он чувствовал себя бессмертным в лоне богов и знал, как само собой разумеющиеся факты все то, что мы теперь описываем. Представим себе следующее, представим себе, что мы погружаемся в сон, астральное тело выделяется из физического, и все это происходит во время полнолуния. Тогда ясновидящий видит не только просто астральное облако, он действительно видит проникающие в физическое тело истечения из астрального тела. Эти истечения ночью изгоняют усталость и приводят физическое тело в такое состояние, что оно чувствует себя бодрым и освеженным. Можно было бы увидеть такие духовные потоки исходящими также и от Луны, и каждый такой поток пронизан астральными силами, можно было бы видеть, как на самом деле от Луны исходят духовные воздействия, пронизывают астральное тело и плодотворно воздействуют в своей деятельности на тело физическое. Представим себе, что мы люди древнего лемурийского времени; тогда наше астральное тело восприняло бы эти излияния духовных сил; оно взглянуло бы наверх и сказало бы, что Озирис, работающий надо мною, — вижу как его влияние проходит сквозь меня. И мы бы почувствовали себя ночью сокрытыми в Озирисе, мы бы, так сказать, жили в Озирисе. «Я и Озирис — одно» — ощутили бы мы. И затем мы бы ощутили: «Теперь я должен вернуться вниз в ждущее меня физическое тело, теперь время, когда я погружаюсь в низшую природу», и мы бы радовались тому времени, когда мы снова можем оставить физическое тело и покоиться в лоне Озириса или переменно — в лоне Изиды.
Чем более развивалось физическое тело, чем больше оно складывалось, чем больше развитием верхних частей человек мог видеть физически, тем больше времени должен был отдавать человек на погружение в Физическое тело, тем больше приобретал он к тому интереса; чем темнее становилось его сознание духовных миров, тем яснее сознание в физическом теле. Так все больше развивалась жизнь человека в физическом мире и в состояниях, протекающих между смертью и новым рождением, все более прекращалось сознание; по-крайней мере, сознание в этом состоянии изменилось. В Атлантиде человек все более терял чувство божественной родины и, когда миновала великая катастрофа, уже большая часть человечества совершенно утеряла природную способность видеть в духовном мире, но зато все отчетливее видела днем. Уже было обращено внимание на то, что во время создания культур у отставших людей существовал дар ясновидения. Вплоть до времени, когда основалось христианство, еще были отсталые обладатели такого ясновидения, и еще теперь, хотя лишь в отдельных случаях, есть люди, сохранившие естественное ясновидение, приобретаемое путем эзотеризма.
Итак, в Атлантиде ночь мало-помалу становилась для людей темной. Она стала бессознательной для людей первой после-атлантической культуры, которую мы попытались охарактеризовать во всей ее величине, — ту древнюю культуру святых Риши, которая прошла перед нашей душой в предыдущих лекциях и которую мы должны охарактеризовать еще иначе.
Перенесемся в учеников Риши, вообще в людей индусской культуры, скажем, во время непосредственно после катастрофы. Это было как бы воспоминанием о том мире, где человек видел богов, работавших над ним. Теперь он вышел из этого мира, из лона богов. Раньше для него все было там, как теперь для него всем является физическое. Как воспоминание проходило это сквозь душу тех, которые принадлежали к первой после-атлантической культуре, — сквозь душу индусского человека, который знал, что Риши и их ученики могли видеть в духовном мире, но который знал также, то для нормального человека, для принадлежащего к индийской культуре, уже прошли времена, когда он мог видеть в духовном мире.
Это было для индуса как бы воспоминанием, болезненным воспоминанием о прежнем мире отчизны и, тоскуя, он стремился из этого огненного мира. Не действительность — горы и долины, не действительность — облака, звездное небо — все это лишь оболочка, лишь личина сущности, а истинного, скрытого позади — богов и истинный образ человека — мы не можем видеть все, что мы видим, майя, не действительность; истина же сокрыта оболочками. И это настроение становилось все более жизненным, — что человек родился из истины, что его родина в духовном, все же чувственное не истинно, оно майя. Кто столь сильно чувствовал противоположение и не истинность физического, религиозное настроение того все менее проявляло интереса к физическому миру и все более склонялось духовно к тому, что могут лицезреть и возвращать посвященные. Тоскуя, стремился индус прочь из этой действительности, из жестокой действительности, которая для него была ничем иным, как иллюзией. Истинное он чувствовал лишь позади, и первая культурная эпоха мало интересовалась тем, что происходило внешне на физическом плане.
Иначе было во второй культурной эпохе, у персов, из которых вышел Заратустра, великий ученик Ману. Если мы хотим в немногих чертах уяснить себе, в чем состоял переход от индийской культуры к персидской, то мы должны сказать, что перс чувствовал физическое не только как сцепление обстоятельств, он чувствовал его как задачу. Он глядел наверх в области света, он глядел в духовные миры, и его душа видела, как все распадалось на силы света и темные силы, и физический мир становился для него миром работы. Перс говорил себе: есть благие силы света божество Аура-Маздао (Маздао) и есть темные силы под водительством Аримана. От Аура-Маздао идет исцеление людей, от Аримана — физический мир. Приходящее от Аримана мы должны претворить, мы должны связать себя с добрыми богами и победить Аримана тем, что мы изменим Землю, тем, что мы станем такими, что сможем переработать Землю. Побеждая Аримана мы тем самым делаем Землю средством богов. Принадлежащие к. персидской культуре сделали первый шаг к освобождению Земли, и они имели надежду, что однажды Земля станет благою планетой, что воссияет слава высшего существа Аура-Маздао.
Так чувствовал тот, кто не смотрел в возвышенные высоты, подобно индусу, но кто твердой ногой попирал физический мир.
И дальше шло завладение физическим планом, и на третьей культурной ступени, во время египетской культуры, уже почти ничего не существовало от древнего отвращения, с каким чувствовалась майя.
Халдей смотрел на звезды, они не были для него только майей они были числами, запечатленными богами в физическом плане. Ихалдейский жрец следил пути звезд, и когда он становился посвященным, когда он узнавал все существа, населявшие планеты и звезды, тогда он возводил глаза к небу и говорил себе: «То, что я вижу моими глазами, есть внешнее выражение того, что мне дает оккультное видение, посвящение. Когда посвященный жрец осенил меня благодатью божественного зрения, тогда увидел я Бога; но все внешнее, видимое есть только иллюзия, — во всем этом я вижу Божии письмена». Такого посвященного охватывало чувство, подобное тому, которое охватывает нас, когда мы видим друга, с которым надолго были разлучены, или получаем письмо и видим почерк этого друга. Мы видим, что его рука начертала эти буквы, мы видим выраженное в них чувство сердца.
Так приблизительно чувствовал египетский или халдейский посвященный; так чувствовал он, пребывая в храме мистерий, духовными очами взирая на духовные существа, связанные с нашей Землей. И когда, увидев все это, он уходил и видел звезды и весь мир, то все это казалось ему письмом духовных существ; он узнавал письмена богов. Когда сверкали молнии, когда гремел гром, — узнавал он проявления богов. Боги проявлялись для него во всем, что он видел внешне. Такое же чувство, какое испытываем мы по отношению к письму друга, имел он к внешнему миру, так чувствовал он, когда он видел мир элементов, мир тварей, мир облаков, мир звезд. Все открывалось как письмена богов.
И египтянин верил, что человек может победить материю; возникла геометрия, математика; с их помощью человек мог побеждать элементы, ибо он верил, что он может найти свой дух, ибо он верил, что можно запечатлеть дух в материи. Это было огромным шагом в завоевании физического плана, и благодаря тому, что человек уже мог правильно относиться к физическому плану, он стал для него чем-то.
Ранее человек нуждался в учителях, так же нуждались в учителях и посвященные, скажем, в древнем индийском времени. В каких же учителях нуждались посвященные? Было необходимо, чтобы посвященный в состояниях посвящения приводился к тому, чтобы снова видеть то, что раньше человек мог видеть в своем смутном ясновидящем сознании. Посвящаемый должен был быть возвращен назад; он должен был быть снова возведен к духовному миру, чтобы научиться тому, что благодаря своим переживаниям он мог передать другим. Для этого ему был нужен учитель. Риши также были необходимыми учителями, указывавшими им то, что произошло в древней Лемурии, когда человек еще был ясновидящим. Также было еще у персов.
Иначе было у халдеев, совсем иначе у египтян. О, тогда тоже были учителя, которые приводили учеников к ясновидящему видению в духовных мирах за физическим миром. Это были инициаторы,
