две молодые женщины, и нельзя было сказать, которая из них моложе. Это были старшие сёстры красавицы. Поблагодарил волшебницу Фэт-Фрумос за то, что спасла она его жизнь. Все три красавицы, на радостях, приготовили ему отменный ужин и подали на золотой посуде. Коню они разрешили пастись где ему вздумается, а потом показали гостей всем чудовищам и крепко-накрепко наказали им царевича и коня не трогать, чтобы могли они спокойно ходить по всему лесу.
Попросили красавицы Фэт-Фрумоса у них остаться: скучно им было жить одним. Он не заставил себя упрашивать, поблагодарил, согласился и сказал, что ни о чём лучшем и мечтать не мог.
Мало-помалу попривыкли они друг к другу, рассказал им Фэт-Фрумос обо всём, что он испытай, пока до них добрался. А через некоторое время женился он на младшей сестре. После свадьбы разрешили ему сёстры гулять всюду где ему захочется. Но одну долину показали они ему лишь издали и сказали, что называется она Долиной Слёз, и запретили туда ходить, — от неё, мол, будет ему большое горе.
Прожил он там немало времени, но даже и не заметил, потому что оставался таким же молодым, каким пришёл. Гулял он по лесу, не знал никаких забот, жил-поживал себе счастливо в золотых хоромах, в мире и согласии с женой и свояченицами, радовался ярким цветам и свежему, чистому воздуху.
Часто ходил Фэт-Фрумос на охоту, и вот однажды увидел он зайца, пустил в него стрелу — мимо, пустил другую — не попал; рассердился Фэт-Фрумос, погнался за зайцем, пустил третью стрелу и убил его. Но не заметил, несчастный, что, гоняясь за зайцем, попал он в Долину Слёз. Взял он зайца, вернулся домой, но, что бы вы думали?! Вдруг взяла его тоска по отцу с матерью. Не осмелился он признаться в этом хозяйкам дворца, но они, видя его грусть и печаль, сами обо всём догадались. Очень они тогда встревожились.
— Ах ты, несчастный, — говорят они ему, — ты зашёл в Долину Слёз.
— Да, дорогие мои, зашел, хоть и не нарочно. А теперь вот гложет меня тоска по родителям, но и вас я не в силах покинуть. Столько времени я с вами живу, а не могу ни на что пожаловаться. Пойду я, взгляну ещё разок на родителей, а потом назад к вам вернусь и больше уж вас никогда не покину.
— Не уходи от нас, любимый! — говорят ему они. — Уж сотни лет, как твоих родителей и в живых-то пет. Боимся мы, что если ты отсюда уйдёшь, то никогда уж больше мы тебя не увидим. Не уходи от нас, потому чуем мы беду неминучую.
Но сколько ни уговаривали Фэт-Фрумоса жена, и сёстры, и конь, не смогли они унять его тоску по родителям. Вконец иссушила она Фэт-Фрумоса. Наконец конь и говорит:
— Раз не хочешь ты меня послушать, хозяин, то теперь, что бы с тобой ни случилось, пеняй на себя.
