Уловка 20. Противоречие и запальчивость в споре побуждает только к излишнему преувеличению тезиса. Таким путем мы можем принудить противника к расширению тезиса, который, переходя за границу истины, сам по себе правилен; когда нам удается разбить сделанное таким образом обобщение, будет казаться, что мы опровергнули основной тезис. И наоборот, мы должны беречься, чтобы сами, увлекшись спором, не впали в обобщение или черезчур широкое распространение нашего положения. Часто противник старается сам расширить наш тезис дальше, чем мы это сделали; тогда следует остановить его и ввести спор в известные границы, говоря: «вот что я сказал, но отнюдь не больше».
Уловка 21. Вылавливание заключения. Выводим из тезиса противника при помощи ложных выводов и искажения понятий такие утверждения, которых в тезисе совершенно нет и которые совершенно противоречат взглядам противника. Но так как кажется, что из его положения вытекают другие, которые находятся в противоречии или между собою или с общепринятыми истинами, то это сходит за косвенное опровержение, за апагогию и составляет опять применение fallacia non causac ut causac.
Уловка 22. Апагогия при помощи истанции, exemlum in contrarium. В то время, как inductio требует много случаев, чтобы поставить общий тезис, апагогия должна поставить только один случай, к которому тезис не подходит и, бывает, опровергнуть. Такого рода случай называется инстанцией, exemphim in contrarinm, instantia.
Например, тезис «все жвачные животные имеют рога» опровергается одной инстанцией верблюд. Инстанция, таким образом, есть случай, когда общая истина применяется к чему либо такому, что должно заключаться в её основном понятии и по отношению к которому она недействительна и потому сама отпадает.
В этом случае легко впасть в ошибку, а потому надо обращать внимание:
1) Действительно ли верен пример; бывают вопросы, в которых единственное возможное решение состоит в том, чтобы случай признать неестественным, например, масса чудес, истории привидений и т. д.
2) Действительно ли пример применим к понятию выставленной истины; очень часто случается, что это только кажется и потому вопрос самым простым путем решается при помощи простого точного различения.
3) Действительно ли пример находится в противоречии с выставленною истиной, так как очень часто и это противоречие бывает только призрачным.
Уловка 23. Xoроший удар противнику зависит от retorsio argumenti, то есть, когда аргумент, которым хочет воспользоваться противник, еще лучше может быть употреблен против него самого. Например, когда говорят: «ведь это ребенок, к нему нельзя относиться строго – употребляем retorsio – «вот потому-то его и надо учить, чтобы он не вырос и не свыкся со своими дурными привычками».
Уловка 24. Если при каком нибудь приведенном удачно аргументе противник начинает видимо злиться, надо усиленно пользоваться этим аргументом и даже злоупотреблять им, не только по той причине, что он раздражает и дразнит противника, но и потому, что благодаря такому факту мы можем смелo вывести заключение, что нечаянно напали на слабую сторону и следовательно легко можем поймать его на чем-нибудь.
Уловка 25. Эту уловку можно употребить особенно в том случае, когда ведется спор между учеными людьми в присутствии неученых слушателей и когда вдруг явится недостаток в argumentum ad rem, а даже и ad bominem. Тогда употребляют argumentum ad auditores, то есть дается ответ негодный, но негодность котораго может определить только человек, хорошо знакомый с существом дела; таков противник, но не слушатель. Поэтому в глазах этих последних противник останется побежденным, в особенности же, если ответ выставить его тезис в смешном виде. Все люди всегда готовы смеяться и те, которые смеются, всегда будут на нашей стороне. Чтобы обнаружить фальшь ответа, пришлось бы прибегнуть к длинному анализу и к главным основам науки или, наконец, к другим каким-нибудь источникам, а для этого немного найдется охотников слушать.
Пример. Противник утверждает что при первоначальной формации гор масса, из которой кристаллизировался гранит и все остальные горы, была в жидком состоянии от жара, следовательно расплавлена. Жар должен был быть приблизительно в 200° R. Масса кристаллизировалась под прикрывающей ее морской поверхностью. Мы делаем argumentum ad auditores, что при такой температуре и даже раньше при 80° море выкипело бы и носилось бы в воздухе в парообразном состоянии. Слушатели смеются.
Чтобы опровергнуть нас, противнику пришлось бы показать, что точка кипения зависит не только от степени тепла, но в равной мере и от давления атмосферы, а оно в свою очередь до такой степени повышается, как только половина морской воды носится в парах, что и при 200° не наступает кипения. Но до того он не дойдет, так как для не физиков на это потребовалось бы особое рассуждение.
Уловка 26. Argumentum ad verecundiam. Вместо того, чтобы приводить всякие доказательства, пользоваться авторитетами, конечно, сообразуясь с знанием противника. Unusquisque mavult credere, quam judicare» – говорит Сенека. По этой причине легко вести спор, когда на своей сторон имеешь авторитет, которого уважает противник. Чем ограниченнее знание и способности противника, тем большее количество авторитетов имеют для него значение. Если же он обладает очень хорошими способностями, то или мало, или совсем не признает авторитетов. Само собою разумеется, что он согласится с авторитетными специалистами в мало ему известной или совершенно неизвестной науке, искусстве, ремесле, но и то с известным недоверием. Наоборот, люди обыкновенные относятся к ним с глубоким уважением и почтением; они совершенно не знают того, что тот, кто делает из предмета ремесло, любит не сам предмет, но выгоду и пользу, вытекающую из него; им также неизвестно, что тот, кто учит чему либо других, сам основательно не знает этого предмета, потому что тому, кто сам изучает предмет, обыкновенно не остается свободного времени на обучение других. Но у толпы всегда есть много уважаемых авторитетов: поэтому, когда нам недостает действительного авторитета, можно взять только кажущийся, и привести то, что сказано в совершенно другом смысле и при других обстоятельствах. Больше же всего имеют влияниe и большое значение те авторитеты, которых противник совершенно не понимает. Например, люди неученые больше всего уважают латинских и греческих философов. С авторитетами можно делать все, что угодно, не только допускать натяжки, но даже совершенно искажать смысл. В чрезвычайных случаях можно даже цитировать авторитеты собственного воображения.
По большей части у противника нет под рукой книжки, а если и есть, то он не умеет с нею справляться.
Вот самый лучший пример, какой только можно найти. Один французский священник, чтобы не мостить улицу перед своим домом, как того требовали от всех домовладельцев, привел следующую фразу из Библии: «paveant illi, ego non pavebo», чем совершенно убедил представителей городского управления. Наконец можно выдавать за авторитеты общие предрассудки, потому что большинство людей соглашается с мнением Аристотеля.
Нет такого самого бессмысленного взгляда, который бы люди легко не усвоили, раз им удается вразумить, что он общепринят и везде распространен. Пример так же благотворно действует на умы людей, как и на их поступки. Как бы то ни было, странно, что общепризнанное мнние имеет на них такое влияние, раз им известно, как эти мнения принимаются людьми на веру, без всякого со своей стороны обсуждения, только на основании чьего-либо примера. Происходит это, по всей вероятности, оттого, что большинство людей лишено самопознания. Только весьма немногие повторяют за Платоном: толпа имет много причуд, и если бы кто захотел сообразоваться с ними, взял бы на себя непосильную работу.
Всеобщность мнения, серьезно говоря, не доказательство, ни даже вероятное основание его правильности. Утверждающие противное, должны допустить:
1) что удаление во времени лишает силы эту всеобщность, иначе им пришлось бы вернуться ко всем старым заблуждениям, некогда признававшимся всеми за истину, например, к системе Птоломея, или к восстановлению католицизма в христианских странах.
2) То же самое можно сказать и относительно отдаленности в пространстве. Иначе всеобщность мнений поставила бы в затруднительное положение последователей буддизма, христианства и ислама (Bentham, Tactique des assemblees legislatives, vol. p. 70.).
To, что называют общим мнением, оказывается, составляет меньше двух-трех особ; мы убедились бы в этом, если бы могли присутствовать при истории возникновения какого нибудь такого мнения. Тогда
