слышный стук в дверь, и монотонное «Впусти меня. Открой мне». Стоило встать и открыть, и все бы закончилось в тот же миг — весь этот кошмар, мистика и, главное, ожидание смерти. Но инстинкт самосохранения — вещь упрямая. И я продолжала сидеть на холодном полу, таращась в пустоту и отрешенно повторяя: «Сережа, не надо… Не надо, Сережа… Сережа…»
В категории «нудность и клиническое постоянство» мы с голосом за дверью вполне могли бы конкурировать. И я бы, наверное, победила, потому что ближе к пяти утра он, отчаянно и громко рявкнув:
«Впусти меня, слышишь?!» — все-таки затих, я же еще раз восемьдесят повторила «не надо, Сережа» уже в абсолютной тишине. Впрочем, почему в абсолютной? Где-то наверху соседи уже включили воду в ванной. Внизу закашлял и закряхтел древний старичок (он мучился бессонницей, и прежде его каждодневный шумный подъем меня ужасно бесил). За стеной петухом, разгоняющим нечистую силу, зазвенел будильник. А вслед за ним задребезжал телефон. Телефон снова включился!
Это могло означать только одно: я выжила, я выдержала, по крайней мере, на сегодня вся эта жуть закончена и можно подумать о том, что делать дальше. Из глаз моих вдруг обильно хлынули слезы, подбородок задрожал, и в прихожую я кинулась, рыдая сладко, как ребенок, которого наконец простили и выпустили из угла злые родители.
Звонить могла только Ольга. Наверняка прослушала мое сообщение на автоответчике и теперь жаждала убедиться, что все это ей не почудилось. «Да уж, пожалуй, что не почудилось!» — подумала я, с содроганием вспомнив Сергея в сером плаще, стоявшего под моим окном. Из-за того, что руки все еще тряслись, телефонная трубка показалась вдруг неимоверно тяжелой: пришлось подбородком прижать ее к плечу.
— Алло! — Голос мой упал в пустоту, как камушек в омут. — Алло! Оля, это вы?
— Нет, это не Оля, — шарахнуло по барабанным перепонкам. — Это не Оля.
Ты слышишь, стерва?! Не захотела меня впустить, не захотела выпить со мной бокал вина, и теперь все пойдет так, как и должно было идти…
Меня одновременно бросило и в жар, и в холод, колени ослабели, пот потек по вискам двумя липкими ручейками.
Это был тот же самый голос, что недавно просил под дверью: 'Открой мне!
Впусти меня!'
— Сережа! — пробормотала я, сильно опасаясь, что сейчас опять рухну в обморок. — Сережа, за что ты так со мной? Все, что сказал Витька, — это ведь не правда! Ну, Сережа…
— Молчи! — снова резко бросили на том конце провода. — Сейчас уже ничего не изменишь. Ты не захотела выпить вино, и его вольют в глотку твоей Ольге. Она получит то, чего так боялась. Гертруда выпьет отравленный кубок, предназначавшийся не ей… Ты этого хотела, да? От ужаса мой язык онемел и прилип к небу. Невидимый же собеседник продолжал:
— И дальше все будет так, как должно было быть. Будет настоящая мясорубка… Бедная, глупая стерва, ты ведь наверняка думала, что «мясорубка» — это просто такая нестрашная машинка для перемалывания кусочков говядины и свинины? — Пауза, и снова монотонное:
— А Гертруда? А Лаэрт? А Клавдий? И ты, маленькая, трусливая сучка!
— Сережа! — в последний раз выкрикнула я, и в трубке, вместо ответа, запищали короткие гудки отбоя.
Все это было и страшно, и странно, и совершенно не, в духе Пашкова.
Только что-то на самом деле чудовищное могло таким образом изуродовать его мозг. «О, что за гордый ум сражен?» Факт моей «измены», пожалуй, не обладал такой разрушительной силой. А может… От внезапно пришедшей в голову мысли мне сделалось совсем уж дурно… Может, и не было никакого безумия? Если исходить из классического толкования Шекспира, Гамлет ведь никогда и не сходил с ума! Он был отвратительно, стопроцентно нормальным человеком! Притворство? Но с какой целью?! Как странно бы себя я ни повел, Затем что я сочту, быть может, нужным В причуды облекаться иногда…
Мрачная тень Эльсинора снова нависла надо мной призраком неотвратимой смерти. Но сейчас не было времени на то, чтобы зарываться в переводы, толкования и шекспироведческие статьи, пытаясь отыскать волшебное слово «сим-сим», которое сразу все объяснит и сразу всех спасет. Ситуация предполагала действия более оперативные и менее замороченные: позвонить Ольге и сказать, чтобы она спряталась, закрылась на все замки и ни в коем случае не отпирала никому — ни почтальону, ни соседке, ни сантехнику! «Ей вольют в глотку вино!» — обещал Пашков, и это значило, что у него есть помощники.
Непослушными, дрожащими пальцами я принялась накручивать телефонный диск и даже с досады саданула кулаком по стене, услышав длинные гудки. Ольги не было дома! Она могла находиться где угодно: на улице, в магазине, у той же Леры Игониной, в маршрутке, едущей от Кузьминок до Люберец. И где угодно ее могли достать…
Господи, как хотелось мне в тот момент сделаться вездесущей. Всего на пять минут, чтобы выдернуть ее оттуда, где она сейчас находится, и вместе с ней смыться. Но у меня не было даже плохонькой машины, не говоря уж о сверхъестественной способности пребывать одновременно в нескольких местах.
И тут смутная, невнятная еще мысль закопошилась у меня в голове.
Способность пребывать в нескольких местах одновременно.. Скорость, оперативность. «Его ребята ходят по следу» как гончие псы… У его ребят информация в сто раз оперативнее и полнее, чем у милиции'… Ну конечно же! Что не под силу одному человеку, запросто могут сделать несколько! Я не знала, кто они — сотрудники органов в штатском или обыкновенные бандиты, — но очень надеялась, что эти люди помогут мне спасти Ольгу. Что же касается телефона Мистера Икс, то на эту тему у меня тоже были некоторые соображения. Видимо, все-таки существовало равновесие справедливости и несправедливости в природе, раз Ольгина записная книжка все еще лежала на тумбочке в моей прихожей. А в книжке был один странный номер телефона. Просто номер, без всяких адресов и фамилий. Но зато с крошечным крестиком, стоящим возле последней цифры. Я обратила на него внимание еще в тот раз, когда пыталась вычислить Леру Игонину.
Крестик — «икс» — Мистер Икс… В принципе это было моим единственным шансом.
— Алло! — прокричала я в трубку, набрав комбинацию из семи цифр и услышав странно узнаваемый мужской голос. (Впрочем, я находилась сейчас в таком состоянии, что все голоса и лица вокруг казались мне подозрительно и угрожающе знакомыми.) — Алло! Выслушайте меня, пожалуйста. Если вы тот, про кого я думаю… Вы ведь Мистер Икс? Одна моя подруга Ольга называла вас Мистером Икс, она звонила вам вчера из моей квартиры! Оля в опасности, ее хотят убить.
Найдите ее, пожалуйста, как можно быстрее. Вы ведь можете?! Умоляю вас, найдите!
Мой невидимый собеседник молчал, будто не слышал всего, что я сказала, или же просто не хотел отвечать. Но это почему-то лишь добавляло уверенности: он именно тот, кого я ищу!
— Пожалуйста, скажите что-нибудь! — против воли из глаз моих покатились слезы. — Не молчите, пожалуйста! Вы ее последняя надежда. И моя тоже… Умоляю вас!
— Хорошо, — как-то нехотя, уронили на том конце провода. — Назовите свой адрес, я пришлю за вами машину…
Минут через двадцать к подъезду подкатил темно-синий джип с тонированными стеклами. Из машины вышли двое молодых людей в добротных шерстяных пальто. Все еще соблюдая великие меры предосторожности, я спросила через дверь, кто они и откуда.
— За вами посылали, — ответили ребята кратко и совсем по-гамлетовски.
Мои сборы заняли не больше пяти минут. Примерно столько же времени понадобилось мне, чтобы набраться храбрости и зайти на кухню за ключами. Зато остальные полчаса, что мы ехали до двухэтажного белого особняка в центре, я усиленно размышляла над тем, под каким «соусом» подам моему спасителю всю эту историю про «Гамлета». Как объясню про Пашкова? Про Офелию? Про Полония? Про Розенкранца с Гильденстерном? Поверит ли он мне?
И только войдя в просторный кабинет с зелеными кожаными креслами и вертикальными жалюзи на окнах, поняла, что все это не важно. Поняла еще прежде, чем заметила, что Ольга (живая и здоровая Ольга!) не смотрит мне в глаза. Еще прежде, чем увидела выходящую из боковой двери Наталью. Еще прежде, чем встретилась взглядом с Лехой — отнюдь не обезглавленным и вообще целым и невредимым настолько, что хоть сейчас на плакат, рекламирующий правильный образ жизни!..
