Это было роковой ошибкой старого вояки. Он слишком рано сбросил со счетов штатского слюнтяя. Тот полоснул его осколком стекла по горлу.
В полковнике оказалось много крови. Почти столько же, сколько дерьма. Но аптекарь этого, к своему сожалению, не увидел. Солдаты расстреляли его из автоматов, и он умер, получив сорок пуль в корпус. Его швырнуло на улицу через витринный проем, стекло в котором уже осыпалось, и он упал рядом с мертвой красавицей.
Им предстояло пролежать так оставшиеся пять дней. На третий день Роза уже пахла отнюдь не духами, аптекарь тоже не благоухал. А прежде их попробовали на вкус бродячие псы. Но не обглодали до костей. К тому времени еды для собак было вдоволь.
Проснувшись по звуку зуммера в одном из тупиков стеклянного лабиринта, Кролик позволил себе еще немного полежать и помечтать. Он мечтал о той жизни, которая начнется для него, когда эксперимент закончится и он получит причитающуюся ему кругленькую сумму.
Если не обманывал электронный календарь у него на запястье, совмещенный с другими хитроумными приборчиками, Кролику осталось провести в лабиринте еще двести шестьдесят два дня. В полной изоляции от внешнего мира. И в одиночестве — если, конечно, не считать Крольчихи, ради спаривания с которой раз в месяц ему приходилось изрядно напрягать мозги и мускулы, преодолевая трудности, которые создавал лишенный эмоций компьютерный мозг, управлявший огромным лабиринтом. А те, кто создал его, то ли в шутку, то ли всерьез называли мозг Минотавром. Кролик тоже так его называл.
Крольчиха, как и он, была добровольцем. Их отобрали для эксперимента из нескольких тысяч кандидатов. В желающих недостатка не было, ведь обещанных денег (уже переведенных на его счет в соответствии с контрактом) хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
Кролик был доволен собой. Он заглядывал далеко в будущее и находил его безоблачным. Каких- нибудь двести шестьдесят два дня — и он на свободе с кучей денег. Здоровье у него отменное (что подтверждал приборчик на другом запястье, проводивший ежедневную диагностику организма), он еще молод и, судя по визгу, который издает Крольчиха, способен задать жару бабенке.
Кролик оказался идеальным обитателем лабиринта. Он с легкостью переносил сверхдолгую изоляцию. Его абсолютно не интересовало, что происходит снаружи. И даже не окажись в лабиринте Крольчихи, он не слишком огорчился бы. Мечты о том, как он заживет в будущем, когда получит желаемое, скрашивали скучноватое и однообразное настоящее, безликое, как стеклянные стены. Кролик будто положил свою жизнь на срочный вклад в надежный банк и надеялся извлечь ее на свет спустя несколько лет с огромными процентами.
Впереди его ждали все удовольствия, которые можно купить за деньги, но он был не чужд и более возвышенных материй. Он знал, например, что истинную любовь за деньги не купишь. У Кролика было вдоволь времени поразмышлять о духовных проблемах. Он читал все книги, которые подсовывал ему Минотавр. Особенно его утешил Лао-Цзы — ведь Кролик уже видел как минимум одно рисовое поле. Шопенгауэр возбуждал в нем такое отвращение к пошлому роду человеческому, что порой он чувствовал себя в своей стеклянной тюрьме счастливейшим из людей. Подобным образом он тешил тщеславие, зная, что вскоре сможет позволить себе общаться только с теми, с кем захочет общаться сам.
Итак, Кролик встал в отличном настроении, которое еще больше укрепили утренние размышления, и отправился размяться в спортзал — небольшое помещение, оборудованное всем необходимым для поддержания нормальных физических кондиций. Сегодня Минотавр слегка переконструировал тренажер- трансформер и подбросил Кролику пару снарядов, чтобы тот поломал голову над их предназначением.
Минотавр был неистощим на выдумки, круглосуточно совершая миллиарды операций в секунду для того, чтобы поставить в тупик Кролика с его менее чем средним образованием. И, надо признать, пото 8ар1еп.8 до сих пор с честью выходил из трудных положений, поддерживая равновесие в затянувшейся дуэли. Вот и сейчас, покрутив снаряды в руках, Кролик идентифицировал один из них как эспандер, а второй несомненно следовало приберечь для предстоящей встречи с Крольчихой, ибо с помощью этого предмета можно было внести приятное разнообразие в их сексуальное меню.
Завершив свои утренние упражнения, Кролик направился на поиски того места (всякий раз нового), где Минотавр выдаст ему завтрак. Несмотря на подобные ухищрения, Кролик крайне редко оставался голодным и вовсе не чувствовал себя подопытной крысой или (ха-ха!) кроликом. Он чувствовал себя полноценным участником эксперимента, хоть и имел весьма отдаленное понятие о его подлинных целях. Что-то связанное с колонизацией планет, а может, это было просто прикрытие, под которым вояки обделывали свои темные делишки. Кролика это мало волновало. Лишь бы не было войны. Таким образом он честно зарабатывал свои консервы и обещанную в будущем морковку.
По его мнению, обеспечивать себя подобным способом было ничуть не менее достойно, чем просиживать в какой-нибудь конторе с восьми до пяти, растрачивая по мелочам драгоценное время. Кролик знал об этом не понаслышке. Он вел такую жизнь целых десять лет. Окружавших его коллег интересовало только одно: как бы вкуснее пожрать и не одуреть со скуки. Ну и конечно, вялотекущая борьба за место под солнцем подразумевала необходимость исподтишка гадить друг на друга и лизать задницу начальству.
В общем, Кролик находил массу положительных моментов в своем нынешнем одиночестве, а зависимость от прихотей Минотавра и стоявших за ним умников он рассматривал как реализацию справедливого принципа: «За все надо платить».
Вот и сегодня ему пришлось изрядно попотеть, чтобы добраться до еды. Мало того, что лабиринт не был статичным, так еще и Минотавр, судя по всему, изучал бихевиористику. Порой Кролик разрывался между стимулами и раздражителями, стараясь уберечься от кнута и получить пряник. Свой завтрак, целиком состоявший из консервов, он съел только после того, как доказал, что способен к сортировке символов в соответствии с распределением Рипли.
Утолив голод, Кролик предвкушал встречу с Крольчихой, то есть утоление потребностей более высокого порядка. А еще он обнаружил приятный сюрприз — прикрепленный изнутри к крышечке пивной банки мини-диск с записями органных произведений Франка. Возможно, Минотавр просто вознаграждал его за внимательность, но не исключено, что хотел заодно проверить, насколько далек подопытный от скотского состояния.
Кролик оценил подарок. Он сунул диск в плеер и наслаждался музыкой до тех пор, пока за мутной преградой не появился соблазнительный силуэт обнаженной Крольчихи. Она плотно прижалась грудью и животом к сверхпрочному стеклу, возбуждая в Кролике самца, но после месячного воздержания это было излишне.
Однако с интимной встречей дело обстояло не просто. Минотавр умело использовал один из сильнейших стимуляторов, заставляя Кролика и Крольчиху проявлять чудеса изворотливости и изобретательности, чтобы добраться друг до друга. И главное, в случае отказа от активных действий им ничего не грозило. Все было как в настоящей жизни. Совокупиться не являлось самоцелью — случалось, Кролик и отказывался от удовольствия, если предложенная Минотавром задачка выглядела неразрешимой. Потом он понял, что дело не сводится к одной только физиологии. Проклятое «эго» вылезало из всех щелей и требовало удовлетворения амбиций — даже в том случае, когда единственным свидетелем было электронное чудовище, начисто лишенное антропоморфизма.
Сегодня Кролик действовал вдохновенно и уже через сорок минут воссоединился с Крольчихой, одолев со своей стороны четыре пятых разделявших их преград. Оказалось, у нее была очередная депрессия. С одной стороны, это огорчило Кролика, а с другой — он почувствовал неизбежное превосходство, ибо сам оказался куда более подходящим для уготованной ему роли.
И вот, пока он двигался, взяв Крольчиху сзади, она, стоя на четвереньках, спросила у него, обратил ли он внимание на цифры, выбитые на консервных банках.
Конечно, он обратил внимание и даже задумался над тем, что они означают. Консервы были трехмесячной давности. А раньше — недельной, не более. Не то чтобы это обеспокоило Кролика с точки зрения их пригодности к употреблению, но, прожив в лабиринте долгий срок, он приучился искать всему приемлемое объяснение.
Между своими вторым и третьим оргазмами Крольчиха сказала:
— Снаружи что-то не так.
У Кролика для столь радикального вывода элементарно не хватало данных. В большинстве случаев он
