помощь извне. Уже известный нам непосредственный участник этих событий И. А. Хизенко в книге «Ожившие страницы» пишет: «Весь день — в беспрерывных атаках: атакуют немцы — обороняемся и рвемся вперед мы; атакуем мы — переходит к обороне и теснее сжимает кольцо противник. Фашисты через усилители предлагают сдаваться в плен. Дают время для размышления. Странно, откуда им известны фамилии командиров и даже имена их детей? Вот они называют фамилию штабного командира, имена его детей. Обсуждаем, высказываем разные предположения. Вспомнили. Ходила минувшей зимой по нашим квартирам в Проскурове какая-то девица с повязкой Красного Креста на рукаве. Предлагала детские аптечки, записывала, кому и сколько надо…»[87]
Ганс Штеец в книге «Горные егеря под Уманью» пишет, что «сложившееся положение командование 48-го горного егерского корпусом считало окончанием битвы. Но данный вывод был преждевременным… 4 августа ни в коей мере не принесло ожидаемого окончания битвы. К вечеру положение корпуса, по сравнению с предыдущим даем, существенно не изменилось.
Фронт упорствовал. Русские сражались отчаянно. Воздушная разведка доносила о сильной концентрации противника в отступающих движениях на Подвысокое. Оттуда предпринимались и ночью, и днем атаки советских войск на юг, а также в районе юго-восточнее Рогово. Ожесточенно бросался враг на 125-ю пехотную дивизию. Вопреки всему отбил Оксанино и высоту, восточнее этого села. Но советским войскам нигде не удалось прорвать кольцо окружения…
Известия из штаба армии и от соседа слева малоутешительные. 44-й армейский корпус сообщил, что 24-я пехотная дивизия 4 августа, вследствие недостатка боеприпасов, вынуждена обороняться. Штаб армии уведомлял, что 1-я танковая группа из-за недостатка боеприпасов выступить на рубеж реки Синюхи не может. Но 9-я танковая дивизия в полдень наступлением на Терновку заперла врагу последний выход из котла»[88].
В ночь на 5 августа на командном пункте 80-й стрелковой дивизии собиралось командование 6-й армии и корпуса. В 2.00 был получен приказ Военного совета армии. В нем было сказано, что войска армии находятся в полном окружении, и была поставлена задача любыми средствами пробиваться к своим. Из-за отсутствия точных данных о противнике и своих войсках прорываться решили одновременно несколькими группами в разных направлениях. Снарядов для огневого обеспечения прорыва уже не было. Ставшие бесполезными артиллерийские орудия были приведены в негодность. Оставалось несколько исправных тракторов, которые служили артиллерийскими тягачами. Решились на военную хитрость.
Поэт Е. А. Долматовский, также участник описываемых событий, в книге «Зеленая Брама» по поводу обеспечения этого прорыва пишет: «Ночью 5 августа артиллеристы гоняли взад-вперед по Зеленой Браме тягачи, рассчитывая, что противник примет их за танки, идущие на прорыв. А тем временем основная колонна прорыва покидала село, двигаясь по улице Богдана Хмельницкого. Отвлекающий маневр артиллеристов был просто вызовом огня на себя. Это — и, к сожалению, только это — удалось… Под обстрел себя подставили, но существенной помощи главным силам 6-й и 12-й армий не оказали…»[89]
И. А. Хизенко пишет, что в ночь на 5 августа одна из групп решила прорываться в южном направлении. Она заблаговременно сосредоточилась в садах на южной окраине села Подвысокое, и все только ждали сигнала вперед. Но фашисты своевременно обнаружили эту группу, и еще до наступления рассвета по садам был открыт ураганный огонь минометных батарей противника, который вынудил изготовившиеся для прорыва советские подразделения вернуться в село и спрятаться обратно в траншеи и другие укрытия[90].
Другая часть войск группы генерала П. Г. Понеделина решила идти на прорыв в северном направлении. В сводном отряде собралось около 500 активных штыков. Прорыв был назначен на 9 часов утра.
В отношении этой попытки прорыва К. И. Чернявский в книге «Всегда с бойцами» пишет: «Начинался рассвет, когда наши батальоны сосредоточились на исходных позициях… Раздались первые залпы орудий. Короткий огневой налет — наши воины устремились к окопам противника. Фашисты открыли сильный огонь из всех видов стрелкового оружия… Вскоре враг был выбит из Каменече и отброшен до двух километров в северо-восточном направлении.
Фашисты предприняли решительные меры, чтобы вернуть утраченные позиции. Кинули в бой свежие резервы пехоты, танков и артиллерии. Солдат не жалели, тем более не скупились на мины и снаряды. Наши подразделения вынуждены были перейти к обороне…
После боя за Каменече люди настолько устали, что отказывались от еды, где останавливались, там и засыпали. Но задание пробиться из окружения осталось невыполненным. Комдив требовал не задерживаться на достигнутом рубеже и, использовав ночь, пробиваться дальше…
В назначенное время подразделения двинулись в путь… Треск автоматов нарушил тишину ночи. Ухнули взрывы гранат. Это боевое охранение обнаружило фашистов и пошло в штыки… Казалось, вражеский заслон будет сейчас уничтожен. Но ему на помощь подошло подкрепление. Походная застава, в которой находились и мы с командиром полка, оказалась внутри вражеской обороны. Командир полка приказал пробиваться к лесу, контуры которого виднелись в юго-западном направлении.
Совсем рассвело, когда мы приблизились к берегу речки, преграждавшей путь к лесу. Над ней белым пухом стелился туман. Вдруг с противоположного берега ударил вражеский пулемет… 99-я стрелковая дивизия не смогла пробиться к Новоархангельску»[91].
Пока 5 августа остатки 6-й и 12-й армий истекали кровью, стремясь самостоятельно вырваться из окружения, штаб Южного фронта в очередной раз докладывает в Москву о том, что отдал приказ генералу П. Г. Понеделину «новыми атаками пробить себе путь и выйти из окружения в восточном направлении». Этот приказ в Зеленую Браму доставляется самолетом санитарной авиации, который с трудом садится на узкой полоске еще советской земли, которая насквозь уже простреливается артиллерией противника. За спиной войск — река Синюха шириной до 80 метров и глубиной три метра, все переправы через которую уничтожены, а на ее противоположном берегу уже находятся немцы. Генерал П. Г. Понеделин, прочитав приказ командующего фронтом, только горько усмехнулся и попросил пилота забрать несколько мешков с почтой. Самолет был подбит на взлете, и последние письма несчастных так и не попали на Большую землю.
Значительно позже, в книге «Через три войны», вышедшей в свет 1972 году, бывший в 1941 году командующим Южным фронтом генерал И. В. Тюленев с циничным спокойствием констатировал тот факт, что «в тот день, когда писалось донесение в Ставку, 6-я и 12-я армии, измотанные кровопролитными боями, были уже полностью окружены под Уманью».
Г. Штеец в книге «Горные егеря под Уманью» пишет: «Командир корпуса имел убеждение, что захваченный в котел противник очень силен. Он быстро уплотнил порядки в ограниченном пространстве. С упорством и фанатическим самообладанием враг еще надеялся на удачу, что сможет прорвать кольцо окруженными силами. Поэтому командир корпуса принял решение 5 августа наступать одновременно всеми силами корпуса и нанести врагу последний удар.
С 10 часов утра этого дня район Торговицы — Небеливка — лес западнее Подвысокого подвергнуть бомбардировке. К тому времени на счету 1-й горнострелковой дивизии уже было захвачено 2500 пленных, 23 орудия всех видов, 3 танка, 200 повозок, много оружия и боеприпасов. Но успех, на который надеялись и который требовал так много выдержки, храбрости и нечеловеческого но силе напряжения войск, 5 августа опять достигнут не был. Враг без перерыва преследовал, всегда и всюду стоял и разбивал. Боролся своей последней героической борьбой, несравненно твердый и фанатически решительный. Он полагал в своем безнадежном положении, подстегиваемый комиссарами, ни в коем случае не сдаваться. Он еще надеялся прорваться на юг и юго-восток.
С наступлением темноты противник возобновил попытки прорыва, но прорваться ему не удалось. Но и части 4-й горнострелковой дивизии не имели сил для преследования русских, и оставались на своих позициях… Оценка положения к вечеру 5 августа показывала, что противник теперь зажат в узком пространстве. Большой лесной массив возле Подвысокого длинной около 12 километров стал пунктом сосредоточения и укрытия остатков разбитого противника»[92].
Между тем подвижные соединения 1-й танковой группы Клейста, завершив охват войск 6-й и 12-й армий в районе Умани и продвинувшись южнее этого города, получили приказ повернуть на восток и начать движение к Днепру, нанося главный удар в районе Кременчуга. Под угрозой захвата этого района советское
