изменять, правда? Мужчинам, которые любят делать из мухи слона, спуску давать нельзя!
Эвелина. Я вижу, характером ты пошла в папу.
Софи. В каком-то смысле – да. Не выношу, когда мне перечат. А вот ты так спокойно все переносишь… просто не понимаю, как тебе это удается. Да еще подшучиваешь надо всем. Я восхищаюсь твоей выдержкой, но мне тебя жаль; Ты же губишь свою жизнь! Ты так блестяще выглядишь для твоего возраста, ты такая красивая, элегантная, – просто тошно смотреть, как все это пропадает зря.
Эвелина. Ты очень добра, что заботишься о других.
Софи. Да не о других, о тебе! Ты не должна жить соломенной вдовой, это же абсурд! Папа сам. тебе сказал, что ему было бы только приятно, если бы ты завела любовника. Кому, как не тебе, быть любимой. Знаешь, иногда мне кажется, что ты специально не делаешь этого – ему назло. Именно потому, что его бы это очень устроило. А вообще, ты, по-моему, гораздо хитрее, чем кажешься, вот что!
Эвелина. Как бы то ни было, не ломай себе голову над моими проблемами – это бесполезно.
Софи. Понятно. Я констатирую, что ты мне не доверяешь. Что ж, очень жаль.
Эвелина. Дело вовсе не в доверии. Я тебе повторяю: моя жизнь – это моя жизнь, и ты должна знать о ней не более того, что я считаю нужным рассказать. Неужели непонятно?
Софи. Нет. Вот если бы у меня был любовник, я бы тебе рассказала.
Эвелина. И я бы тебя поняла. Думаю, что предпочла бы знать об этом. Но ты мне не мать, а дочь. Понимаешь разницу?
Софи. Ты предпочла бы знать? Правда?
Эвелина. Да.
Софи. Ну, тогда я тебе сообщаю.
Эвелина. Что?
Софи. Что у меня любовник.
Эвелина. У тебя?
Софи. Да. Тебе это неприятно?
Эвелина. И давно?
Софи. Уже полгода.
Эвелина. Ты мне не скажешь, кто он?
Софи. Нет.
Эвелина. Но я его знаю?
Софи. Ну… в общем, да, думаю, знаешь… Вполне вероятно.
Эвелина. Он твоего возраста?
Софи. Ну нет, вот еще! Скорее, папиного.
Эвелина. Папиного возраста?!
Софи. Терпеть не могу молокососов. Любовник, понимаешь, это плечо, на которое можно при случае опереться. А попробуй-ка обопрись на какого-нибудь желторотого слюнтяя – живо сверзишься.
Эвелина. Сверзишься?…
Софи. Я хочу сказать, что это ненадежно, понимаешь? Они – не мужчины. С ними не чувствуешь себя в безопасности.
Эвелина. Он женат?
Софи. Конечно. Двое детишек. Как он бесится, когда я его называю «мой старикан».
Эвелина. Но… ты с ним счастлива?
Софи. Он мне очень нравится.
Эвелина. Он тебя любит?
Софи. Ого! Он мне все уши прожужжал на эту тему. Но иногда я думаю, что ему просто нравится мой задик, да и перед тоже.
Эвелина. Вот уж о тебе никак не скажешь, что ты живешь иллюзиями.
Софи. А что, задик у меня и правда аппетитный, разве нет?
Эвелина. Ты привязана к нему?
Софи. Я же тебе говорю: с ним я чувствую себя спокойно и он мне нравится… Ты, кажется, огорчена?
Эвелина. Не знаю.
Софи. Учти, я с самого начала знала, что это не на всю жизнь.
Эвелина. Да, но ты рискуешь…
Софи. И я с самого начала знала, чем я рискую. Рискую втюриться в него по уши и потом страдать по поводу того, что он женат. Я знаю. Я всегда знала. А вообще, признаюсь тебе, мне жутко надоело ходить в девственницах. И это в семнадцать-то лет! У меня прямо целая куча комплексов возникла. А теперь все в
