окружения не наблюдается.
18 сентября. В районе южнее Днепра наши части успешно продвигаются на восток… По-видимому, Сталин отдал приказ стянуть к Киеву все силы, чтобы удержать город. Кажется, у противника большая неразбериха. Наблюдаются лишь разрозненные попытки прорваться в северо-восточном направлении. Русские по нескольким дорогам подводят свои войска от Харькова на Ромны. Первые атаки противника с востока у Ромны отражены»[114].
19 сентября в своем дневнике Ф. Гальдер записал: «Операция на южном крыле фронта развивается вполне успешно. Восточнее Киева создано три котла, которые блокированы нашими крупными силами… Полтава занята… С 12.00 над Киевом развевается немецкий флаг. Все мосты подорваны. В город ворвались три наши дивизии: одна — с северо-востока, две — с юга.
20 сентября. В кольце окружения начинается кризис…
21 сентября. Наши войска занимают господствующее положение на фронте окружения под Киевом; все атаки противника отражены. В северном котле взято большое количество пленных. Складывается впечатление, что Киев был планомерно эвакуирован»[115].
На этом существенные записи в дневнике начальника Генерального штаба сухопутных войск Германии по поводу событий, происходящих в районе Киева, прекращаются. Его внимание обращается на другие стратегические направления: центральное, ленинградское и крымское.
Таким образом, в сражении под Киевом войска Юго-Западного фронта, не имея достаточных сил для того, чтобы парировать охватывающий маневр противника, оказались в окружении и потерпели сокрушительное поражение. Деблокировочные действия, организованные главкомом Юго-Западного стратегического направления для оказания помощи выходящим из окружения войскам в период с 15 по 26 сентября, существенных результатов не дали.
Это стало следствием того, что стратегическое руководство (Ставка ВГК, Генеральный штаб, штаб главкома Юго-Западного стратегического направления) не выполнили своей главной функции — предвидение развития событий на одном из важнейших участков советско-германского фронта. Также недооценивались силы и намерения противника и переоценивались силы и способности к сопротивлению войск Брянского, Юго-Западного и частично Южного фронтов.
Обстановка на стыке Юго-Западного и Брянского фронтов уже на 1 сентября 1941 года требовала со стороны Верховного Главнокомандования принятия радикальных решений. Нужно было, в первую очередь, четко определить разграничительные линии между фронтами с тем, чтобы не допустить перемешивания их войск. Но по какой-то причине это сделано не было, что стало причиной дезорганизации управления, ослабления сопротивляемости и возникновения паники на важнейшем оперативном направлении. В действиях же самих фронтов и армий выявился недостаточно высокий уровень руководства для принятия и реализации собственных решений, перегруппировки войск, маневра сил и средств на угрожаемое направление.
Важнейшая отрасль деятельности штабов — разведка ограничивалась пассивным наблюдением и недостаточно активно вела разведку противника. В результате этого ударные группировки появлялись внезапно и наносили удары по самым слабым местам в обороне советских войск. Командующие, командиры и штабы сведения о противнике получали отрывочные и с большим опозданием, что не позволяло своевременно реагировать на складывающуюся обстановку.
Не на высоком уровне оказалось командование обоих фронтов. Командующий Юго-Западным фронтом генерал-полковник М. П. Кирпонос практически ограничил свою деятельность точным выполнением указаний Ставки ВГК, не стремясь проявлять собственную инициативу в руководстве подчиненными ему войсками. К тому же в ходе операции по техническим причинам управление войсками Юго-Западного фронта было потеряно. Войска фронта оказались рассеченными противником на несколько групп. Окруженные группировки более недели продолжали сопротивление и практически все погибли или были пленены противником. Из окружения вышло всего около 20 тысяч человек.
В ходе Киевской стратегической оборонительной операции общие людские потери советских войск составили 621 324 человека. Кроме того, было потеряно 411 танков, 18 368 орудий и минометов, 343 самолета.
Правда, советские источники дают другие цифры. Так, в книге «Киевский Краснознаменный» указано, что «это не соответствует действительности. Перед началом Киевской операции в составе войск фронта насчитывалось 677 085 человек. К концу операции только в соединениях фронта, которые не попали в окружение (38-я и 40-я армии, многие фронтовые части, значительная часть тылов фронта, армий и другие) насчитывалось 150 541 человек. Если учесть, что в ходе ожесточенных боев, длившихся весь сентябрь, войска фронта понесли большие потери, а значительная часть вырвалась из кольца окружения, многие перешли к партизанским действиям, то станет ясным, что число пленных составляет менее одной трети первоначального состава войск, попавших в окружение».
Противник (6-я, 17-я полевые армии и 1-я танковая группа) в этой операции потерял убитыми, ранеными и пропавшими без вести 95,2 тысячи человек. Таким образом, даже при расхождении цифр советских потерь, их общее соотношение далеко не в пользу советских войск, которые вели оборонительные действия. Поэтому о какой-то «героической» обороне Киева вести речь очень сложно.
Командование Юго-Западного фронта также постигла печальная участь. 20 сентября 1941 года южнее Пирятина в районе рощи Шумейково погибла основная часть управления фронта, в том числе командующий генерал-полковник М. П. Кирпонос, член Военного совета М. А. Бурмистренко и начальник штаба генерал- майор В. И. Тупиков. Из окружения чудом вырвался начальник оперативного управления фронта — будущий Маршал Советского Союза И. Х. Баграмян.
В 1941 году Киеву было присвоено звание города-героя. Этого же высокого звания посмертно был удостоен М. П. Кирпонос, а его прах был торжественно перезахоронен в столице Украины. Для всех уцелевших защитников Киева была учреждена специальная медаль. Эта медаль было торжественно вручена и непосредственно виновному в киевской катастрофе — бывшему главкому Юго-Западного стратегического направления Маршалу Советского Союза С. М. Буденному.
Одесская и Каховская оборонительные операции
17 июля 1941 года у А. Гитлера состоялось совещание, на котором, в частности, обсуждался четырехлетний план реорганизации оккупированных районов Советского Союза. На этом совещании было отмечено, что Румыния (Антонеску) стремится получить Бессарабию и Одессу. В связи с этим германское командование основные задачи по наступлению вдоль северного побережья Черного моря возложило на 4 -ю армию Румынии, усилив ее двумя немецкими дивизиями.
18 июня Ф. Гальдер в своем дневнике записал: «Согласно указанию фюрера теперь следует приступить к операции по овладению Одессой. Для выполнения этой задачи предназначается корпус Ганзена (54-й армейский корпус 11-й армии. —
30 июля начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии, характеризуя обстановку на правом крыле группы армий «Юг», отмечает: «Противник отходит. Несмотря на это, ввиду малой активности румын и учитывая наличие нескольких хорошо сохранившихся дивизий в составе русского Южного фронта, следует ожидать попытки противника удержать район Одессы и прилегающее к ней побережье. Одесса может стать русским Торбруком»[117].
Город-порт Торбрук, расположенный на побережье Средиземного моря, также был осажден немецкими войсками, которые не смогли овладеть им. При наступлении на территорию Советского Союза немцам менее всего хотелось наткнуться на такую преграду, которой, ввиду наличия коммуникаций со стороны моря, могла стать Одесса. В то же время немецкое командование считало, что на приморское направление, вследствие заинтересованности в нем Румынии, не следует бросать немецкие войска, которые нужны были на других участках советско-германского фронта. В результате этого бои на подступах к Одессе некоторое время развивались достаточно вяло. Несмотря на это, блокада города со стороны суши с каждым
